- Джосс. Долгонько не виделись. - Тон был приятный, дружеский.
- Привет, - сказал Джосс, не поднимаясь с табурета.
- Я думал, ты в Лондоне.
- Нет. Вернулся.
Внимание мое привлекла скрипнувшая дверь. Толстяк тихонько ретировался. Я решила, что у него срочное дело, и больше о нем не думала.
- Скажу старику, что тебя встретил.
- Да. Валяй.
Взгляд глубоко посаженных глаз метнулся в мою сторону и тут же был отведен. Я ждала, что меня познакомят, но этого не произошло. Почему-то такую неучтивость со стороны Джосса я восприняла как пощечину.
Наконец высокий сказал:
- Ну, увидимся, - и пошел к выходу.
- Конечно, - сказал Джосс.
- Спокойной ночи, Томми, - бросил высокий бармену, распахивая дверь и пропуская перед собой собаку.
- Спокойной ночи, мистер Бейлис, - отозвался бармен.
Голова моя дернулась, как на шарнире. Но человек уже исчез, и лишь чуть покачивалась не плотно им прикрытая дверь. Машинально я соскользнула с табурета, чтобы последовать за ним, но меня схватила и не пустила чья-то рука, и, оглянувшись, я увидела, что удержал меня Джосс. На одно удивительное мгновение взгляды наши сцепились в схватке, а потом я вырвалась. Снаружи послышался шум отъезжающей машины. Поздно.
- Кто это? - спросила я.
- Элиот Бейлис.
Элиот. Сын Роджера. Ребенок Молли. Внук Гренвила Бейлиса. Мой кузен. Моя родня.
- Это мой кузен.
- Не знал.
- Вам же известна моя фамилия. Почему вы не сказали ему? Почему не разрешили мне побежать за ним?
- Вы скоро с ним встретитесь. А сейчас слишком поздно, темно и сыро для семейных воссоединений.
- Гренвил Бейлис - это ведь и мой дед.
- Мне приходило в голову, что между вами есть какая-то связь, - холодно сказал Джосс. - Выпейте еще.
Тут я окончательно рассвирепела.
- Не хочу больше пить!
- В таком случае, пойдем поедим.
- И есть я не хочу!
Мне казалось, что это так и есть. Не желаю я дольше оставаться в обществе этого наглого грубияна! Я смотрела, как он допивает виски и слезает с табурета, и на секунду подумала, что он и вправду принял мои слова всерьез и сейчас отвезет меня на Фиш-лейн, чтобы бросить там голодную. Но, к счастью, он не попался на мой обман и, расплатившись за виски, сопроводил меня в дальний угол бара, где поднявшись на один лестничный пролет, мы очутились в маленьком ресторанном зальчике. Я безропотно шла за ним, потому что это было единственное, что мне оставалось делать. К тому же, я проголодалась.
Почти все столики были заняты, но, заметив Джосса, официантка узнала его, подскочила, поздоровалась и подвела к столику, видимо, считавшемуся лучшим в зале и занимавшему узкий эркер окна. За окном можно было различить очертания мокрых крыш, а дальше темную воду гавани, отблески фонарей на набережной и движущиеся огоньки рыбачьих шхун.
Мы сидели друг против друга. Я все еще очень сердилась и не хотела глядеть на него. Я сидела, чертя пальцем узоры на салфетке и слушая, как он заказывает еду. По всей видимости, даже тут права выбора я не имела. Я слышала, как официантка сказала: "И для молодой леди тоже?", словно и она была удивлена этой небрежной манерой, на что Джосс ответил: "Да, и для молодой леди тоже", после чего официантка отошла, и мы остались одни.
Мы помолчали немного, и я подняла глаза. Взгляд его темных немигающих глаз скрестился с моим. Пауза затянулась, и, как это ни смешно, у меня возникло чувство, что он ждет от меня извинений.
Я услышала собственные слова:
- Если уж вы не разрешили мне поговорить с Элиотом Бейлисом, то, может быть, сами расскажете мне о нем.
- Что бы вам хотелось о нем узнать?
- Он женат? - Это был первый вопрос, пришедший мне в голову.
- Нет.
- У него привлекательная внешность.
Джосс согласился со мной.
- Он живет один?
- Нет, с матерью. Их дом в Хай-Кроссе, милях в шести отсюда, но примерно год назад они переехали в Боскарву к старику.
- Дед болен?
- Вы не слишком-то осведомлены про ваши семейные дела, не так ли?
- Нет. - Ответ прозвучал вызывающе.
- Лет десять назад Гренвилу стало плохо с сердцем. Тогда-то он и бросил писать. Но он всегда был здоров как бык и чудесным образом выкарабкался. Он не захотел покидать Боскарву, и за ним стала присматривать эта парочка.
- Петтиферы?
Джосс нахмурился.
- Откуда вам известно про Петтиферов?
- Мама рассказывала. - Мне вспомнились их давние чаепития у камелька на кухне. - Но что Петтиферы все еще в Боскарве, я и вообразить не могла.
