Так что в действительности я описываю свое состояние бытия, когда мы оба исследуем этот вопрос. Я сам стараюсь. Когда вы спрашиваете меня: "Что такое ум?", я действительно не знаю. И забираться на трибуну и читать лекцию о том, что такое ум, или описывать его – абсурдно. Как я могу говорить, когда я не знаю? Но я все равно это делаю, чтобы заставить вас увидеть трудность и неуместность постановки вопроса.
Так как может "я", эго, вообще понимать всю тотальность целого, будучи только его частью, незначительным фрагментом? А оно хочет понимать весь ум. Вам никогда не приходит в голову, насколько невозможно для этой маленькой вещи понимать всю тотальность целого? Это бесполезная вещь в вашем существе. В конце концов "я" – это компиляция. И это "я" хочет понимать целое. Ум – это не просто умственная деятельность – это только ее часть. В том, что вы называете расовым сознанием, участвуют нервная система, мозг – все человеческое сознание, а не только ваше индивидуальное сознание.
Я могу исследовать только для того, чтобы заставить вас понять, как глупо этому "я" задавать этот вопрос. Исследуя это, я уже завершил круг. И я останавливаюсь с этим безмолвием во мне в состоянии не-знания, и это может ненадолго создавать безмолвие в вас. Это все, что может происходить, поскольку я уже нахожусь в состоянии безмолвия, и это безмолвие в высшей степени живое.
Это меня очень разочаровывает. Это нечто очень трудное. Мои слова привычны; они не слишком отличаются от ваших. Но слова приходят собственным путем и несут иные коннотации. Поэтому мне приходится разьяснять каждое слово, чтобы заставить вас видеть – когда я употребляю слово "любовь", то это не то, что вы подразумеваете под словом "любовь" или как вы его понимаете. Когда я говорю "время", "пространство", это что-то одно, а для вас это что-то другое. Так что это делает нашу работу трудной.
Знаете, нет никакой такой вещи, как время и пространство. Это интеллектуальные понятия. Нет такой вещи, как материя или то, что называют четырехмерным пространственно-временным континуумом. Это [состояние бытия] не выражается в терминах этого пространственно-временного континуума, поскольку нет никакой непрерывности.
Мысль – это время. Когда нет никакого мышления, то вообще нет никакого времени. Когда здесь нет никакого центра, там нет никакого пространства. Когда я вижу, именно объект помещает пространство между этим телом и тем. Это пространство. Я не ответствен за него. Объект существует там, а я стою здесь – это пространство. Если я закрываю глаза, здесь нет никакого центра, а там – никакого пространства. Так что я не могу говорить о пространстве.
Когда здесь нет никакого центра, ты часть целого. И это воздействует на все. Это не мистический термин. Здесь нет ничего. Сегодня утром я рассказывал вам, что в тот момент, когда я растянулся на постели, там не было никакого "меня". Осознание претерпевает какое-то странное изменение. Нет ничего, даже того, что называют эфиром. Тогда что это? Знаете, первое осознание, которое у меня есть, это осознание простыни. Это пространство – простыня снизу и простыня сверху. Есть две простыни, но как насчет тела, весящего 135 фунтов, или 6з килограмма? Где это тело? Поэтому остается то, что есть внутри. Нет ничего. Когда нет "я", это [тело] – часть того. Тело есть. Но чье это тело? Это не мое тело.
То, что действует внутри этого тела, – жизнь, связующее звено. Эта жизнь не отличается от вашей. Я не говорю о единстве жизни и всем таком. Эта жизнь есть везде. Так что эта энергия, которая у меня есть, – жизнь. И эта энергия – творческая энергия… не то чтобы я буду создавать еще одну вселенную, подобную этой. Нет. Та же самая энергия, что действует во мне, имеет шанс выражать себя. Вот и все. Так или иначе, этот процесс ("я") внутри тебя заканчивается. Инициирующее устройство находится внутри тебя – это приходит как взрыв. Это взрыв ужасающей природы. И потом последствия влияют на окружающих людей. Это случается все время. Не в этот момент; когда я останавливаюсь, имеет место безмолвие. Поэтому я также просил его (Дэвида Бома): помогите мне с этим – как говорить. Он говорит, что наука открывает новый язык . Когда? Для этого нужно время. Не знаю, сколько лет на это потребуется.
Лулу: Но это будет не ваш язык.
У. Г.: Это не будет мой язык.
Барри: Не важно, что за язык, – это опять будет ряд символов.
