Было ясно, что он и Элиот Бейлис недолюбливают друг друга, но и это я легко могла объяснить. Элиот хотя и против воли, но жил теперь в Боскарве. Он был Бейлисом, и дом этот на время стал его гнездом. Джоссу же, напротив, профессия и связь его с домом давали свободу приходить и уходить, когда ему заблагорассудится. Он мог приходить нежданно-негаданно в самые разнообразные и неподходящие часы, в том числе когда его присутствие было и неудобно, и нежелательно. Я могла легко представить его себе - со всеми вокруг запанибрата, иногда вмешивается и лезет, куда не следует, и, что хуже всего, не сознает, что портит всем настроение. Такого человека, как Элиот, это, несомненно, раздражает, а Джосс, в свою очередь, раздражается на это его раздражение.
Поглощенная этими размышлениями и карабканьем в гору, я не обращала внимания на окрестности, но затем дорога под ногами стала ровнее, и я остановилась, оглядываясь и расправляя плечи. Я забралась на вершину - это было ясно. За мной и внизу лежал город, а впереди виднелась извилистая, убегавшая за поворот линия берега. Она окаймляла зеленую равнину с лоскутьями мелких ферм и крохотных полей, пересекаемых глубокими лощинами, которые густо поросли боярышником и невысокими вязами; между ними тут и там струились неширокие ручьи.
Я огляделась. Местность была деревенская. Вернее, год тому назад она была деревенской. Но с тех пор ферму, должно быть, перекупили, навезли бульдозеров, снесли старые изгороди, разрыли и разровняли плодородную землю и начали возводить новые дома: все вокруг было свежеструганным, голым и безобразным. Работали бетономешалки, грузовик пробирался через непролазную грязь, высились груды кирпичей и бетона, а на переднем плане, как знамя, щит с именем человека, учинившего этот разгром:
ЭРНЕСТ ПЭДЛОУ
ПРОДАЮТСЯ ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ДОМА
НА ВСЕ ВКУСЫ
ОБРАЩАТЬСЯ НА СИ-ЛЕЙН, В ПОРТКЕРРИСЕ
ТЕЛЕФОН В ПОРТКЕРРИСЕ: 873
Вне всякого сомнения, дома эти были индивидуальными, но лишь весьма условно. Они отстояли друг от друга не более чем на три фута, и окна одного упирались в окна другого.
Я грустила по погибшим полям и погибшим возможностям. Пока я стояла, рисуя в воображении проект в целом, за моей спиной на вершину холма въехал автомобиль, прижав меня к щиту с объявлением. Это был старый темно-синий "ягуар". Водитель вышел из машины, звучно хлопнув за собой дверцей. На нем была спецовка, а в руках дощечка с зажимом и массой каких-то бумаг, трепавшихся на ветру. Повернувшись, человек увидел меня и после секундного колебания направился в мою сторону, на ходу приглаживая волосы и прикрывая ими лысину.
- Здрасьте! - Он улыбнулся улыбкой старого знакомца.
- Доброе утро.
Я уже встречала этого человека. Накануне вечером. В "Якоре". Он беседовал с Элиотом Бейлисом.
Человек взглянул на щит с объявлением.
- Дом подумываете купить?
- Нет.
- А надо бы. Здесь чудный вид.
Я нахмурилась.
- Мне не нужен дом.
- Хорошее вложение капитала.
- Вы что, подрядчик?
- Нет. - Он не без гордости покосился на щит с объявлением над нашими головами. - Я Эрнест Пэдлоу.
- Понятно.
- Место здесь чудесное. - Он с заметным удовольствием оглядел картину разрушения. - За ним кто только не охотился, но старушка землевладелица - вдова, и мне удалось ее охмурить, так что земля досталась мне.
Я удивилась. Говоря это, он достал и зажег сигарету, не предложив мне, закурил. Пальцы его были желтыми от никотина, и я подумала, что он на редкость непривлекателен.
Потом он опять обратился ко мне:
- Я вас здесь не встречал, верно?
- Да.
- Отдохнуть приехали?
- Возможно.
- Не в сезон здесь лучше. Нет этой толпы.
- Я ищу, как пройти в Боскарву, - сказала я.
Слова мои застали его врасплох, и маска добродушия моментально слетела с него. Глаза его на румяном лице стали зоркими.
- В Боскарву? В усадьбу старого Бейлиса?
- Да.
В глазах собеседника мелькнула хитринка.
- Элиота разыскиваете?
- Нет.
Он подождал, не скажу ли я чего-нибудь еще. Но когда этого не произошло, попробовал обратить все в шутку.
- Что ж, я всегда говорю: меньше слов, меньше хлопот. Если вам в Боскарву, спуститесь здесь по тропинке. Туда с полмили, не больше. Дом с видом на море. Шиферная крыша, кругом большой сад. Не пропустите.
- Спасибо. - Я вежливо улыбнулась. - До свидания.
Я повернулась и начала спускаться вниз, чувствуя за спиной его взгляд. Он опять заговорил, и я оглянулась на него. Он улыбался с дружеским видом.
- А если все-таки соберетесь с покупкой, то советую не мешкать. Дома здесь нарасхват.