- Миссис Петтифер скончалась в прошлом году, так что Петтифер с вашим дедом остались одни. Гренвилу Бейлису восемьдесят лет, а Петтифер, видно, тоже немногим моложе. Молли Бейлис хотела перевезти их в Хай-Кросс и продать Боскарву, но старик был непоколебим, так что в конце концов она и Элиот сами переехали. Без большой охоты, смею вас уверить. - Он откинулся на спинку стула, оперевшись о краешек стола своими длинными чуткими кистями. - Вашу матушку… зовут Лайза?
Я кивнула.
- Я знал, что у Гренвила имеется дочь, у которой, в свою очередь, имеется дочь, но когда вы сказали, что ваша фамилия Бейлис, - это слегка спутало карты.
- Мой отец бросил маму до моего рождения. Она никогда не носила его фамилию.
- А сейчас где ваша мама?
- Она умерла, только на днях. На Ибице. - И я повторила: - Только на днях, - потому что мне вдруг показалось, что с тех пор прошла целая вечность.
- Простите. - Я сделала неопределенный жест, словно отмахиваясь, так как что тут скажешь? - А дедушке вашему об этом известно?
- Не знаю.
- Вы приехали, чтобы сообщить ему?
- Наверное, придется.
Идея показалась мне чересчур смелой.
- А он знает, что вы здесь? В Порткеррисе?
Я покачала головой.
- Он и меня не знает. То есть мы незнакомы. Я здесь раньше никогда не бывала. - И я сделала последнее признание: - Я даже не знаю, как найти его дом.
- Так или иначе, - сказал Джосс, - но для него это будет шоком.
Я заволновалась:
- Что, он очень слаб?
- Нет, не слаб. Он потрясающе крепок. Но он стареет.
- Мама говорила, что он пугающе мужественный. Он все еще может испугать?
Джосс сделал страшное лицо, что никак меня не успокоило.
- Еще как может! - заверил он меня.
Официантка принесла наш суп. Он был из бычьих хвостов - густой, коричневый, очень горячий. Я была так голодна, что, не отрываясь и не произнося ни слова, прямо вылизала тарелку. Когда я наконец положила ложку и подняла глаза от тарелки, то увидела, что Джосс посмеивается надо мной.
- Для девушки, которая совершенно не хочет есть, вы справились совсем неплохо!
На эту провокацию я не поддалась, лишь отодвинула пустую тарелку и оперлась локтями о стол.
- Откуда вам так много известно о семействе Бейлисов? - спросила я.
Джосс ел суп не с такой жадностью, как я. А сейчас он не спеша, с раздражающей медлительностью намазывал маслом булочку.
- Все очень просто, - сказал он. - Я кое-что делаю в Боскарве.
- В каком смысле - делаете?
- Ну, я реставрирую там старую мебель. Не надо так широко открывать рот, вам это не идет.
- Реставрируете старую мебель? Да вы шутите, наверное?
- Ничуть. У Гренвила Бейлиса полным-полно всякого старого и очень ценного хлама. В свое время он зарабатывал неплохие деньги, которые вкладывал, в основном, в антиквариат. Конечно, сейчас вещи эти в ужасающем состоянии и остро нуждаются в ремонте. К тому же их ни разу в жизни не полировали, а когда он поставил в доме центральное отопление - это вообще для старой мебели гибель: ящики скукоживаются, лак слезает и трескается, ножки у стульев отваливаются… Между прочим, - добавил он, вдруг вспомнив о другом, - это я починил ваши кресла вишневого дерева!
- А давно вы этим занимаетесь?
- Давайте подсчитаем. Школу я окончил в семнадцать, сейчас мне двадцать четыре. Выходит, около семи лет.
- Но этому надо было еще обучиться.
- Да, конечно. Вначале я четыре года плотничал и столярничал, обучаясь в училище в Лондоне, а когда я освоил азы ремесла, я еще года два служил подмастерьем у старого мастера-краснодеревщика в Суссексе. Я жил в доме у него и его жены, выполнял всю черную работу в мастерской и выучился всему, что знаю.
Сделав маленький подсчет, я сказала:
- Но это только шесть лет, а вы сказали "семь".
Он засмеялся.
- Я сделал годичный перерыв на путешествие. Мои родители заявили, что мне грозит узость кругозора. А двоюродный брат отца владеет ранчо в Скалистых Горах на юго-западе штата Колорадо. Вот я и поступил к нему рабочим и проработал там месяцев девять, если не больше. - Он нахмурился: - Что вас так веселит?
Я сказала ему:
- Когда я впервые увидела вас в лавке… вы показались мне очень похожим на ковбоя… настоящего. И почему-то меня жутко возмутило, что никакой вы не ковбой.
Он улыбнулся.
- А знаете, на кого тогда походили вы?
Я насторожилась.
- На кого?
- На старосту образцового приюта для девочек-сирот.
А это уж меня возмутило.
Маленький обмен колкостями - и мы опять очутились по разные стороны баррикад.