У. Г.: Да, символы не важны.
Лулу: И у нас уже достаточно нового жаргона, новых слов, новых языков.
Барри: Было блестящее и краткое введение в книге (Дж. Кришнамурти) "Первая и последняя свобода" – о символах и о том, что мы в действительности являемся их частью.
У. Г.: Это значит, что у нас нет слов для описания жизни, не говоря о том, чтобы наделять жизнь каким-то смыслом. Все наши попытки направлены только на наделение жизни каким-то смыслом или пониманием – которое не является пониманием жизни. Оно должно умереть. Это первое, в ином случае невозможно понимать жизнь. Так что я использую слово "тело" именно в этом смысле. Как вы хотите называть это – тело без "я"? Это просто тело, но это другое тело. Оно функционирует по-другому. У него есть иная сила.
Лулу: Оно освобождается от гнета "я".
У. Г.: Конфликтов моральной жизни больше нет. Это не значит, что вы безнаказанно совершаете аморальные действия. Вы не можете не быть моральным в строгом смысле этого слова. Вы вообще не конфликтуете с обществом, поскольку нет никакого конфликта внутри вас. Но думать, что такой человек полон беспредельной любви, сострадания и доброты – наши образы подобных людей как воплощения ненасилия, поборников истины – все эти слова, мы можем практиковать их как изящные искусства и становиться символами этих слов. Но это состояние (без "я") – состояние сострадания. Оно не означает, что вы будете основывать новое общество и начинать кормить всех голодных в этом мире.
Лулу: Одно из основных утверждений иудаизма: ты не можешь знать Бога, но ты связан с Ним. Ты можешь служить Ему, или видеть одну сторону Его лика, если ты пророк вроде Моисея. Но ты никогда не можешь знать Бога.
Барри: Да, но это ортодоксальный иудаизм. Тогда как в каббале, которая очень близка с концепцией кундалини, ты достигаешь главной души, которая представляет собой абсолютное знание божественной Самости, пребывающей без эго. И это – пробуждение силы, которая ограничена в пространстве и времени. А потом они поднимаются к абсолютному осознанию Самости и энергии. Это есть в каббале, а также у христианских мистиков.
У. Г.: Это источник, начало религиозного опыта; а религии представляют собой то, что мы из этого сделали.
Лулу: В этом все и дело. Это всегда становится мертвой информацией.
У. Г.: Мы пытаемся понимать живое с помощью этого мертвого материала. В этом состоит трудность – я пытаюсь выражать живое посредством мертвых слов…
Лулу: Да, да – с помощью мертвого языка и мертвой культуры.
У. Г.: Да, мертвого языка и мертвой культуры.
Барри: Я думаю, в различных случаях подобное переживание случается, случалось, и это то, о чем говорили некоторые учителя древности. Это касалось смерти, и это позволяло им соприкоснуться с вселенской энергией. Что ж, это было естественно, и никто мне об этом ничего не рассказывал. Но теперь я вижу это как смерть для самого себя, смерть "я". Но затем вмешивалось общество, захватывало власть и говорило – это фантазия, это воображение, это нереально или безумно. И поэтому ты сомневаешься в себе; ты приспосабливаешься к окружающему миру Если при таких обстоятельствах ты не приспосабливаешься, тебя посадят – или, точнее, будут держать в определенном заведении. Так что это нечто опасное.
У. Г.: Это нечто опасное.
Барри: Во многих отношениях.
У. Г.: Такой человек опасен для общества.
Барри: Он абсолютно опасен для общества. Он совершенно аморален и повсюду говорит то, что подрывает общепринятые представления. Он говорит им, и потом его распинают, или прибивают гвоздями, или морят голодом до смерти, или что угодно еще. Его убирают.. .
У. Г.: …и потом они запирают ворота.
Лулу:…или головы…
У. Г.: Поэтому ожидать изменения в структуре общества…
Лулу:…нельзя.
У. Г.: …это невозможно. Но когда ты видишь, как трудно вызвать изменение в твоей собственной структуре, ты сочувствуешь миру. Поскольку для меня стало невозможным вызвать это изменение в моей структуре, мне становится немного легче симпатизировать немного большему числу людей. На самом деле я не знаю, возможно это или нет. Знаете, я исхожу из того, что это возможно, и показываю, как трудно вызывать это изменение в вашей структуре. Оставим в покое общество; оставим мир. Он позаботится о себе. И возможно, уничтожит себя в ядерном холокосте. Это не имеет значения.