Ему наконец–то пришло в голову вызвать милицию. Дежурный выслушал его сбивчивый рассказ об убийстве, буйном соседе и голых женщинах на экране монитора с огромным сомнением, но заявления о трупе у них проверялись в любом случае, даже если сообщались веселым голосом ребенка трех–четырех лет от роду. Опергруппа, естественно выехала, но никто не мог помочь Амирову восстановить связь. Единственный телефон "Скорой компьютерной помощи" в их районе был постоянно занят, остальные службы не хотели ехать за пределы своей территории обслуживания - работы хватало и под боком. Время шло…
Профессор поймал себя на том, что вновь, как в юности, грызет ногти. Чертовски вредная привычка, которую удалось с огромным трудом побороть в пятнадцать лет, вернулась в этот критический момент. Зубы просто разрывали пальцы в кровь от злобы и бессилия.
Ларсен, конечно же, был еще жив. И, конечно же, кто–то другой пытался сейчас спасти его жизнь; кто–то другой сейчас диктовал в микрофон последовательность сборки биопротеза Перкинсона. Но Амиров был единственным хирургом в мире, кто выполнил более семидесяти операций по его имплантации, своими руками он за операционным столом собрал и установил на место семьдесят четыре искусственных клапана (и еще около тысячи - на генеральных репетициях этих операций на прозекторском столе).
ЛУЧШЕ НЕ МОГ НИКТО.
…За спиной что–то зашуршало, зацарапало пол. Амиров от неожиданности отпрыгнул в сторону, оглянулся. Сергей открыл глаза и в изумлении осматривался по сторонам, ощупывая руками паркет вокруг себя. Внезапно его согнуло пополам, вырвало чем–то пенистым; он упал на бок и закричал от боли, обхватив руками живот.
- Сделайте что–нибудь! - орал он, как безумный. Режущая боль пронзила желудок, сжала все внутренности на несколько секунд и с неохотой отпустила. Парень замолчал, но лишь на мгновенье. Потом еще один удар боли пронизал голову.
Амиров смотрел на мучения Сергея и взглядом врача понимал, что видит какой–то редкий вариант "ломки", внезапно начавшейся и очень сильно встряхнувшей организм.
- Что это было? - плакал, всхлипывая Сергей, не в силах терпеть сверлящее мозг шило. - ЧТО Я ВВЕЛ СЕБЕ, МАТЬ ТВОЮ?!
Он катался по полу, вымазавшись в собственной блевотине и порой изгибаясь в дугу, как в приступе эпилепсии. Это продолжалось около пяти минут, потом внезапно прекратилось. Перед Амировым на полу лежал измученный человек, прижавший левую руку к животу; взгляд стал осмысленным, даже, скорее, удивленным. Парень явно не понимал, где находится.
Он попытался вытереть лицо от пота и вздрогнул, увидев кисть левой руки - она была покрыта волдырями и багрово–синюшными пятнами. Потом он заметил Амирова.
Взгляд профессора не предвещал ничего хорошего. Пытаясь все время держать Амирова в поле зрения, Сергей медленно огляделся. Вид мертвого тела у двери не добавил оптимизма - его как током ударило, он отполз по полу к стене и в ужасе прислонился к ней спиной. Не удержался, громко всхлипнул - Амиров вздрогнул и сделал шаг назад, к столу, нащупывая рукой стул.
Очень громко на фоне наступившего молчания звучали с экрана непрекращающиеся стоны звезд "Пентхауза" и "Плейбоя" - вечеринка там была в самом разгаре, и сексуальные утехи не прекращались ни на минуту. Сергей взглянул за спину профессору, и тому показалось, что парня сейчас посетит еще один эпилептический припадок - взгляд его был прикован к монитору намертво, будто тот никогда в жизни не видел порно.
Потом безумно–испуганные глаза наркомана посмотрели на Амирова, и губы, слипшиеся от блевотины, медленно прошептали:
- Людвиг… Ларсен?..
Имя больного норвежца, произнесенное этим парнем, изумило доктора.
- Ты… Откуда… знаешь? - так же медленно вопросом на вопрос ответил Амиров. Но Сергей словно не слышал вопроса, он медленно, на четвереньках полз к столу, щадя левую руку; перед собой он видел только разгоряченные тела порно–актёров на мониторе…
Амиров попытался преградить дорогу, но Сергей поднял на него глаза, и профессор отступил в сторону. "Я знаю… - шептал Сергей себе под нос, - я смогу, я умею…" Он с трудом поднялся на стул (Амиров едва не кинулся ему помогать - так страдальчески все это выглядело; парню на самом деле было очень плохо, "ломка" на время утихла, но "краш–синдром" продолжал отравлять организм).
Руки Сергея легли на "мышку" и клавиатуру, начались какие–то манипуляции. Парень словно вернулся в привычную ему среду, пальцы летали над клавиатурой; через тридцать–сорок секунд порно исчезло с экрана.