- Да, я уверена, что так оно и есть, но дом мне не нужен. Благодарю вас.
Тропинка шла под гору к огромной синей чаше морской воды, и я увидела, что пейзаж вокруг стал теперь по-настоящему деревенским - луга, а на них гернзейские коровы с добрыми мордами. В изножье живых изгородей росли фиалки и первоцветы, а проглянувшее солнце превратило густую траву в изумрудно-зеленый ковер. Я завернула за угол - за поворотом потянулись низкие, сложенные без раствора каменные ограды с белыми воротами. Вниз устремлялась подъездная аллея, а в высоких изгородях я различила эскалонию и вязы, от жестоких ветров принявшие самые причудливые формы.
Дома видно не было. Пока я стояла возле открытых ворот, глядя на подъездную аллею, храбрость моя начала исчезать, как исчезает вода из ванны, если выдернуть пробку. Я не представляла себе, что должна сделать и что при этом сказать.
Но, к счастью, неожиданно все решилось само собой. От невидимого дома раздались звуки мотора двигавшейся в мою сторону машины. Машина приближалась. Когда она была совсем близко, я увидела низкий и открытый спортивный автомобиль, не новый, стильный. Я посторонилась, давая ему мелькнуть между воротных столбов и дальше вверх, на холм, туда, откуда спустилась я, но все же мне удалось разглядеть человека за рулем и большого рыжего сеттера на заднем сиденье. Морда сеттера была обалдело-счастливой, как у всякой собаки, которую взяли на прогулку в автомобиле.
Я подумала, что меня не заметили, но ошиблась. Спустя мгновение машина со скрежетом затормозила и из-под колес так и брызнул фонтан мелких камешков. Потом машина дала задний ход, подкатив почти с той же стремительностью к месту, где находилась я. Она встала, мотор заглох, и Элиот Бейлис, опершись рукой на руль, воззрился на меня через пустоту сиденья, предназначенного для пассажира. Он был без головного убора, в автомобильной куртке-дубленке и выглядел так, словно увидел что-то забавное, даже интригующее.
- Привет, - сказал он.
- Доброе утро. - Я чувствовала себя глупо в своей старой куртке, с растрепавшимися на ветру и липшими к лицу прядями волос. Я попыталась отвести от лица эти пряди.
- Похоже, вы заблудились.
- Вовсе нет.
Он все разглядывал меня, слегка нахмурясь.
- Я видел вас вчера вечером, да? В "Якоре". С Джоссом.
- Да.
- Вы ищете Джосса? Насколько мне известно, он еще не приезжал. Это в случае, если он решил сегодня приехать.
- Нет. В том смысле, что я ищу не его.
- Тогда кого же вы ищете? - мягко поинтересовался Элиот Бейлис.
- Я… я хотела встретиться со старым мистером Бейлисом.
- Для этого еще слишком рано. До полудня он не выходит.
- Ах, вот как… - Об этом я не подумала. Видимо, на лице моем отразилось разочарование, потому что тем же мягким и дружеским тоном он поспешил прибавить:
- Возможно, я могу помочь. Я Элиот Бейлис.
- Знаю. То есть… Джосс мне сказал это вчера.
Между его бровей пролегла легкая морщинка. Видимо, мое знакомство с Джоссом его озадачивало, что было вполне естественно.
- Зачем вам понадобился мой дед?
Но когда вопрос этот остался без ответа, он, потянувшись через пустое сиденье, открыл мне дверцу и сказал с холодной решимостью:
- Залезайте.
Я влезла в машину, захлопнула за собой дверцу. Я чувствовала на себе его взгляд, от которого не укрылись ни бесформенная куртка, ни залатанные джинсы. Наклонившись вперед, собака сунула нос мне в ухо, нос был холодный. В ответ я, не оборачиваясь, погладила длинную и шелковистую шерсть животного.
- Как его зовут? - спросила я.
- Руфус. Руфус Рыжий. Но вы не ответили на мой вопрос.
Спасло меня внезапное появление еще одной машины, на этот раз - почтового фургона, поводившего алыми боками и весело громыхавшего по дороге в ту же сторону, что и мы. Фургон остановился, и почтальон опустил стекло, чтобы беззлобно сказать Элиоту:
- Как прикажете мне проезжать и провозить почту, если будете останавливаться и загораживать мне дорогу?
- Простите, - нимало не смутившись, ответил Элиот. Он вылез из машины и взял у почтальона ворох писем и газету со словами:
- Я заберу это и тем самым избавлю вас от лишней ездки.
- Вот и ладно, - сказал почтальон. - Всем бы так выполнять за меня мою работу. - И, весело осклабившись и махнув рукой, он поехал дальше, по всей вероятности, на какую-нибудь отдаленную ферму.
Элиот опять сел в машину.
- Ну, - с улыбкой сказал он, - что прикажете мне с вами делать?
Но я едва слышала его слова. На коленях у него валялись письма, а сверху лежал авиаконверт со штампом Ибицы, адресованный мистеру Гренвилу Бейлису. Этот колючий почерк я не спутала бы ни с каким другим.