Кролик уже и не помнит, когда она в последний раз просила его об этом. Он вытирает ее, и ее маленькое тело кажется большим, как у всех голых женщин. Линия талии переходит в покрытое жирком бедро. Кролик приседает, чтобы вытереть ей ягодицы, красные, покрытые гусиной кожей. Ляжки, отдельные черные волоски, влажный мох.
- Так, хватит, - произносит она и делает шаг, выходя из его рук.
Кролик выпрямляется, чтобы вытереть досуха выемку ее шеи под приподнятыми волосами. У природы столько гнездышек.
- Где ты хочешь ужинать? - спрашивает она.
- Да где угодно. Мальчику нравится "Бургер-мечта" на Уайзер.
- А я подумала о новом греческом ресторанчике у моста на той стороне - мне б хотелось его испробовать. Чарли Ставрос на днях говорил мне о нем.
- Угу. Да, кстати…
- Говорит, у них замечательные такие штуки, завернутые в виноградные листья, и шиш-кебаб - Нельсону это понравится. Если мы не будем знакомить его с чем-то новым, он всю жизнь будет есть в "Бургер-мечте".
- Фильм, как ты знаешь, начинается в половине восьмого.
- Знаю, - говорит она, - потому я и приняла сейчас ванну. - И новая Дженис, по-прежнему стоя к нему спиной, приподнимается на цыпочки и, выгнув спину, трется ягодицами о его ширинку, оставляя на его брюках два мокрых пятна. В голове у него размягчается, в штанах твердеет. - И вообще, - продолжает Дженис, опускаясь и приподнимаясь на цыпочках словно ребенок, нараспев декламирующий детский стишок, - кино ведь не только для Нельсона, для меня тоже - я всю неделю так много работала.
Кролик ведь собирался ее о чем-то спросить, но она своей лаской напрочь стерла вопрос из памяти. А Дженис выпрямляется и говорит:
- Быстрей же, Гарри. А то вода совсем остынет.
На его светло-коричневых брюках спереди два мокрых пятна. В душной ванной он совсем очумел - Дженис открывает дверь в спальню, Кролик сразу коченеет от холодного воздуха и чихает. Тем не менее, пока раздеваясь, он оставляет дверь открытой, чтобы видеть, как одевается она. Получается у нее это быстро и споро; мгновенно, как змея, влезает она в черные колготки. Делает бросок к шкафу за юбкой, к комоду за блузкой - надевает серебряную с оборочками, он-то думал, что Дженис бережет ее для особых случаев. Попробовав ногой воду в ванне (слишком горячая), он вспоминает:
- Эй, Дженис. Кто-то мне сегодня сказал, что твои родители в Поконах. А ты вчера вечером говорила, что отец на работе.
Она замирает посреди спальни, уставясь в сторону ванной. Черные глаза становятся еще темнее - она видит крупное белое тело мужа, расползшуюся талию, толстое брюхо, необрезанный член, свисающий, как петушиный гребешок, из-под белокурой поросли. Видит не прежнего, легко взмывающего ввысь спортсмена, а человека вполне заземленного, к тому же обманутого ею. Дородного белого мужчину, которого можно разрезать на кусочки, как сало. Поистине ангельский холод решимости, с какой он ушел от нее, и его жалкое возвращение, цепляние за нее - чего-то тут она не может простить, что-то ее оправдывает. Ее взгляд, должно быть, обжег его, так как он поворачивается к ней спиной и влезает в воду - ягодицы у него совсем как у ее любовника. Какими же все мужчины кажутся невинными и беззащитными в ванне, думает она, будто снова становятся детьми. Твердым голосом она произносит:
- Они были в Поконах, но почти сразу вернулись. Маме всегда кажется, что на этих курортах на нее смотрят сверху вниз. - И, не дожидаясь реакции на свою ложь, бежит вниз по лестнице.
Отмокая в воде, к которой подмешаны ее волоски и ее кровь, Кролик слышит, что пришел Нельсон. Сквозь потолок проникают приглушенные голоса.
- До чего же паршивый этот мини-мотоцикл, - заявляет сын. - Уже каюкнулся.
Дженис говорит:
- Значит, ты рад, что он не твой?
- Угу, но есть подороже, вот тот классный - "Джоконда", дед мог бы приобрести его для нас со скидкой, и он обошелся бы почти как дешевый.
- Мы с отцом оба считаем, что двести долларов - слишком много для игрушки.
- Это не игрушка, мам, я научился бы разбираться в моторах. К тому же на него можно получить водительские права, да и папа мог бы иногда ездить на нем на работу вместо того, чтобы трястись на автобусе.
- Папе нравится ездить на автобусах.
- Да я их терпеть не могу! - кричит Кролик. - В них воняет неграми.
Но снизу, из кухни, не доносится никакого отклика.
