– Но роллингов ты наколоть не забыл.
– У них есть просто потрясающий диск – "Bridges To Babylon". Его, правда, портит одна песня в стиле регги. Но без неё это действительно шедевр.
– А что ты скажешь о "Nazareth"?
– Все их пластинки хороши. Особенно периода с "Hair Of The Dog" по "Boogaloo". Последние же работы и ранние послабее будут.
Мы общались с Годди на равных. Годфрид был в теме.
– Хорошо. А "Supertramp"?
– У "Supertramp" мне нравится всё. Кроме "Free As A Bird" и "Indelibly Stamped", с татуированной голой женщиной на обложке.
– Как тебе "Camel"?
– Великолепная группа. Выпустившая два сногсшибательных альбома: "Rajaz" и "Harbour Of Tears". Энди Латимер – гений гитары. Такой же, как Дэвид Гилмор и ты. Там, на левом плече, есть и твоей группы значок – гитара-подлодка.
– Ну, я так не играю, – точь-в-точь повторив слова Карлсона, который живёт на крыше, пожаловался Хокинг. В вашей тарабарщине я ничего не понимаю. Ну вас к чёрту. Пойду-ка я лучше за погрузкой снабжения понаблюдаю.
Он слез с ящика, на котором сидел, и, опираясь на тонкую тросточку, пошёл, слегка прихрамывая, к ангару.
Ворота ангара были открыты настежь, и внутри него был хорошо виден лежащий на ложементах космический корабль "Y", своей компоновкой сильно похожий на "Джемини". Из "Близнеца" вместо традиционного сопла торчал смахивающий на кинескоп матовый отражатель. Вокруг космического корабля копошились роботы.
Мне было приятно, что Годди поместил мою группу среди корифеев рока. Однако я не стал заострять на этом внимание и продолжил его расспрашивать о ветеранах.
– А что тебе нравится у "Led Zeppelin", "Deep Purple" и "Queen"?
– У всех у них есть по два классных альбома: у "Led Zeppelin" это "Led Zeppelin II" и "Led Zeppelin IV", у "Deep Purple" это "Machine Head" и "Stormbringer", а у "Queen" – "The Game" и "The Works".
– А у "Pink Floyd"?
– "Pink Floyd" – особая тема. Они создали четыре поистине шедевральных пластинки: "The Dark Side Of The Moon", "Wish You Were Here", "Animals" и "The Wall". Но мне также нравится "The Final Cut" и сольное творчество Роджера Вотерса. Его "Amused To Death" грандиозен.
Что-то совпадало с моим мнением, что-то – нет, но дело было не в этом, поэтому я сказал:
– Все эти опросы журналов, все эти рейтинги и хит-парады, все эти рок-энциклопедии – все они врут. У "ELO" лучшей пластинкой считается "Eldorado", на самом деле их лучший альбом – "Time". У "Eagles" лонг-плэй "Hotel California" – никакой, а вот "The Long Run" – просто прекрасный. А у "Стикса" – непризнанный шедевр: "Crystal Ball". "Asia" записали колоссальный диск – "Silent Nation", но масс-медиа его не заметили.
– Я долго охотился за "Rumors" "Флитвуда Мэка". А когда купил и послушал – меня чуть не вырвало. И эта чушь является одним из самых продаваемых релизов мира, – поделился со мной своим музыкальным разочарованием Годди.
Я уже разглядывал татуировки с меньшей интенсивностью. Поскольку кое о чём вспомнил.
– В Советском Союзе в магазинах не продавали пластинок западных рок-групп. Я жил в приморском городе, и эти пластинки привозили моряки дальнего плаванья. У меня был школьный приятель, хороший художник, который потом став судоводителем, променял свой талант на большие заработки, так вот он рисовал обложки западных альбомов на стене своей комнаты. Помню, я был под большим впечатлением, когда увидел всю стену, от пола до потолка, разрисованную копиями обложек.
– Раньше обложки пластинок были настоящими произведениями искусства, с появлением компакт-дисков обложки превратились в спичечные этикетки. Всё мельчает в этом мире. В моде теперь, например, трибьют-группы, эти уродцы-подражатели.
Роботы в ангаре втаскивали блестящие продолговатые цилиндры внутрь космолёта. На спинах у роботов, словно у спортивной команды, имелись порядковые номера. Хокинг ходил среди роботов и чем-то мне их напоминал.
– Никак не идёт из головы гипотеза Стивена, – сказал я, – что пришельцы могут быть роботами. Неужели искусственный разум возможен?
– Роботы, – с теплотой в голосе произнёс Годфрид, – они как дети. Как домашние животные. Я их обожаю. Каждый мой робот – индивидуальность. Будь то робот-рабочий, робот-матка или Домо. Разумны ли они? Робот, исполняющий лишь стандартный набор команд, скорее приходится родственником микроволновке, нежели человеку, хоть он и стоит на двух ногах. Программируемый робот, функции которого может расширить специалист или продвинутый пользователь, это всё та же микроволновка, но более навороченная. А вот робот, не программируемый на компьютере, а обучающийся самостоятельно, как ребёнок или как братья наши меньшие, потенциально способен самостоятельно мыслить. Всё зависит от объёма его памяти и от учителя.
