Сара не слишком выделяется среди людей того рода, что находят свой путь сюда. Ее ум не был чистой страницей, когда она приехала, поэтому первым делом ей нужно избавиться от... да от всего - ее мнений, нравственных убеждений, ее самых лелеемых и глубоко укорененных верований. Иными словами, от ее эго-структуры, ее фальшивого я. Никто не появляется на нашем пороге похожим на пустую чашу, только и ждущую, чтобы ее наполнили знанием, и поскольку то знание, что здесь дается, почти наверняка войдет в острое противоречие с тем знанием, с которым они приходят, то главная задача состоит в том, чтобы подготовить их для этой основной перезаписи.
Сдается, что в любой момент времени число учеников в доме колеблется от пятнадцати до двадцати. Они живут здесь какое-то время, говорят со мной, работают по хозяйству. Они приходят. Они уходят. Есть еще примерно сотня человек, которые приходят учиться днем, в отличие от проживающих постоянно. Они не живут здесь, они просто приходят, когда могут и когда желают. Они могут приходить и уходить, и я даже могу не знать, что они были здесь. Они возникают, несколько часов ухаживают за растительностью, меняют проводку в подвале, готовят пищу, сооружают пристройки, трепятся друг с другом, что-то красят, роняют подарки, едят, да что угодно. Вот как тут все устроено. Все просто течет само по себе, и всех это, кажется, устраивает.
Стоит прекрасный весенний день, который уже клонится к вечеру. Солнце опускается вниз, и дневной зной смягчается. По траве волнами пробегает легкий ветерок. Время сесть и предаться неге. Я тих, погружен в сладкое совершенство момента и впечатлен, что Сара достаточно разумна, чтобы чувствовать то же самое или, по крайнем мере, не портить момент болтовней.
В конце концов время поглощает этот момент, и я с благодарностью наблюдаю, как он уходит. Кто-то из парней высовывается из дома, чтобы известить нас, что для желающих перекусить готова еда. Я слышу ее запах. Снова вегетарианская. Кто-то приносит мне поднос с чашкой риса, гарам-масалой и палочками. Уже по запаху я узнаю, что готовила Сонайя, а я падок до этой еды.
Я ем и наблюдаю, как закат светится б´ольшим числом оттенков розового, чем кто-либо мог себе представить. Постепенно розовый становятся алым и золотым, облака подчеркивают каждый из полутонов и освещают небо великолепием, обещающим райское блаженство. Думаю, я был бы не против умереть прямо сейчас, вместе с этим днем. Но тут я вспоминаю: мне еще надо написать книгу.
(2) Парадокс
Тебе никогда не достичь духовного просветления.
Тот ты, о котором ты думаешь как о себе, -
не ты.
Тот ты, который думает о тебе как себе, - не ты.
Тебя нет, так кто же тогда
желает стать просветленным?
Кто не просветлен?
Кто станет просветленным?
Кто будет просветленным?
Просветление - это твоя судьба,
что неизбежней рассвета.
Тебя не может постичь неудача
в достижении просветления.
Тебе говорили иное?
Неодолимая сила принуждает тебя.
Вселенная настаивает.
Не в твоей власти потерпеть неудачу.
К просветлению нет пути:
оно везде и всегда.
На пути к просветлению ты с каждым шагом
создаешь и разрушаешь собственный путь.
Никто не следует по пути другого.
Никто не сходит с пути.
Никто не может вести другого.
Никто не может повернуть обратно.
Никто не может остановиться.
Просветление ближе к тебе, чем твоя кожа,
безотлагательнее, чем твой следующий вдох,
и всегда вне досягаемости.
Его не нужно искать, потому что нельзя найти.
Его нельзя найти, потому что нельзя потерять.
Его нельзя потерять, потому что оно
не что иное, как ищущий.
Парадокс в том, что нет никакого парадокса.
Разве это не прескверная штука?
- Джед МакКенна -
(3) Высокие идеи
Я брожу по миру, чтобы встретить тысячи тысяч своих лиц;
Самая грязная трава
одевается в солнечный свет моей кожи:
Я стою в этом потоке,
в самом себе, и смеюсь.
Руми
По документам владелец этого дома я. Это величественный и богатый украшенный фермерский дом со множеством комнат, построенный в 1912 году. Ходят истории, что два обеспеченных джентльмена положили глаз на одну и ту же даму, и каждый построил самый лучший дом, что смог. Оба сделали ей предложение, предполагая, что она выберет того, чей дом лучше. В первый раз я услышал эту историю в офисе моего юриста перед самым его закрытием от секретаря, который знал ее досконально. Я с волнением ждал конца истории, чтобы спросить, выиграл ли мой дом. Он выиграл. Проигравший из великодушия сжег свой дом несколько лет спустя.