Амиров, как заколдованный, смотрел на священнодействие Сергея. Даже Rebel не мог так - это был симбиоз, человек–компьютер. Глаза ни на секунду не опускались вниз, смотрели только в экран. Профессор искренне позавидовал такому умению - парня было просто не узнать; словно и не болела у него рука, словно не было расстрелянного Rebel’а у двери. "Окна" сменяли друг с поразительной быстротой, набивались какие–то команды; временами казалось, что Сергей не дышит.
… Они не сразу услышали стук в дверь - так их поглотил процесс налаживания связи. Стук был громким, настойчивым. Амиров первым обернулся на звуки, доносящиеся из–за двери. Сергей продолжал работать.
- Откройте, милиция, - властно и одновременно устало произнес кто–то за дверью. - От вас поступил звонок об убийстве.
Амиров, не отрывая взгляда от монитора, стал пятиться к двери. И в эту секунду на экране появилось лицо Авербаха.
Доктор, забыв о ломящейся в дверь милиции, ринулся к компьютеру.
- …Попытайтесь еще раз, профессор, положение критическое!!! - услышал он, нацепив наушники. - Кто это? - воскликнул он, увидев Сергея на своем экране. - Мне срочно нужен Амиров! Константин Петрович, где вы?!
- Я здесь, здесь! - закричал Амиров, повернув камеру на себя. - Черт побери, информацию мне, быстро! Что с Ларсеном?
- Он еще жив, - последовал быстрый ответ. - Вот картинка…
Профессор вернулся к беседе с Авербахом так, словно и не было этого ночного кошмара, не было убитого Rebel’а, сумасшедшего парня с пистолетом, порно–атаки - словно не было всего этого безумия. Он будто сам сейчас стоял за операционным столом в далеком Осло, держа в стерильных руках стерильное искусственное сердце. Амиров даже не заметил, как Сергей устало выбрался из–за компьютера и пошел открывать дверь, машинально прихватив с собой пистолет…
Щелкнул замок, потом за спиной Амирова раздался сдавленный вскрик, кто–то коротко выматерился и грохнул выстрел. Профессор резко обернулся.
В дверях стоял опер, держа в вытянутых руках табельный ПМ и переводя его с неподвижно лежащего рядом с Rebel’ом Сергея на Амирова и обратно.
- Руки… Подними… - чуть ли не шепнул милиционер доктору. А на экране были видны руки хирургов - они уже готовились зашивать операционную рану. И в её глубине можно было разглядеть сердце.
************
На следующий день сотрудники милиции пришли в квартиру Сергея Панкратова, в миру хакеров "Дикого", для совершения обыска. Дверь была выломана при помощи воровской "фомки" в присутствии понятых. Всех поразили звуки, которые доносились из пустой по всем соображениям квартиры - словно где–то забыли выключить телевизор. Лейтенант и двое понятых прошли по осколкам стекла, рассыпанным по полу, в маленькую комнату. Там стоял включенный компьютер, на экране которого две белокурые бестии пытались совратить дедушку пенсионного возраста, сопровождая все это сексуальными стонами. Порно–фильм был зациклен на бесконечное воспроизведение. Рядом валялся огромный счет в несколько сот строк - всего за двое суток до трагедии Сергей все–таки расплатился с провайдером - уж очень он тосковал по Интернету.
Конечно же, эта атака не была продумана во всех деталях. Она возникла спонтанно, под влиянием наркотика. Панкратов буквально за час, находясь на высоте эйфории, сумел придумать и привести в исполнение лучший "хак" в своей жизни. И он стоил ему этой жизни…
Придя в себя в квартире Амирова, он, конечно же, узнал кадры на мониторе. Попытался помочь. Сумел. Но выбирать ему не приходилось - его убил бы или "Голубой Дьявол", или "краш–синдром", или опер Климов из районного отдела. Просто Климов оказался быстрее…
Лейтенант с видом знатока нажал на клавиатуре клавишу "ESC". Внезапно фильм исчез, появилось белое окно броузера и надпись: "404 NOT FOUND".
…А Людвиг Ларсен умер через пол года от передозировки героином.
Call me - kill me
Никита метался по кварталу в поисках телефона. Проклятая совдеповская действительность - провода, торчащие из аппарата в том месте, где должна быть трубка, сожженные будки - выводила его из себя; он матерился громко, забористо, несколько прохожих шарахнулись от него в сторону. Уже сгущались сумерки, и надежды на то, что где–то рядом может оказаться исправный телефон, таяли с каждой минутой.
А телефон был нужен как никогда. Около получаса назад у его беременной жены Татьяны (на девятом месяце, одной ногой уже практически в роддоме) внезапно началось кровотечение; она, стараясь сохранить спокойствие сама и пытаясь не испугать мужа, виновато и сбивчиво объяснила, что, по–видимому, нужен врач, так как кровотечение довольно сильное. Никита, накинув на плечи куртку, пулей вылетел на площадку к соседям, но тех не оказалось дома - что поделаешь, дачный сезон, все старики–старушки живут за городом. В подъезде ему открыли пару дверей, но телефонов, к сожалению, там не оказалось. Последний сосед неуверенно сказал, что где–то рядом на улице есть таксофон.