На протяжении всего вечера Кролика не покидает чувство, что никто его не слышит, что он говорит как в вату, поэтому он все громче и со все большим нажимом произносит слова. Ведя машину (хотя на "фэлконе" наклеено изображение флага, ему кажется, что это не его машина, а Дженис - она теперь так часто ею пользуется) по Эмберли-авеню в направлении Уайзер-стрит, мимо кинотеатра и через мост, Кролик буркает:
- Черт побери, не понимаю, почему надо возвращаться в Бруэр, чтобы поесть, - я и так весь день потел в Бруэре.
- Нельсон согласен со мной, - говорит Дженис. - Это будет интересно для разнообразия. Я сказала ему, что там уйма всякой всячины - еда не приторная, как у китайцев.
- Мы опоздаем в кино - как пить дать.
- Пегги Фоснахт говорит… - начала было Дженис.
- Эта дурища, - прерывает ее Кролик.
- Пегги Фоснахт говорит, начало такое нудное. Куча звезд и какая-то там симфония. В любом случае там сперва показывают короткометражки или что-то такое, от чего хочется выйти в фойе и накупить конфет.
Нельсон говорит:
- А я слышал, начало классное. Показывают пещерных людей, которые едят сырое мясо, по-настоящему сырое, одного парня чуть не вырвало, а потом какой-то пещерник не справился с костью и помер. Они забрасывают кость в воздух, и она превращается в космический корабль.
- Благодарю вас, мистер Все Испортил, - говорит Дженис. - У меня теперь такое чувство, будто я уже посмотрела фильм. Может, вы вдвоем пойдете в кино, а я поеду домой и лягу?
- Черта с два, - говорит Кролик. - Ты останешься с нами и разок пострадаешь.
Уступая, Дженис говорит:
- Женщины ведь не слишком петрят в научной фантастике.
Гарри нравится это - пугать ее, предлагая встретиться лицом к лицу с неведомым, которое, он теперь чувствует, присутствует в их жизни, находится среди них как четвертый член семьи. Умершая дочка? Однако хотя горе Дженис поначалу было велико и казалось, она под его гнетом сломается как тростинка, сейчас, много лет спустя, он один несет в себе это горе. Поскольку он не пожелал дать ей забеременеть снова, вся вина за гибель девочки легла на него. Сначала он пытался объяснить, что секс с ней стал для него слишком безрадостным, слишком серьезным актом, сродни смерти, и он боится плодов такого секса. Потом он перестал объяснять, и она, казалось, об этом забыла - так кошка день-два обнюхивает все углы и мяучит, оплакивая утопленных котят, а потом снова принимается лакать молоко и спит в корзине для белья. Женщины и природа забывчивы. При одной мысли о малышке, при воспоминании о том, как он услышал по автомату в аптеке известие о ее смерти, в груди Кролика возникает ком - ком, который он почему-то связывает с Богом. Он помнит, что молился, когда ехал назад на автобусе.
Дженис подсказывает ему свернуть с моста вправо к "Гостеприимному уголку Джимбо", и через несколько кварталов он останавливает "фэлкон" на Сливовой улице. Они выходят, и он запирает машину.
- Типично трущобный район, - недовольно бурчит он. - Последнее время тут немало было изнасилований.
- О, - отзывается Дженис, - "Вэт" только и печатает про изнасилования. Ты хоть знаешь, что такое изнасилование? Это когда женщина потом передумала.
- Следи за тем, что ты говоришь при ребенке.
- Да он теперь про все больше тебя знает. Я вовсе не хочу тебя обидеть, Гарри, просто это факт. Люди стали куда больше понимать, чем когда ты был мальчишкой.
- А как оно было, когда ты была девчонкой?
- Признаюсь: я была очень тупая и наивная.
- А теперь что?
- А теперь - ничего.
- Я думал, ты скажешь, какая ты теперь стала умная.
- Никакая я не умная - просто стараюсь держать глаза и уши открытыми.
Нельсон, который идет немного впереди, но в любом случае излишне много слышит, показывает на большие часы - рекламу пива "Подсолнух" на Уайзер-сквер, которые видны поверх шиферных крыш и развороченного квартала, на месте которого строят очередную автостоянку.
- Уже двадцать минут седьмого, - говорит Нельсон. И добавляет, не будучи уверен, что его поняли: - В "Бургер-мечте" вас мигом обслуживают, там чисто, а бургеры подогревают в большущей печи, которая светится фиолетовым.
- Никакой "Бургер-мечты", малыш, - говорит Гарри. - Пошли в "Рай пиццы".
- Не будьте невеждами, - говорит Дженис, - пицца - это еда для итальянцев. - И, обращаясь к Нельсону, добавляет: - У нас полно времени, к тому же так рано в ресторане никого не будет.
- А где это? - спрашивает он.
- Да вот здесь, - говорит Дженис; она привела их прямо к порогу.