– А… вон оно как?! Может, сам пойдешь по миру с протянутой рукой? Тебе бы тоже не мешало подсуетиться. Я устала, как ишак, везти повозку с тобой! Хотя… кто тебе подаст-то? Может, и подадут, конечно, но только камень в твою протянутую руку! Альфонс несчастный!
Сдержаться Левка уже не мог и хотел дать мне по шее, но в моих руках в мгновение ока появилась разделочная доска. Отлично, вот и тренировочка перед первым сеансом садо-мазохизма. Против лома нет приема, и Лев отступил. Ушел и заперся в комнате (кстати, сидел там три дня!)… ну и пошел к черту! И тут я подумала о том, что Машка-то, возможно, и права. Вот так корячимся всю жизнь, распинаемся перед этими дурацкими мужьями, что особенно обидно, перед бедными и старыми, не изменяем им и все равно проститутки. Вот, твою мать, жизнь, а?! Я так разозлилась на мужа, что решила: если подвернется какой-нибудь хлопец – своего не упущу. А то не изменяешь – проститутка, изменяешь – тоже, разумеется, проститутка. Как-то несправедливо получается!
Мой рабочий день, вернее, вечер на новом месте начался с костюмерной. Развратной медсестре следовало выглядеть непристойно, поэтому меня облачили в микроскопическую юбочку и лакированные, на бесконечном каблуке, сапоги. Из откровенного декольте вылезала несколько поникшая от устойчивого безденежья грудь. И как я ни заталкивала ее обратно, как ни старалась, сидеть в своем новом "домике" она и не собиралась! Когда ты носишь бюстгальтер седьмого размера, а тебя запихивают в нулевой, то бюст, естественно, как дрожжевое тесто, выползает со всех сторон. О том, что я медсестра, говорил передник с красным крестом, по форме напоминающий фартук Малюты Скуратова, и белая шапочка на макушке, нелепо сидящая на мне, как головной убор буфетчицы. Не знаю, какие могут быть истязания, когда я едва держалась на высоченной неустойчивой шпильке. Разбитная коллега Оксана, подбиравшая наряд, напомнила мне, что этот каблук используется еще и как орудие производства, так и сказала:
– Если будут выть, воткни прямо в пузо! Сразу заткнутся!
В руки мне всучили кнут и огромную восковую свечу, предупредив, что раскаленный воск, вылитый на тело, это одна из самых любимых примочек клиентов.
– С богом! – напутствовал меня Макс и добавил: – Думай о зарплате, милашка!
Хм… милашка! Тут и пытать-то никого не надо. Как предстану перед извращенцами в таком виде, так сами сразу разбегутся! Да…дорогой же ценой достается мне побег с родины! Сейчас, шарахаясь в темноте, спокойно возвращалась бы с занятий кружка Дома творчества, а здесь приходится осваивать развратную профессию "домины", как назвал Макс мою должность. Главное, чтобы не сняли на видео мою нынешнюю развратно-маниакальную деятельность, а то представляю, как "обрадуются" мои родители, увидев единственную дочь в таком позорно-безобразном виде! Хотя… если узнают размер месячного заработка, может, еще и гордиться начнут. Кто знает?! А еще начальник сообщил, что если я буду хорошо работать, то меня внесут в список порноактеров для получения кинопремии в номинации "Лучшая домина Европы и окрестностей". Интересно, почему на кинопремию? Я же не снимаюсь в фильмах для взрослых?! А вообще, было бы круто стать великой "доминой", богатой и знаменитой, хотела бы я тогда взглянуть на Левкину постную физиономию.
Заблудившись в своих мечтах, едва не рухнула с сапог-ходуль, пришлось плестись до камеры пыток, цепляясь за стенки бесконечного коридора.
Добравшись до двери, осторожненько заглянула в маленькое окошечко и обомлела. Посреди камеры на карачках, с ошейником на шее стоял исполин с совершенно круглой рязанской веснушчатой мордой, и я очень пожалела о том, что не взяла с собой гантели или молоток! Черт, да он меня одним щелчком прикончит! Что делать? Может, ну ее, эту желанную фантастическую зарплату? Меня одолевали сомнения… Но тут перед глазами всплыла разъяренная харя хозяина нашего жилья, и я на полусогнутых вползла на свое рабочее место. Едва нарисовалась в поле зрения клиента, как этот гоблин с криком кинулся к моим ногам и уцепился за мою неустойчивую порнографическую обувь. Я, словно электрик, балансирующий на стремянке, зашаталась, пытаясь вырваться из лап мазохистского маньяка, и, заплетаясь, на таком же, как у него, неважном немецком произнесла:
– Айн момент… битте… херр…
И тут клиент заголосил по-русски:
– Я Толик Кемеровский, систер, сделай мне больно!
Сердце рухнуло в пятки. С немцами еще можно справиться, они все-таки неагрессивны, а что делать с этим? "Кемеровский", "Магаданский", "Южно-Колымский"… Если сделаю ему больно, от меня ничего, кроме этой дурацкой шапки, передника и сапог, не останется! "Эх, братан, – хотела я сказать ему, – в твоем Кемерово тебе могут доставить такую боль, что взвоешь, чего ты сюда-то приперся?!" На выручку пришла мысль о зарплате, и я, кое-как взяв себя в руки и надев зверское выражение прожженной "домины", хрипло сказала:
– Ну что, бразерс, покувыркаемся?
