- И напомните, что счастье - дело их собственных рук. В мире много солнца, и счастье зависит от каждого из вас.
- Поняла, - кивнула Элнер, стараясь удержать все в памяти. - Впереди много хорошего, счастье - дело наших рук… что-нибудь еще?
Дороти переглянулась с Реймондом, и тот помотал головой:
- Нет, это самое главное.
Элнер вдруг почувствовала, как халат ее надулся теплым воздухом. Она медленно и плавно слетела с крыльца во двор, словно огромный воздушный шар, и оторвалась от земли. Поднимаясь все выше, Элнер внизу увидела Реймонда и Дороти среди розовых фламинго и синих лебедей, они улыбались и махали ей на прощанье.
- До свидания, Элнер! - кричали Реймонд и Дороти.
- Счастливо оставаться… спасибо за пирог! - крикнула она в ответ, уносясь ввысь и пролетая мимо водохранилища Элмвуд-Спрингс в сторону Канзас-Сити.
Прощание с Элнер
14:46
Подняв глаза и увидев Линду, спешившую ей навстречу по коридору, Норма вновь залилась слезами. Немного придя в себя, мать и дочь завели речь о вскрытии: не надо этого делать. Зачем, сказала Линда, - тетю Элнер все равно не вернешь. Смерть так жестока, так бесповоротна. Надо отпустить тетю Элнер с миром - к чему длить мучения? Решили исполнить ее волю и предать останки кремации. При слове "останки" Норма снова разрыдалась. Как можно человека, что еще утром был жив-здоров, называть "останками"? Преподобная Сюзи Хилл сказала:
- Знаю, как вам тяжело, Норма, но, наверное, она одобрила бы.
Мэкки и Линда ее поддержали. Мэкки сказал ждавшей их молодой медсестре, что они готовы проститься с тетей Элнер. Норма позвала и Сюзи, но та отказалась:
- Там должны быть только родные, идите втроем, а я подожду в коридоре.
Норма, Мэкки и Линда прошли к палате Элнер, молоденькая медсестра отворила дверь, и, шагнув внутрь, они тихонько приблизились к кровати. Мэкки обнял Норму, взял за руку Линду; они стояли рядышком, глядя на тетю Элнер. Медсестра отошла в сторону, чтобы родные простились с покойной, прежде чем ее отправят в нижний этаж. Вопреки ожиданиям Линды, смотреть на тетю Элнер оказалось вовсе не страшно. Правильно сказал отец: будто только что уснула. Норма прижалась к Мэкки, глаза ее вновь блестели от слез. Элнер лежала так тихо, так безмятежно - не поверишь, что умерла. Все молчали, тишина стояла такая, что каждый мог слышать свое дыхание. Так и замерли они в мертвом молчании, каждый мысленно прощался с Элнер…
- Ты на меня, конечно, сердишься, Норма, но если б не осы, я бы не упала, - раздался голос тети Элнер.
Мэкки отпрыгнул от кровати на добрый фут:
- Господи Иисусе!
Молоденькая медсестра, что застыла в изножье кровати, издала леденящий душу вопль и пулей метнулась из палаты, вереща во все горло. Линда тоже вскрикнула, выронила сумочку и выскочила следом. Мэкки и рад бы пуститься бежать, да ноги не слушались, он прирос к месту. А Норма, у которой не хватило сил даже упасть в обморок, сказала:
- Тетя Элнер! Что же вы делаете - притворяетесь мертвой? Вы хоть представляете, как вы нас всех переполошили? Мы уже и Линду сюда вызвали, и все такое прочее!
Элнер хотела ответить, но ей не дали рта раскрыть: из переговорного устройства раздался истошный женский вопль:
- Тревога! Тревога! Палата 212, тревога!
Миг спустя по коридору словно стадо диких бизонов загрохотало - врачи и медсестры вломились в палату, сметая все на своем пути, толкая перед собой приборы и три-четыре капельницы, придавив к стене Норму и Мэкки. Молодой врач из приемного покоя влетел в палату, увидел, что Элнер приподнялась на локте и разговаривает, побледнел как полотно и принялся диким голосом выкрикивать приказы. Люди и техника все прибывали, Мэкки и Норму оттеснили в коридор. Осознав до конца, что случилось, Норма вновь упала без чувств.
А Элнер обступили вопящие доктора и сестры, подключили сразу к нескольким приборам, перенесли с кровати на каталку и помчали по коридору. Проносясь мимо Линды со скоростью не меньше сорока миль в час (та прижалась к стене, все еще не в силах оправиться от ужаса), Элнер крикнула: "Это моя племянница! Эй, Линда!" Тем временем медсестричка, что первой выскочила из палаты, уже преодолела шесть лестничных пролетов, едва не сбив с ног Бутс Кэрролл, с визгом выскочила в вестибюль, распахнула двойные стеклянные двери и во весь дух бросилась мимо автостоянки вдоль по улице. В каких-нибудь пять минут больница забурлила слухами. Старушка ожила и заговорила! Пролетая на каталке мимо преподобной Сюзи Хилл, застывшей в конце коридора, Элнер окликнула ее.
