И так же как в прошлый раз, вместо того, чтобы оскорбиться, что со мной обращаются как с ребенком, я почувствовала, как мой гнев исчез. Я ощущала счастливую легкость. Непонимающе покачивая головой, я смотрела на чих и хихикала.
- Я училась говорить по-испански на улицах Каракаса, - сказала я, - общаясь с подонками. Я умею отвратительно ругаться.
- Кажется, тебе только что понравились сладкие тамалес? - спросила Делия, закрывая глаза в знак вежливого понимания. Ее вопрос стал как бы паролем. Допрос прекратился.
- Конечно, ей понравились! - ответил за меня м-р Флорес. - Только она хочет, чтобы ей положили побольше. У нее просто ненасытный аппетит. - Он подошел, чтобы сесть рядом со мной. - Мариано Аурелиано превзошел сам себя и приготовил настоящее чудо.
- Вы имеете в виду, что еду готовил он? - недоверчиво спросила я. - У него есть все эти женщины - и он готовит?
Огорчившись, что мои слова могут быть не так расценены, я поспешила оправдаться и объяснила, что меня бесконечно удивляет то, что мексиканец должен готовить, когда в доме есть женщины. В их смехе звучало понимание и того, о чем я не собиралась говорить.
- Особенно, если эти женщины его. Не это ли ты имела в виду? - спросил м-р Флорес. Его слова сопровождались общим смехом.
- Ты совершенно права, они женщины Мариано. Или, чтобы быть точнее, Мариано принадлежит им.
Он весело хлопнул себя по колену, затем повернулся к самой высокой из женщин - той, которая высказалась лишь однажды, - и спросил:
- Почему бы тебе не рассказать ей о нас?
- Само собой разумеется, у м-ра Аурелиано не может быть так много жен, - начала оправдываться я, все еще огорченная своей оплошностью.
- Почему бы и нет? - парировала женщина, и все засмеялись опять. Это был радостный молодой смех, однако он не принес мне облегчения. - Все мы здесь связаны вместе нашей борьбой, нашей глубокой привязанностью друг к другу и осознанием того, что друг без друга ничего не возможно, - сказала она.
- Не являетесь ли вы частью религиозной группы? - спросила я голосом, выдававшим возрастающие во мне тревожные предчувствия. - Или не принадлежите ли к одному из видов коммуны?
- Мы принадлежим силе, - ответила женщина. - Мои компаньоны и я являемся наследниками древней традиции. Мы - часть мифа.
Не понимая, что она говорит, я быстро взглянула на других: их взгляды были направлены на меня. Они наблюдали за мной со смешанным чувством ожидания и веселья.
Я переключила свое внимание на высокую женщину. Она тоже наблюдала за мной с тем же смущающим меня выражением. Ее глаза сияли и искрились. Она наклонила свой хрустальный бокал и изящно отпила воды.
- Мы все по существу являемся сновидящими, - объясняла она тихим голосом. - Мы все сейчас сновидим, и тот факт, что ты была приведена к нам, означает, что ты тоже сновидишь с нами.
Она сказала это настолько спокойно, что я не осознала, что именно было сказано.
- Вы имеете в виду, что я сплю и вижу сон вместе с вами? - спросила я с насмешливой недоверчивостью и сжала губы, чтобы сдержать смех, душивший меня.
- Это не совсем то, что ты делаешь, но довольно близко, - подтвердила она.
Не обращая внимания на мое нервное хихиканье, она продолжала объяснять, что случившееся со мной больше походит на экстраординарный сон, в котором все они помогают мне сновидением моего сна.
- Но это же идио... - начала говорить, но она взмахом руки заставила меня замолчать.
- Мы все сновидим один и тот же сон, - убеждала она меня.
Она, казалось, не помнила себя от радости из-за того, что я с трудом что-либо понимаю.
- А как насчет той восхитительной пищи, которую я только что съела? - спросила я, поглядывая на пятна, оставшиеся на моей блузке от капель соуса из перца. Я показала ей эти пятна. - Это не может быть сном. Я съела эту пищу! - настаивала я громким возбужденным тоном. - Да! Я сама ее съела.
Она оставалась хладнокровной и спокойной, как будто ожидала именно такого взрыва эмоций. - А как насчет того, что мистер Флорес поднял тебя на вершину эвкалипта? - спокойно спросила она.
Я собиралась ответить, что он поднял меня не на верхушку дерева, а лишь на ветку, когда она прошептала:
- Ты думала об этом?
- Нет. Я не думала, - раздраженно сказала я.
- Конечно, ты не думала, - согласилась она, понимающе кивая головой, как если бы она была осведомлена, что я постоянно помнила о том, что даже самая низкая ветка любого из окружающих нас деревьев была недоступна с земли. Тогда она объяснила, что причина, по которой я не думала об этом, заключена в том, что во сне мы не рациональны.
- В сновидении мы можем только действовать, - подчеркнула она.