В общем, Толик получил свою порцию боли и кайфа, да так, что унесли его на носилках. Правда, улыбнувшись напоследок, он успел вынуть из трусов пятисотенную бумажку, которую сунул в мою трудовую ладошку и прошептал:
– Теперь, систер, только к тебе! Мерсибо!
Вот молодец! С таким и работать приятно, всё же наш пацан!
Из чаевых, в качестве премии, Макс оставил мне целых три сотни, и я уже обрадовалась, что если дело и далее пойдет так легко и играючи, то денег будет валом, но… не тут-то было. Вслед за добрым и щедрым Толиком Кемеровским потянулись зануды-иностранцы, и как из ящика Пандоры посыпались бесконечные жалобы. Один идиот не смог после сеанса отскрести от воска свою лысину, хотя сам просил меня о таком кайфе; другой нечаянно долбанулся башкой о пол, когда я не очень аккуратно снимала его с дыбы; третьему показалось, что "госпожа", то бишь я, не очень благосклонно посмотрела на него, когда он притащил мне в зубах свои грязные ботинки. А уж о чаевых оставалось только мечтать! Я уже начала подумывать о том, чтобы взять их в заложники и не выпускать до тех пор, пока они не вознаградят свою "госпожу"! Эх, хоть бы пара таких "Кемеровских" – и о финансовых проблемах можно было бы позабыть навсегда, но…
Через неделю меня вызвал к себе Макс и с большим сожалением сказал:
– Ты, Олька, молодец, проявила себя, конечно! Однако есть проблемка. Клиенты тебя боятся и не очень хотят идти на сеанс. Перестаралась чуток, так что не обессудь, подруга, придется с тобой попрощаться. Если будут новички, позвоню, а пока… возьми это, – он протянул пухлый конверт.
Денег за недельную работу хватило на то, чтобы оплатить три аренды и два месяца прожить без потрясений и с наполненным холодильником. Откровенно говоря, работа мне очень понравилась, "развратная медсестра" отомстила за Вторую мировую и всех наших обиженных девчат! Мне даже захотелось самой открыть такой специфический салон, но вспомнив отношение Левки к подобной деятельности, пришлось с мечтой расстаться навсегда!
Всё бы хорошо, вот только эти проклятые неприятности имеют привычку ходить то парами, а то и вовсе толпой.
Когда в нашей квартире сняли показания счетчиков по отоплению, мы чуть не потеряли сознание! В счетах фигурировала прямо-таки астрономическая сумма, погасить которую никакой возможности не было! Мы недоумевали. Как так? Нас целыми днями нет, а такое впечатление, что не только безвылазно сидим дома, но еще и устроили там сауну. Провели собственное расследование и поняли, откуда взялись такие фантастические цифры. Прямо под нами находилась парикмахерская жены арендодателя, и нашим теплом и электричеством этот мерзавец отапливал салон супруги (понятно, ведь сам был тепловым мастером!). Этот негодяй имел украинские корни, а если был бы чистым немцем, то, скорей, всего, до этого даже бы и не додумался.
В сфере коммунального хозяйства в Германии царит железный порядок, никакого жульничества или приписок в счетах, как у наших управляющих компаний. Такие вороватые паразиты – тут явление исключительное! Доказать ничего не удалось, и в разгар зимы нам отключили тепло и горячую воду. А когда коммунальные службы увидели состояние электрических коммуникаций, которые арендодатель обязан содержать в полном порядке, заодно отключили и электричество! И мы вспомнили ленинградскую блокаду! Работа никак не подворачивалась, и холодильник теперь частенько пустовал, оказывая нам огромную услугу по беспроблемному похудению. Идти на поклон к социальным службам, тем не менее, не поднималась нога.
Наша соседка Эдит, сама немка, как могла, помогала нам, давая доступ к своей электрической розетке, чтобы мы могли что-нибудь приготовить или хотя бы согреть чай. К счастью, Элечка жила уже отдельно. Эдит проживала вместе со своими обожаемыми кроликами, но злобный хозяин постоянно обижал ее и регулярно угрожал выкинуть вместе с питомцами на улицу. Ничто так не объединяет людей, как тотальное безденежье! Мы с Эдит поддерживали друг друга и как же были поражены, когда узнали, что на самом деле она единственная дочь известного ювелира-миллионера, человека чрезвычайно богатого и влиятельного.
Соседка обучалась в Великобритании и окончила Оксфордский университет! На вопрос, почему же она живет одна в этой старой каморке, ответила, что сильно поссорилась с отцом, который пригрозил ей за непослушание лишением наследства. Имея всё, жить как бомжиха? Да я бы приползла к отцу на коленях! Но Эдит имела свою принципиальную позицию и менять ее не собиралась. Меж тем наше противостояние продолжалось, и за то, что мы обратились в суд, хозяин сделал еще один жест "доброй воли" – просто отключил нам холодную воду, и теперь, как партизаны, в туалет мы бегали в ближайший лесок, регулярно удобряя немецкую почву.