- Ну... - начала она медленно. В ее глазах засиял огонек, как будто она предлагала мне проверить, в сновидений ли я. - Сядь на землю и проверь.
Я так и сделала. Единственное, что я чувствовала, - это прохладу камня, на котором сидела. Никакое ощущение не было послано мне в ответ. - Я не сновижу, - заявила я. - Но почему тогда я чувствую, что мы уже обо всем говорили? - Я внимательно посмотрела на нее, надеясь найти ответ в выражении ее лица. - Я вижу тебя в первый раз со дня моего приезда, но чувствую, что мы бывали вместе каждый день, - пробормотала я больше для себя, а не для того, чтобы меня услышали. - Уже прошло семь дней.
- Значительно больше. Но тебе нужно решить эту задачу самостоятельно с минимальной помощью, - сказала Эсперанса.
Я кивнула, соглашаясь. Было так много всего, о чем хотелось спросить, но я знала, что говорить бесполезно. Не имея понятия, каким образом, но я знала, что все мои вопросы уже предусмотрены. Меня переполняли ответы.
Эсперанса задумчиво смотрела на меня, как будто сомневаясь в моем понимании. Потом очень медленно, внимательно произнося слова, она сказала:
- Я хочу, чтобы ты знала, что состояние осознания, которое ты здесь получаешь, только временное, каким бы глубоким и постоянным оно тебе ни казалось. Ты очень скоро вернешься к своим пустякам. Это наша женская судьба, и это особенно трудно.
- Я думаю ты не права, - запротестовала я. - Ты совсем не знаешь меня.
- Именно потому, что я знаю тебя, я все это говорю. - Она остановилась на минуту, и когда заговорила снова, ее голос был строгим и серьезным. - Женщина очень скрытна. Запомни: воспитанная, чтобы вечно быть слугой, она чрезвычайно изворотлива и умна. - Бурный, звонкий хохот Эсперансы предупредил любое желание протестовать.
- Лучшее, что ты можешь сделать, - это не говорить ничего, - заявила она. Взяв меня за руку, она помогла мне подняться и предложила пойти в маленький дом для очень длинного и важного разговора.
Мы не вошли вовнутрь, а сели на скамейке перед главным входом. Молча мы просидели около часа. Потом Эсперанса повернулась ко мне; казалось, она совсем не видела меня. Мне даже стало интересно: может быть, она забыла, что я пришла с ней и сижу рядом. Не осознавая моего присутствия, она встала и отошла на пару шагов от меня, внимательно посмотрела на другой дом, скрытый деревьями. Прошло еще некоторое время, прежде чем она произнесла:
- Я ухожу далеко.
У меня появилось странное болезненное ощущение в желудке, но я так и не смогла понять его причины: был ли это страх, надежда или волнение. Я знала, что она имеет в виду расстояние не в смысле миль, а говорит о других мирах.
- Меня не заботит, как далеко мы пойдем, - сказала я. Это были просто слова, далекие от того, что я чувствовала на самом деле. Я отчаянно желала знать, но не отваживалась спросить, что случится в конце нашего путешествия.
Эсперанса раскрыла руки так широко, как будто хотела обнять садящееся солнце. На западе небо было огненно-красным; далекие горы - темно-пурпурными. Легкий бриз прочесывал деревья; листья мелькали и шуршали.
Час молчания истек, но все оставалось на своих местах. Наступление сумерек сделало неподвижным все вокруг нас. Звуки и движения прекратились. Очертания кустов, деревьев и холмов вокруг выделялись так четко, что казались выгравированными на небе.
Когда тени уже сползли на нас и охватили потемневшее небо, я пододвинулась ближе к Эсперансе. Вид замершего за деревьями дома с его огнями, мелькающими, как светляки в темноте, разбудил какие-то очень глубокие чувства внутри меня. В тот момент они не соответствовали ни одному из возможных ощущений, но были похожи на смутную грусть, ностальгическую память, теряющуюся в детстве.
Должно быть, меня полностью поглотили грезы; внезапно я обнаружила, что иду рядом с Эсперансой. Усталость и прежняя тревога полностью исчезли. Переполненная огромным количеством энергии, я шла в каком-то экстазе, молчаливо счастливая, а ноги не просто по моему желанию, но сами двигались вперед.
Дорога, по которой мы шли, внезапно оборвалась. Земля поднялась и деревья вытянулись над нами. То тут, то там были разбросаны гигантские валуны. Откуда-то издалека доносился звук текущей воды, похожий на тихое успокаивающее пение. Почувствовав внезапную усталость, я оперлась на один из валунов. Мне захотелось, чтобы наше путешествие тут и закончилось.
- Мы еще не достигли цели! - крикнула Эсперанса. Она уже прошла полпути вверх по скалам и двигалась с проворством горной козы. Она не ждала меня и даже не оборачивалась назад, чтобы посмотреть, иду ли я за ней. Короткий отдых отнял у меня последние силы. Судорожно глотая воздух, я быстро прошла по камням и стала карабкаться вверх.