- Подождите минутку, - прервала я ее. -Я, возможно, несколько ошеломлена, я допускаю это. В конце концов, вы и ваши друзья - самые странные люди, которых я когда-либо встречала. Но сейчас я бодрствую, как только могу.
Видя, что она смеется надо мной, я завопила:
- Это не сон!
Незаметным кивком головы она дала знак м-ру Флоресу, который одним быстрым движением взял меня за руку и оказался со мной на макушке ближайшего эвкалипта. Мы сидели там мгновение, и прежде чем я смогла что-нибудь сказать, он перенес меня назад на землю, на то же самое место, где я сидела раньше.
- Ты видишь, что я имела в виду? - задала вопрос высокая женщина.
- Нет, не вижу, - завопила я, считая, что у меня была галлюцинация. Страх перешел в ярость, и я выпустила поток самых отвратительных проклятий. Моя ярость поутихла, и, охваченная волной жалости к себе, я начала плакать.
- Как вы обращаетесь со мной, люди? - спрашивала я в промежутках между всхлипываниями. - Вы подложили что-то в еду? В воду?
- Мы ничего подобного не делали, - доброжелательно сказала высокая женщина. - Ты ни в чем таком не нуждается...
Я едва слышала ее. Мои слезы были как некая темная тонкая вуаль. Они затуманивали ее лицо и делали неясными ее слова.
- Держись, - я услышала произнесенное ею слово, хотя не могла больше видеть ни ее, ни ее друзей. - Держись, не просыпайся пока.
В ее тоне было что-то столь неотразимое, что я знала: сама моя жизнь зависит от возможности увидеть ее опять. С помощью некоей неизвестной и совершенно неожиданной силы я прорвалась сквозь вуаль своих слез.
Я услышала тихий хлопающий звук, а потом увидела их. Они улыбались, а их глаза сияли так сильно, что, казалось, зрачки горят каким-то внутренним огнем. Я сперва извинилась перед женщинами, а потом перед обоими мужчинами за дурацкую вспышку. Но они будто бы и не слышали о ней. Они сказали, что я выполняла все исключительно хорошо.
- Мы являемся живыми частями мифа, - сказал Мариано Аурелиано, затем вытянул свои губы и подул в воздух. - Ветром я пригоню тебя к тому, кто сейчас держит миф в своих руках. Он поможет тебе уяснить все это.
- И кто же это может быть? - дерзко спросила я.
Я собиралась спросить, не окажется ли он таким же упрямым, как мой отец, но меня отвлек Мариано Аурелиано. Он все еще дул в воздух. Его белые волосы стояли дыбом. Щеки надулись и покраснели.
Как бы в ответ на его усилия, слабое дуновение ветерка вызвало шелест эвкалиптов. Он кивнул, явно начиная осознавать мое смущение и невысказанные мысли. Он нежно повернул меня, пока я не оказались лицом к горам Бакатете.
Бриз превратился в ветер, настолько резкий и холодный, что стало больно дышать. С невероятной гибкостью и раскованностью в движениях высокая женщина встала, схватила меня за руку и потянула за собой вдоль вспаханной борозды. Внезапно мы остановились в центре поля. Я могла бы поклясться, что своими вытянутыми руками она привлекала вихри сухих опавших листьев, вращающиеся вдалеке.
- Во сне все возможно, - прошептала она.
Смеясь, я широко раскрыла руки, чтобы привлечь ветер. Листья танцевали вокруг нас с такой силой, что все расплывалось перед глазами. Высокая женщина внезапно исчезла. Ее тело, казалось, растворялось в красноватом свете, пока совсем не исчезло из моего поля зрения. А потом чернота заполнила мою голову.
Глава 3
В то время я была абсолютно неспособна определить, происходил этот пикник на самом деле или это было только во сне. Я не могла восстановить последовательность событий с того момента, когда заснула в комнате целительницы. Следующим моим ясным воспоминанием была моя беседа с Делией у стола в той же комнате.
Привыкшая к тому, что такого рода провалы в памяти случались со мной с самого детства, я сразу не придала большого значения всем этим несоответствиям. Ребенком, страстно желая заняться игрой, я часто полусонной вставала с постели и выскальзывала из дома через оконную решетку. Часто я окончательно просыпалась лишь на рыночной площади, играя с другими детьми, которых отправляли спать не так рано.
У меня не было ни малейшего сомнения в том, что этот пикник был в действительности, хотя я и не знала, как поместить его в последовательность временных событий. Я попыталась сосредоточиться и восстановить эти события, но меня испугала сама возможность возобновления моих детских провалов памяти. Я осторожно спросила Делию о ее друзьях, но она не захотела об этом говорить. Тогда я спросила ее о сеансе лечения, который по-прежнему считала сновидением.
- У меня был такой сложный сон о целительнице, - осторожно начала я. - Она не назвала своего имени, но убедила меня в том, что она вылечит меня от ночных кошмаров.
- Это был не сон, - сказала Делия, и в ее тоне ясно прозвучало неудовольствие.