"Все об этом знают, Джон. Говорят даже, что у ребенка проблемы с наркотиками, а в школе это тщательно скрывают, чтобы он мог за них играть. С ним то им и региональный выигрыш обеспечен".
"Я правильно понял, ты говоришь о Креге Хансене?"
"А ты, что и его знаешь?"
"Я его отца хорошо знаю. Это он тот человек, с которым я завтракал, когда встретил тебя тогда утром в кафе, почти год назад. Я не думаю, что ты, Джейк, располагаешь правильной информацией. Крег - замечательный ребенок, и могу тебя заверить - у него нет проблем с наркотиками".
"Дела это не меняет - он оставил нашу команду".
"Ты, видимо, вообще ничего не знаешь. У мальчика умерла мать, когда он был в восьмом классе, и в этом же году рухнули все дела у отца. Они больше не могли содержать свой дом, им пришлось переехать к сестре отца и жить двумя семьями. Возможности возить мальчика на тренировки в школу, через весь город не было никакой. Парня и самого такой разворот событий просто убил. У него даже теперь в новой команде нет друзей. Его уважают за крепкий бросок, но вне игры он остается одиноким ребенком, потому что никто не проявляет к нему интереса в новой школе".
"Отличается от того, что мне говорили раньше".
"Но это правда. Я прошел с его отцом через все".
"Почему же он ни с кем не поделился? Парень просто пропал, а потом вдруг появился в команде ненавистных соперников?"
"Ему было трудно объяснять все одноклассникам. Его проблема не многим отличается от твоей".
"Что это значит?"
"Это значит, что он тоже знает, каково это, когда от тебя отворачиваются при встрече в супермаркете".
"Один ноль", - я покачал головой, улыбнувшись Джону. Как это я никогда не могу понять, в какую сторону он клонит, до тех пор, пока не становится очевидно. "Я отношусь к Крегу так же, как все те относятся ко мне".
"Это только одна сторона медали, Джейк. Ты пойман в забег, призом в котором является благоприятное мнение о тебе. Это игра, которой правит общество. Делаешь то, что от тебя ожидают - получаешь нескончаемый поток благорасположения. Перейдешь им дорогу - и они распнут твою репутацию, имея или не имея на то фактов".
"Мне жаль, что с Крегом все так. Я не знал".
"А мне жаль, что с тобой все так, Джейк. Религиозная система, чтобы выжить, должна играть в эту игру".
"Вот почему из "восходящей звезды" я так легко превратился в отбросы общества?"
"Именно так", - отозвался Джон. - "И почему ты мог бы вернуться на горизонт в качестве все той же "восходящей звезды" на следующий же день, если бы вернулся и раскаялся в проступке. Твое возвращение отпраздновали бы так же мгновенно, как и решение указать тебе на дверь. Все имеет смысл до тех пор, пока ты остаешься в игре".
Мы оба уставились на футбольное поле. Но я уже давно не следил за ходом игры. И тут вдруг меня осенило: "Так значит, несмотря на то, что я ушел с поля игры, я все еще продолжаю в нее играть?"
"Однозначно", - улыбнулся Джон, - "Легко выпасть из системы - тяжело вырвать ее из своего нутра. В эту игру играют и внутри системы и вне нее. Благорасположение, которое ты имел тогда, исходило из того же самого источника, что и презрение теперь. Вот почему тебе так больно, когда до тебя доходят глупые слухи или когда ты видишь, как прежние друзья отворачиваются в смущении. Истина заключается в том, что многие из этих людей по-настоящему беспокоятся за тебя. Они просто не знают, как это теперь выразить, поскольку ты больше не играешь за их команду. Они не плохие люди, Джейк, - просто братья и сестры, затерявшиеся в том, что не настолько духовное, насколько они об этом думают".
"Андреа, моя дочь, - сказала, что на прошлой неделе случайно услышала разговор двух учителей. Они не знали, что девочка находится за дверью туалетной комнаты, когда проходили мимо. А она, услышав мое имя, решила задержаться и послушать. Андреа узнала голос одного из них, который принадлежал к совету служителей в Городском Центре и преподавал у них в школе. Он делился со своим коллегой, как мой уход неблагополучно повлиял на церковь, и, что по слухам у меня проблемы с алкоголем".
"Ну и как она отреагировала?"
"Я спросил, что она по этому поводу думает, и, честно говоря, ее ответ меня поразил. Она сказала: Папа, когда копаешь яму, - я полагаю - грязь, которую ты кидаешь, летит в тех, кто стоит рядом? - и тут же убежала играть дальше".
