- Кстати, он к вам очень хорошо относится,- доверительно произнесла Грымзина.- И ценит вас как большого специалиста в своем деле. Я присутствовала на заседании партбюро, где обсуждался вопрос о заграничных командировках сотрудников института на будущий год, Артур Германович самолично включил вас в список.
- Куда же меня хотят направить?
- В США или ФРГ, на ваш выбор.
- Я тронут вниманием Артура Германовича, но считаю, что будет большой ошибкой, если его назначат директором института,- сказал я.- Может быть, из него и получился бы… хороший хозяйственник, а вот на директора НИИ он, Евгения Валентиновна, никак не потянет.
- Гоголева потянет? - насмешливо заметила Грымзина.
- Гоголева будет заниматься научными проблемами нашего института, а Скобцов - хозяйственными. Поймите вы, он не ученый, у него нет никакого авторитета в научных кругах. Я верю, что он пробьет квартиры, ясли для детишек, но ведь не это главное?
- Поживем - увидим,- не стала больше переубеждать меня Грымзина.
Я нагрузил ее работой, надеясь, что у нее не останется свободного времени для болтовни в коридорах и кабинетах, но в глубине души понимал, что моя узда не удержит Конягу…
Я верил, никаких личных целей она не преследовала, есть такие энтузиасты, которых хлебом не корми, а дай лишь с кем-нибудь повоевать, якобы на благо общественности. Обычно у этих людей нет никакой личной жизни, и они всю неизрасходованную энергию употребляют на общественные дела. Якобы борясь за интересы коллектива, некоторые такие энтузиасты куда больше вреда ему приносят, чем пользы. Они - штатные ораторы, как правило, состоят в каких-то комиссиях, на собраниях сидят в президиумах, ведут протоколы, подсчитывают при голосовании количество поднятых рук. На лицах их - печать неподкупности и высокого предназначения служения обществу. Я сторонился таких людей, они скучны и однообразны. За каких-то десять минут Грымзина утомила меня, нагнала зеленую тоску.
Вскоре заглянул ко мне Григорий Аркадьевич и прямо с порога выдал пошлый анекдот про лисицу и зайца.
- Анекдот-то с бородой,- заметил я.
- Нету свеженьких,- развел коротенькими ручками Гейгер.- Перевелись умельцы… Не сочиняют.
Я понимал, что не ради бородатого анекдота пришел ко мне программист. И он, действительно, скоро тоже заговорил о Гоголевой и Скобцове. Ему, мол, безразлично, кто будет директором, он рад любому, но все-таки у Скобцова вроде бы шансов побольше, он знает местное начальство, его поддержат, а Гоголева…
- Григорий Аркадьевич, ведь вы программист,- перебил я его.- Заложите данные в ЭВМ, и она вам вычислит шансы претендентов на пост директора.
Гейгер захихикал, даже ручки потер от удовольствия.
- Я так и сделаю,- сказал он.- И по секрету только вам сообщу о результате.
- За что такая честь?
- Почему бы нам с вами не пообщаться у меня дома? - сказал он.- Моя Юля приготовит бараньи котлеты. Как вы на это посмотрите, Георгий Иванович?
- Как-нибудь в другой раз,- отказался я.- У меня вечером свидание.
- Счастливчик,- вздохнул он.- Холост, красив, свободен. Небось у вас и девушки самые шикарные?
- Не завидуйте,- сказал я.- У меня от них больше неприятностей, чем радостей.
Тут как нельзя кстати позвонил Остряков, и Гейгер испарился. Анатолий Павлович только что вернулся из Канады, приглашал к себе на чай. Он привез для меня несколько пластинок популярных зарубежных исполнителей.
- Завтра, сразу после работы,- сказал я.
- Все ясно, мой друг влюбился,- быстро сообразил Остряков.- Приходи с ней!..
- Я еще не знаю, придет ли она на свидание,- сказал я.- И потом, что обо мне твоя Рита подумает?
- Рита плохо могла бы подумать о тебе, если бы у тебя никого не было…
Мне очень хотелось повидать старого друга, послушать пластинки, но сегодня мы встречаемся с Олей. Впервые после той субботней размолвки.
Глава шестая
Я стоял на песчаном берегу и смотрел, как она выходила из воды. Темноволосая девчонка с длинными ногами. Они все теперь такие, это юное поколение,- как сказала Неверова Полина,- у них ноги из ушей растут. И округляются слишком уж рано, вон какие бедра, торчащая из узкого лифчика грудь. А девчонке еще нет семнадцати. И плечи широкие. Это тоже новое в современных девушках. Потому-то сзади девушку в джинсах с короткой прической можно принять за парня. И наоборот - длинноволосого парня все в тех же джинсах - за девчонку. По мелкой воде залива шла моя дочь Варюха. Солнце обливало ее блестящие от крупных капель плечи, а вот голова была сухая. Как это женщины ухитряются купаться и не замочить прически? Вскочив на плоский валун, Варька, закинув золотистые руки, чисто женским движением поправила волосы, поболтала маленькой ступней в воде.