- Что вы здесь делаете. Сюзи? Это пасторша из церкви, куда ходит моя племянница, - объяснила она сопровождавшей ее медсестре. Когда каталку ввезли в лифт за углом коридора, Элнер спросила: - Куда меня везут?
Медбрат рявкнул:
- Тише, миссис Шимфизл! Спокойно!
Элнер пробормотала себе под нос:
- Я-то спокойна, это вы кипятитесь.
Двери лифта открылись, и Элнер вновь повезли по коридору - в отделение интенсивной терапии. Там ее усадили, сняли халат и стали подключать ко всевозможным приборам. Слегка устав от суматохи, Элнер попробовала возразить:
- Мне пора домой! Норма с семьей приехала меня забрать, да и Сонни наверняка голодный…
А врачи и сестры будто и вовсе ее не слышали - знай себе обсуждали ее пульс, температуру, дыхание, глядели на экраны, выкрикивали числа. Элнер рассудила, что с ней все в порядке, поскольку на вопросы врачей сестры отвечали: "Стабильно", "Нормально". "Вот выберусь отсюда, - пообещала себе Элнер, - ноги моей больше не будет в больнице. Сюда только попади - живым не выпустят".
- Больно? - спрашивал доктор, ощупывая Элнер там и сям. И, не дожидаясь ответа, распорядился: - Везите вниз. Срочно томограмму!
И опять ее куда-то повезли… и снова коридоры, снова лифт.
Несколькими этажами ниже Элнер ввезли в кабинет с аппаратом, смахивающим на гигантскую стиральную машину.
Пока ее перекладывали с каталки на каталку, Элнер осторожно спросила:
- Меня засунут в эту штуковину?
- Ненадолго, - объяснила славная медсестричка, которую Элнер до сих пор не видела.
- Больно будет?
- Даже не почувствуете, миссис Шимфизл.
- А зачем это?
- Нужно убедиться, что нет переломов или еще чего-нибудь опасного для здоровья. Вы боитесь закрытых пространств?
- Вроде никогда не боялась…
- Если хотите, могу дать наушники. Какую вы музыку любите?
- Замечательно! Нет ли у вас старых добрых церковных гимнов? Мне очень нравится Минни Оутмен.
Медсестра покачала головой:
- Такого у нас нет. Могу включить радио.
- А Бада и Джея можете поймать?
- Кого? Попробую. А частоту вы знаете?
- Нет… Ну да ладно, наверняка передача уже кончилась, полежу в тишине.
- Хорошо, миссис Шимфизл, я буду здесь, за стенкой, - сказала медсестра. - И приду, как только закончим, хорошо?
Оказавшись внутри, Элнер подумала, что совсем потеряла счет времени. Когда она в последний раз смотрела на часы, было восемь утра, но если Линда успела прилететь из Сент-Луиса… Куда, спрашивается, пропал день? - огорчилась Элнер.
Бутс звонит Руби
14:59
Бутс Кэрролл возилась с бумагами у себя на посту, когда пришел приказ исправить состояние миссис Шимфизл с "умерла" на "удовлетворительное". "Что?!" - ахнула Бутс. С приказом в руке она бросилась наверх и отыскала дежурную медсестру, от которой и узнала новость.
- Что за чертовщина творится с данными миссис Шимфизл?
Дежурная сестра, сделав испуганное лицо, прошептала:
- Доктор Хенсон ошибся, она снова в интенсивной терапии, сидит на кровати, разговаривает.
- Вы уверены?
- Еще бы… Ее провезли на каталке пару минут назад, она привстала и махнула мне рукой.
- Боже мой! Ох и не поздоровится же кому-то! А родные знают?
- Да. Старушка при них в палате заговорила. Племянница сразу в обморок бух! - Сестра кивнула на кучку людей, негромко переговаривавшихся в глубине коридора.
- Подойду к ним через минуту - сначала нужно позвонить.
Руби дома не оказалось. Бутс позвонила в сестринскую, где ей дали номер сотового Руби.
А Руби разбирала холодильник Элнер, выбрасывая все, что может испортиться, - Норме в ближайшие дни будет не до того. Когда зазвонил ее сотовый, Руби изучала пакет молока, выискивая срок хранения.
- Алло!
- Руби, это Бутс. Слушай, врачи перепутали, миссис Шимфизл не умерла!
- Что?
- Ее только что вернули в реанимацию. Она очнулась, чувствует себя хорошо - так мне сейчас сказали. Не знаю, в чем дело, но я как услышала, сразу тебе позвонила.
Руби застыла как громом пораженная.
- Она жива? А я ее молоко чуть не выбросила!
- Прости меня, Руби, путаница вышла. Зла не хватает на этих тупиц наверху, поубивала бы всех! Говорю тебе, знала бы ты хоть половину тех безобразий, что здесь творятся, - у тебя волосы встали бы дыбом!
Руби вздохнула:
- Силы небесные… Сейчас всех обзвоню и успокою… А мы-то уже похороны собрались устраивать!