На половине подъема тропа продолжалась среди огромных каменных глыб. Сухие и ломкие растения приятно похрустывали на темной в свете раннего вечера тропе. Воздух тоже изменился; он стал влажным и дышать было легко. Эсперанса безошибочно двигалась по узкому проходу, наполненному тенями, шелестом и безмолвием. Она узнавала каждый таинственный ночной звук и могла определить каждый из этих криков, зовов и свистов.
Путь закончился у нескольких ступеней, вырубленных в скале. Ступени вели на холм, где было разбросано множество камней.
- Возьми один, - предложила она, - и положи в карман.
Истертые, как гладкие булыжники мостовой, камни вначале казались совершенно одинаковыми. Но внимательно рассмотрев, я заметила, что все они разные. Некоторые из них были такими гладкими и сияющими, что казались отполированными на станке.
Потребовалось некоторое время, чтобы найти один, который бы мне понравился больше других. Это был тяжелый камень, который легко ложился в мою ладонь. Он отсвечивал коричневым, пересеченным множеством полупрозрачных молочных жил, и имел клинообразную форму.
Я уронила камень, испуганная непонятным шумом.
- Кто-то идет за нами, - прошептала я.
- За нами никто не идет! - объявила Эсперанса. В ее взгляде было что-то среднее между удовольствием и скептицизмом. Видя, что я отскочила назад и спряталась за деревом, она тихо засмеялась и сказала, что вероятно это был настоящий лягушачий прыжок.
Я хотела было сказать ей, что лягушки не прыгают в темноте, но не была уверена, что это так. Меня удивило, что я не сказала это сразу же и с абсолютной уверенностью, что соответствовало моей привычке. - Со мной что-то не так, Эсперанса, - сказала я с тревогой в голосе. - Я - это не я.
- С тобой все в порядке, моя дорогая, - рассеянно заверила она. - На самом деле именно сейчас ты больше являешься собой, чем когда-либо.
- Я так странно себя чувствую... - мой голос иссяк. Я начала видеть картины всего, что случилось со мной с того самого времени, когда я приехала в дом ведьм.
- Очень трудно учить такой неконкретной вещи как сновидение, - сказала Эсперанса. - Особенно женщин. Мы слишком скромны и умны. Кроме того, мы были рабами всю нашу жизнь; мы знаем, как точно манипулировать окружающим миром, когда не хотим нарушить что-нибудь из того, что мы с таким трудом приобрели: нашу независимость.
- Ты считаешь, что у мужчин по-другому?
- Нет, так же, но они более открыты. Женщина сражается тайком. Ее любимый метод борьбы - маневр раба: казаться безумной. Она слушает, не уделяя внимания, она смотрит, не видя. - Она добавила, что инструктировать женщин - достижение, заслуживающее награды.
- Нам нравится открытость твоей борьбы, - продолжала она. - Это настоящая надежда для тебя. Больше всего мы опасаемся со всем согласных женщин, которые не думают о будущем и выполняют все, о чем их попросят, а потом возвращаются и обвиняют тебя, как только устанут или им станет скучно от всей этой новизны.
- Мне кажется, я начинаю понимать, - задумчиво и неуверенно проговорила я.
- Конечно ты начала понимать! - ее утверждение было настолько комически торжественным, что я начала смеяться. - Ты даже начала понимать, что такое намерение.
- Ты считаешь, что я начинаю становиться магом? - спросила я. Все мое тело дрожало, как будто я старалась подавить приступ хохота.
- С самого дня приезда ты все время то входила в состояние сновидения, то выходила из него, - объясняла Эсперанса. - Поэтому ты так часто засыпала. - На ее улыбающемся лице не было не то что издевательства, но даже следов снисходительности.
Некоторое время мы шли молча, а потом она объяснила, что различие мага и обычного человека в том, что первый может входить в состояние повышенного осознания по желанию. Она часто слегка дергала меня за руку, будто подчеркивая каждое слово своего утверждения, а потом доверительным тоном добавила: - Ты постоянно сновидишь потому, что мы создали что-то вроде защитного кокона вокруг тебя с первой ночи, когда ты приехала, чтобы помочь тебе привести в порядок свою энергию.
Потом она призналась, что с момента, когда они впервые встретили меня, они дали мне прозвище Фосфорите, маленький огонек. - Ты сгораешь слишком быстро и бесполезно. - Она жестом попросила меня сохранять покой и добавила, что я совсем не знала тогда, как сфокусировать свою энергию. - Основным следствием этого было то, что ты постоянно поддерживала образ себя. - Она снова знаком попросила меня помолчать и сказала, что то, о чем мы думаем как об индивидуальности, на самом деле только идея. Она заявила, что весь объем нашей энергии расходуется в зависимости от этой идеи.