– Годди, с Хокингом понятно, а как ты оказался здесь? – поинтересовался я.
Гений роботостроения чуть помрачнел, задумавшись на несколько секунд. Черты его лица были похожи на черты лица актёра Шона Коннери в более поздний период его творчества. И Годфрид, и Стивен были англичанами.
– Понимаешь, я проиграл на скачках много денег. Залез в долги. Отыграться не сумел. От отчаяния решил расстаться с жизнью. Привязал верёвку к дереву, сел в автомобиль, на шею надел петлю. И тут появилась Рифеншталь. Приехала на интроцикле. Я когда это одноколёсное чудо техники увидел, у меня сразу же пропало желание умирать, а появилось желание на нём прокатиться. Марго заплатила мои долги. А взамен пригласила поучаствовать в её секретном проекте.
Он соскочил с ящика, сказал:
– Ладно. Хватит болтать. Пошли купаться.
Потом подумал ещё немного и изрёк:
– Да, роботы похожи на детей. Но и мы тоже похожи на детей. Мы похожи на детей, которые находятся на первой этаже дома, огороженного забором. Мы слышим звуки и голоса, доносящиеся извне, ощущаем запахи, видим верхушки каких-то растений, мелькание каких-то предметов, но ничего понять не можем, потому что окно, через которое мы познаём внешний мир, упирается в забор.
Нам необходимо подняться на второй, затем на третий этаж и ещё выше, чтобы всё увидеть и во всём разобраться…
***5***
В середине плоского экрана возникла надпись на русском языке: "Конец фильма", а внизу – титр на английском: "The End". Я выключил "вертушку". Хоть телевизор был и smart, но Интернет отсутствовал, поэтому приходилось довольствоваться имеющимся. Хорошо, что в наличие были DVD-диски, а то вечерами от нечего делать мы со Шропширом выли бы на Луну.
Кстати, Луна за окном светила вовсю. Она была похожа на кусок сливочного масла, плавящийся на невидимой сковородке.
– Этот Крис Кельвин, – сказал Шропшир, лениво развалившийся на кожаном диване,
– вылитый ты.
– Одно лицо? – Не понял я.
– Ну, что-то есть, но я не об этом. Я имею в виду, что ты, как он, целый день сегодня бродил по острову, прощаясь с Землёй.
Я поднялся с кресла, включил верхний свет, направился к холодильнику.
– За водопадом видел странное перекрученное дерево. Его ствол напоминает вручную выжатое бельё. А у залива – целые полчища огромных бабочек. Красивые, заразы.
Из холодильника я взял две банки "бадвайзера". Немного пива мне позволялось.
– Через восемь дней будешь на месте, – сказал Шропшир. – Это тебе не восемь месяцев, – и весело добавил: – Ты там только сильно не хулигань: не пиши "здесь был Макс", упаковку от еды не разбрасывай и компакт-диски со своей музыкой, а то они потом с ума все сойдут, когда сами туда прилетят.
Это он меня так подбадривал. Чтобы настроение мне поднять. Я, естественно, жутко волновался, хотя вида старался не подавать. Но Шропшир взглядом насквозь меня просвечивал, нутром чувствовал, что я ужасно нервничаю.
– И, самое главное, – ночью, смотри, на "Шершне" не сбеги. А то это будет как-то не по-человечески. Не по-мужски как-то. Не по-честному. Я вот давно бы мог отсюда удрать. Или по крайней мере спутниковую антенну с ресивером сделать, чтобы информацию хоть какую-то из внешнего мира получать. Сижу тут который год, понимаешь, как заключённый, Марго твою фак. Но раз дал согласие, что никаких телефонов, никакого радио с телевидением, то терплю и жду, пока не закончится проект, – это уже было им сказано на полном серьёзе, – пока Хокинг свой новый движок на практике, на разных скоростях не испытает.
Потом глаза его снова вспыхнули весёлыми искорками, и он заявил:
– А ты знаешь; Хокинг, оказывается, в обнимку с плюшевым медведем спит. Лично сам видел. Совсем, как дитя малое.
– Ты, пока я летать буду, американскую версию посмотри. Лем сказал, что американский вариант ему больше понравился. Но, я считаю, штатовский "Солярис" никакой. Дерьмо полное.
Я бросил Шропширу банку пива.
Он, ловко поймав, спросил:
– Что ещё порекомендуешь?
– Из последнего – "Гравитацию" посмотри. С Джорджем Клуни и Сандрой Баллок в главных ролях.
Я подошёл к полкам с компакт-дисками, чтобы выбрать музыку на вечер. Полки выглядели, словно небоскрёбы в миниатюре. Музыки, как и фильмов, было навалом.
– О чём картина-то?
Шропшир откупорил пиво, жадно присосался к банке.
– О том, что никогда не надо сдаваться, а нужно бороться до конца.
Я нашёл "The Road To Hell" (очень в тему, свойственный мне кладбищенский юмор!) Криса Ри, вставил диск в "вертушку", убавил громкость до минимально комфортной, тоже глотнул ледяного "бада", плюхнулся в кресло и произнёс: