– На этот счёт у меня имеется гипотеза, которая опровергает все остальные. Ибо таких гипотез ещё не бывало.
– А ну-ка, ну-ка, – сказал Годфрид, удаляя многочисленные семечки из мякоти древовидного кактуса питахайи.
– В мировой юфологической литературе приводится масса случаев, описывающих внешний вид и поведение существ, прилетавших к нам на "летающих тарелках". Это и "зелёные человечки", и, так называемые, "серые", и, как выражается мой русский друг, – Хокинг подмигнул мне, – "серо-буро-малиновые". Все они имели разные размеры, разное телосложение и выглядели совсем не так, как мы. Потом появились "люди в чёрном". Эта категория чужих уже почти походила на людей, правда, имела непривычно бледные лица, движения их были неловкие, а речь отличалась сумбурностью.
В последнее же время пришельцы приобрели красивую внешность, близкую к так называемому нордическому идеалу: белокурые волосы, привлекательные черты лица, внушительные физически данные. Судя по их разговорам и поведению, от настоящих людей инопланетян теперь отличить очень сложно.
То есть в этом плане заметен некий прогресс…
Хокинг пододвинул к себе кокосовый орех и через соломинку выпил сока.
– Другой аспект, на который следует обратить внимание. Водители "летающих тарелок" не проявляют агрессивности к землянам, хотя, безусловно, могли бы. Да, иногда они вступают в стычки, но это, как правило, либо в ответ на агрессивные действия землян, либо по чистой случайности – просто стечение обстоятельств.
– А похищения людей на предмет исследования? – задал вопрос Годфрид, перемазавший пальцы и рот "фруктом дракона".
– В том-то всё и дело. Тут как раз и странность, – произнёс Хокинг, блаженно причмокивая губами. – Существа ведут себя, словно дети. Они пытаются понять устройство человека.
– То есть? Что ты хочешь сказать? – Годфрид обтирался салфеткой.
Но Хокинга понесло в другую область.
– Друзья, – воскликнул он. И все присутствующие (и даже Антвелл, ковырявшийся в фаршированных моллюсках) обратили на него взор. – Мы едим замечательную натуральную пищу, пьём прекрасные экологически чистые напитки, а известно ли вам, что недалёк тот час, когда еду будут печатать на трёхмерных принтерах. Новые технологии доберутся и до гурманов, превратив чревоугодие в технологический процесс.
Химия скоро уничтожит органику. Разве это ни чудовищно, господа и э… дама? И на этом фоне наш нынешний званный обед приобретает ещё больший восторг.
Так возрадуемся же, друзья мои, тому факту, что мы можем позволить себе такую роскошь, как есть и пить естественное, а не искусственное!
После его слов все вроде бы как возрадовались, и только Годфрид не проявил никаких признаков восхищения, а вместо этого сказал:
– Как же всё-таки насчёт чужих?
Хокинг с удовольствием отпил ещё сока. И изложил, наконец, самую суть своей гипотезы:
– А не кажется ли вам, милостивые господа и э… дама, что инопланетяне это всего лишь машины, пытающиеся достичь совершенства разумных существ, всячески к этому стремящиеся? Они копируют человека: его внешний вид, повадки, речь и так далее, с тем, чтобы в дальнейшем от человека ничем не отличаться и на равном уже уровне вступить с нами в контакт.
Вот теперь Годфрид посмотрел на Хокинга с восхищением.
Антвелл же резко прервал трапезу, остановил на время работу ротового аппарата.
А Марго сильно закашлялась. Видно, подавилась авокадо. И мне пришлось бить её по спине.
***4***
Послеполуденное солнце приятно согревало, и мы, устроившись на пустой деревянной таре из-под снабжения, грелись в тёплых лучах светила. На таре было написано "Made in Hong Kong". Огромный грузопассажирский "Шершень" стоял в отдалении на круглой бетонной взлётно-посадочной площадке. Его аппарель была опущена, и на ней, прямо на металле, спал Антвелл, раскинув вширь руки и ноги. Из одежды на Антвелле были только бермудские шорты.
Вертолёт имел два несущих винта и был выкрашен в жёлто-чёрный цвет. Полное его название было "Тигровый шершень". Делали такие гиганты в США. Точно такой же "Шершень" был и у меня, в той, прошлой, жизни. Только окрашен он был в тёмно-синий цвет, и по левому борту у него шла колоссальная зелёная надпись – "Maximum Depth", а на правом борту была изображена кроваво-красная гитара, стилизованная под подводную лодку. На геликоптере мы перевозили гастрольную команду и часть сценического оборудования.
– Название парадоксу "Корабль Тесея" дал один из греческих мифов, описывающий подвиги легендарного Тесея, одного из афинских царей, – рассказывал Стивен. – Согласно легенде афиняне несколько сотен лет хранили корабль, на котором Тесей вернулся в Афины с острова Крит. Конечно, судно постепенно ветшало, и плотники заменяли прогнившие доски на новые, в результате чего в нём не осталось ни кусочка старой древесины…
Годди расслабленно возлежал на трёх сдвинутых ящиках, подложив под голову свой внушительных размеров кулак. Глаза ему прикрывали солнцезащитные очки. Стивена он слушал вполуха.
– Лучшие умы мира, в числе которых видные философы, вроде Томаса Гоббса и Джона Локка, веками размышляли над тем, можно ли считать, что именно на этом судне когда-то путешествовал Тесей. Таким образом, суть парадокса сводится к следующему: если заменить все части объекта на новые, может ли он быть тем же самым объектом? Кроме того, возникает вопрос – если из старых частей собрать точно такой же объект, какой из двух будет "тем самым"?…
– Мороженое не хочешь? – спросил я у Хокинга. Пломбир от жары плавился. Нужно было торопиться, иначе мороженое превратилось бы в размороженное.
– Нет, – ответил Стивен и завершил: – Представители разных философских школ давали прямо противоположные ответы на эти вопросы, но некоторые противоречия в возможных решениях парадокса "Корабль Тесея" до сих пор существуют.
– Этот парадокс из той же серии, что и "Парадокс человека", – сказал я, одновременно пытаясь не пролить ни капли подтекающего пломбира. – Он звучит так: если клетки нашего организма практически полностью обновляются каждые семь лет, можно ли считать, что в зеркале мы видим того же человека, что и семь лет назад?
– Угу, – задумчиво угукнул Хокинг.
– Кстати, а как назывался корабль Тесея?
– Сие в парадоксе не упоминается, – констатировал Стив.
– А почему ты назвал свой корабль "Y"? Почему не "Санта-Мария" или, например, "Санта-Маргарита"? Что за странное название?
На нас на трёх были надеты белые Т-футболки с большой оранжевой буквой "Y" на груди. Если бы Хокинг был знаком с фильмом "Операция "Ы"…", он бы, наверное, ответил: "Чтобы никто не догадался", но поскольку он эту картину не видел, то он сказал:
– Я хотел назвать космический корабль как-нибудь попроще, но чтобы в названии был смысл. Буква "Y" звучит так же, как и "почему". А "почему" – это самый главный вопрос, который мы задаём себе, чтобы познать окружающий мир.
Назвать космический корабль одной буквой – это было в стиле Хокинга. В стиле гениального и парадоксального человека.
Я спросил у Годди:
– Годди, хочешь мороженого? – Пломбир практически был мной съеден, остался маленький кусочек.
Годди не отреагировал, а резко поднялся и сказал:
– Пойти искупаться, что ли? Уф!
– А что это за гадость такая – квантовый скачок? – задал я вопрос, больше, конечно, обращаясь к Хокингу, чем к Годди.
– Ты, наверное, имеешь в виду квантовый предел. Квантовый предел – предел скорости, близкий к скорости света, при котором не может существовать никакое объёмное тело, так как масса становится равной бесконечности, а время – нулю… Но это тебе не грозит. Скорость, развиваемая "Y", не позволит твоему организму превратиться в бесконечность. Не бери в голову, – уверенно заявил Стив.
Но тут Годди снял с себя футболку, и я позабыл о всех моих предполётных страхах.
То, что я вдруг увидел, потрясло меня до глубины души. Прямо в центре груди у Годди я увидел букву "Q" в окружении двух львов, белого лебедя и фей с крылышками, на фоне стилизованных полос британского флага. Это был знаменитый "герб" группы "Queen", вытатуированный в цвете на коже нашего главного специалиста по робототехнике. Группа "Queen" и робототехника сочетались в моём сознании, как нечто противоестественное.
Мало того, помимо "герба" "Queen", тело Годфрида – грудь, плечи, спина – было сплошь покрыто татуировками названий других знаменитых рок-коллективов. Здесь были как логотипы, так и торговые марки таких команд, как: "Pink Floyd", "Led Zeppelin", "Deep Purple", "Supertramp", "Procol Harum", "Yes", "Uriah Heep", "Nazareth", "Barclay James Harvest", "Dire Straits", "The Alan Parsons Project", "Camel", "10CC", "Eagles", "Manfred Mann’s Earth Band" и прочих.
– Годди, – сказал я восторженно, с любопытством рассматривая искусно нарисованную эмблему "Electric Light Orchestra" – "летающую тарелочку", – никогда не подумал бы, что ты являешься большим поклонником классического рока.
– Эх. У меня была потрясающая коллекция винила. Около четырёх с половиной тысяч альбомов. Там были поистине уникальные экземпляры первопрессов, – гордо ответствовал он.
– А почему здесь нет "The Beatles"? – спросил я, любуясь красным высунутым языком – известным логотипом "The Rolling Stones".
– Я не слишком-то люблю битлов, – сказал Годди, несколько смущённый повышенным вниманием к его персоне с моей стороны. – У них много красивых песен, но нет ни одного по-настоящему симпатичного альбома.
– А "Abbey Road"? – задал я вопрос.
– Да, это, пожалуй, самая стоящая их пластинка. Ничего. Послушать можно… Забыл наколоть "The Beatles".
Я тоже не очень любил Ливерпульскую Четвёрку. Сольные работы Джулиана Леннона были мне милее.