Отличная история. Если это выдумка или преувеличение, я не желаю об этом знать. Мне она нравится такой, какая есть.
Дом расположен на востоке Айовы, примерно в двадцати милях от Айова-сити и в полутора часах езды от реки Миссисипи. Нам повезло, что эта местность не такая плоская, как обычно в этом штате. У нас есть несколько акров земли, заросшей лесом, и дюжина акров без леса, ручей (река Миннисипи), маленький пруд, и со всех сторон мы окружены землями фермеров. Остров в море кукурузы.
Дом окружен открытыми верандами, изогнутыми карнизами и украшен многочисленными декоративными элементами, для которых я даже не знаю правильных названий. Внутри полно встроенных шкафов с застекленными полками, дубовых полов, потолочных балок и таких искусных ремесленных поделок, каких в наши дни, говорят, уже и не сыщешь. Как бы то ни было, это восхитительный старый дом, подобных которым я не видел за все двенадцать или около того лет в Айове. Я не говорю, что он самый большой или самый лучший или что-то в этом роде, просто он неповторимый и особенный. Что важнее всего, здесь тихо. Ближайшие соседи в миле отсюда, а ближайшая асфальтированная дорога в пяти милях, достаточно далеко, чтобы не видеть ее и не слышать.
Я говорю, что являюсь законным владельцем дома, чтобы подчеркнуть, что я, тем не менее, чувствую себя в этом доме гостем. Королевским гостем, но все-таки гостем. Это дом Сонайи, и он стал им в первый же день, когда она вошла в него. Он пронизан ей сверху донизу. Она заведует приготовлением еды, ремонтом, уборкой и финансами. Она ставит гостей в очередь. Если бы не было Сонайи, это место, вероятно, выродилось бы в кишащую крысами общагу годы назад.
Сейчас утро. Я сижу в комнате с телевизором и смотрю мировые новости. Люблю это занятие. Я больше наблюдатель, чем участник. Как Чэнс Гарднер, я люблю смотреть телевидение, фильмы, новостные шоу. Я не занимаю ничью сторону и не забочусь о развязке: это драма, которой я наслаждаюсь. Я не смотрю спортивных передач или мыльных опер, потому что новости по большому счету ничем от них не отличаются: сегодняшние новости - то же комическое фиглярство, что и в мыльных операх.
Входит Мартин и садится в соседнее кресло. Он здесь не за тем, чтобы смотреть новости. В перестроенном подвале есть еще одна комната с телевизором специально для гостей. Моя комната расположена на втором этаже и куда лучше экипирована, чем та внизу. Обе комнаты оборудованы спутниковым ТВ, и комната в подвале меньше похожа на темницу, но моя - спасибо Сонайе - выглядит как один из тех домашних кинотеатров, что устраивают в богатых домах. Здесь всего пара одинаковых глубоких кресел с откидывающейся спинкой и двойные шторы, не пропускающие свет. Кроме телевизора с большим экраном, есть видеомагнитофон, DVD-проигрыватель, игровая консоль, система объемного звучания и всякие дополнительные электронные безделушки. Действительно отличная комната, и без сомнений довольно необычная для сельского дома в Айове.
По здешним правилам, когда дверь открыта, сюда может войти любой желающий и сесть во второе кресло, если оно свободно. Хочется ли мне говорить - это другой вопрос и зависит он в основном от того, хочется ли мне говорить. По телевизору заканчивается интересный новостной сюжет о независимости Тайваня, и я щелкаю новостные каналы в поисках чего-нибудь еще любопытного. В это время дня передают в основном финансовые новости. По правде говоря, мне нет дела до финансовых новостей, да и всех прочих тоже, если только не случится чего-нибудь действительно грандиозного. Ничего грандиозного не происходит. Я проверяю канал погоды в надежде на тайфуны, торнадо, ураганы или наводнения, но все тихо. Ну и ладно.
- Ты не снял обувь, - говорю я Мартину.
- О боже, - бормочет он и снимает свои сандалии. Он заталкивает обувь под кресло, чтобы ее не увидела Сонайя, если заглянет, но Сонайя видит все и Мартин знает об этом. Я, может, и великий просветленный, увидеть которого они сюда приходят, но Сонайя всевидящая и всезнающая хозяйка усадьбы и даже я в ее присутствии - всего лишь еще один лопоухий мальчишка.
Я смотрю телевизор, а Мартин смотрит на меня. Он хочет поговорить. Пожалуй, следует продемонстрировать отрицательную реакцию на все его дипломатичные попытки вовлечь меня в разговор, но по телевизору ничего нет, а Мартин иногда бывает интересен. Я выдаю умеренно раздраженный кивок, и он мирится с этим.
- Я здорово продвинулся с тем заданием, что вы мне дали, - начинает он с воодушевлением. Слово "задание" царапает слух, но на самом деле оно довольно точное, так что я не возражаю.