- У нас в Днепре вода теплее,- сообщила она.
- У вас речка, а у нас - море,- улыбнулся я. Вот уже Киев - это "у нас", а Ленинград, где она родилась,- "у вас". Будто прочитав мои мысли, Варюха произнесла:
- Я скучаю по Ленинграду.
- А по мне?
- Ты к старости становишься сентиментальным.
- Одни гадости от тебя слышу,- покачал я головой.
- Не бери в голову, это я так,- рассмеялась она.- Ты у меня молодой и красивый! И, наверное, женишься на молоденькой, да? Я буду с мачехой ходить на танцы, а ты сидеть дома за пишущей машинкой и ждать нас…
Трудно Олю представить мачехой! Наверное, и впрямь они могли бы подружиться. И бегать на танцы… Может, познакомить их?..
- Что же ты мне не покажешь свою пассию?
- Ну и словечко откопала!
Эта чертовка прямо-таки читает мои мысли.
- Хорошо, сожительницу.
Я поморщился.
- Опять не нравится? - ехидно посмотрела на меня Варя.- Любимую женщину, это тебя устраивает?
- С чего ты взяла, что у меня есть любимая женщина?
- Не темни, папка! Я же не маленькая.
- Записки любовные получаешь от одноклассников? - подковырнул я.
- Это в ваше время в школах писали глупые записки, а теперь девочки на своих одноклассников и не смотрят. Мальчишки, что с них возьмешь?..
- На кого же они смотрят?
Варька, прищурясь, критически осмотрела меня.
- Пожалуй, ты уже староват, а вот молодой человек лет тридцати, с хорошей зарплатой, квартирой, машиной - в самый раз для современной выпускницы средней школы.
- Откуда у тебя все это? - удивился я.
- Кино, телевидение, да и в некоторых газетах про это пишут.
- Показывают фильмы и пишут, чтобы вас, дурочек, предостеречь от непоправимых ошибок…
- От ошибок не застрахованы и вы, умудренные жизнью взрослые…- перебила она и насмешливо посмотрела мне в глаза.
- Кого же ты осуждаешь: меня или мать?
- Никого,- обезоруживающе улыбнулась дочь.- Все по закону.
- По закону?
- Мама довольна жизнью, глядя на тебя тоже не скажешь, что ты - великомученик, а что касается меня…- Она с глубокомысленным видом взглянула на небо.- Видит бог, я счастлива… У меня чудесный отец, да и отчим - неплохой дядька, только вот храпит по ночам, даже через стенку слышно… И скоро, по-видимому, будет премиленькая мачеха… Наше семейство увеличилось вдвое! Кому как, а мне это нравится!
- Шуваловы! - позвал Анатолий Павлович Остряков.- Где будем обедать: на веранде или под открытым небом?
- Ты за столом не ляпни про… пассию,- сказал я.
- Никогда! - Варя, смеясь, соскочила с валуна и, разбрызгивая воду, подбежала ко мне.- Долой пассию! Да здравствует любимая женщина! Пап, когда мне ее покажешь?
- Будто она вещь…
- Я хотела сказать, познакомишь…- Мою дочь трудно было смутить.
- Познакомлю,- улыбнулся я.
Обедали мы под толстыми корявыми соснами, стоящими на берегу залива. Мне в тарелку с ухой упала золотистая иголка. Сосны мерно шумели над головой, слышно было, как по Приморскому шоссе за дачей проносились машины. Солнечные зайчики, пробиваясь сквозь колючие ветви, прыгали на стол, заглядывали в тарелки, стаканы с томатным соком.
Дача Острякова стоит метрах в тридцати от воды. Вокруг сосны и чистый песок. За ветхим дощатым забором виднеется лодка, на которой мы с Анатолием Павловичем и Варей с утра порыбачили. Уха сварена из нашего улова. Рыбу ловили Остряков и Варя, я забросил свою удочку - видно, схватил крупный окунь и оторвал крючок, а запасного не оказалось, так что я два часа просидел на корме, подставляя солнцу то спину, то грудь. К рыбалке я был равнодушен, а Варя с Остряковым готовы были до вечера не расставаться с удочкой.
За столом собралось почти все семейство Остряковых: Рита - его жена, дочери-близнецы Вика и Ника. Близнецы очень симпатичные девочки, но они не только не похожи друг на друга, но и на родителей - тоже. Анатолий Павлович - русоволосый, голубоглазый мужчина выше среднего роста, со спортивной фигурой, Рита - дородная медлительная женщина с круглым лицом, каштановыми волосами, ямочкой на подбородке, что придавало ей добродушный вид, впрочем она и была добродушной, всегда приветливой. Она нигде не работала, на ее плечах лежала забота о детях, муже, хозяйстве. Без суетливости, я бы даже сказал, с удовольствием Рита выполняла всю работу по дому.
Вика уродилась черноголовой, как галка, глаза - вымытые вишни, сама как ртуть, минуты не может посидеть спокойно. Ходит за Варей по пятам и задает ей массу вопросов. Даже хотела с нами на рыбалку, но проспала.