Джон смеялся от души так, как я никогда раньше не слышал. "Вот это молодец! Просто невероятно, как дети могут видеть все насквозь, игнорируя всякие игры. Ее мнение о тебе не меняется и не зависит от того, что могут говорить другие. Она - вне игры".
"Но почему те другие люди не могут понять, насколько эта игра разрушительна? Они же верят в ложь!"
"Они не хотят этого понимать, Джейк. Религиозная система играет на страхах людей тогда, когда они еще не научены тому, как жить в Отцовской любви, следовать Его голосу и полагаться на Него во всем. А потом они уже и не могут сделать ничего против того места в игре, которое они заняли, - иначе просто не будут знать, как быть дальше. Помнишь нашу прогулку по вашей воскресной школе примерно год назад? Мы привязываем людей к системе кнута и пряника с ранних лет, так что они знают, как использовать эту систему ценностей в течение всей жизни".
"И часть обучения включает то, как изолировать тех, кто не желает принимать участия в игре", - я глубоко вздохнул. "Я то точно знаю, как это делать. Просто с другой стороны оказался впервые - и понятия не имел, каково оно - быть тут".
"Организованность производит такой тип дружбы, в основании которой лежит совместное достижение определенных задач. Пока вы нацелены на одну и ту же задачу - вы друзья. Если нет - к тебе просто относятся как к поврежденному товару. Теперь ты знаешь, каково это - быть по другую сторону, и основное, что производит в тебе сейчас Христос - это полное освобождение от участия в игре, чтобы ты мог глубоко прорастать в Его жизни, а не беспокоиться о том, что могут о тебе думать другие".
"Меня это мучило всю мою жизнь".
"И пока тебе важно знать, что о тебе думают другие люди, важно получить от них одобрения твоих действий, - ты всегда будешь оставаться жертвой, потому что всегда найдется кто-либо, желающий сказать о тебе ложь".
"И что тогда - просто принять это как есть?"
"Ты еще узнаешь, как наилучшим образом с этим справляться, но это потом. Сейчас тебе есть смысл понять, что необходимость убедить других в том, что ты прав на самом деле - твое стремление, а не стремление Бога. Ты когда-нибудь замечал то, что Христос слишком мало уделял внимания тому, какую реакцию он вызывал на публике? Тогда, когда Его не понимали, и даже обвиняли в ужасных преступлениях, Он никогда себя не оправдывал, и более того, никогда не позволял этому увести Его в сторону от того, что наметил для него Отец".
"То есть, Он просто не вступал в игру".
"Абсолютно точно, Джейк, а теперь Он еще помогает и тебе прекратить в нее играть. И когда это произойдет, ты не поверишь, с какой легкостью ты сможешь помогать другим обретать эту свободу".
"Думаю, что уже свершилось. Я больше не играю!"
Джон снова усмехнулся: "Хотелось бы, чтобы это свершилось вот так легко. При всем осознании неправоты тех, кто осуждал тебя, ты все-таки реагировал. С чего ты думаешь, что все прямо сейчас и закончится? Это немного еще протянется для тебя, Джейк, - это процесс. Даже боль отчуждения - и то, часть всего этого. И Господь использует все вокруг тебя, для того чтобы помочь тебе понять: гораздо важнее, что Господь думает о тебе, чем то, что думают о тебе окружающие люди".
"Вот почему я так увлечен мыслью о нашей новой домашней церкви. Здесь то мы сможем иметь дело с настоящими отношениями, именно такими!"
Я ожидал услышать слова поддержки и одобрения в моем движении к новому, но он посмотрел на меня так, словно я не понял ни слова из всего того, что он сказал.
Я задумался на мгновение, почему бы это, - и тут меня осенило снова: "Это что, тоже игра?"
"Не обязательно", - ответил Джон. - "Но в том смысле, как ты к этому подходишь, может стать ею".
"Что ты имеешь в виду?"
"Если для тебя это является лишь новым местом для того, чтобы показать, кто ты есть и закопать свой позор, доказав всем, что ты можешь основать такую церковь, какая другим даже и не снилась, то ты просто утоляешь тот же голод, только продукты - из другого холодильника. Я понял это, когда ты назвал это движение великим Божьим прорывом. Ты все еще рассматриваешь себя конкурентом другим братьям и сестрам. Невозможно любить того, с кем состязаешься, а если ты ведешь счет очкам, то - будь уверен - ты состязаешься".
"Значит, нам даже не стоит начинать?"
"Я этого не сказал, Джейк. Я надеюсь, что ты просто доверишься Богу и позволишь Ему ввести в твою жизнь тех братьев и сестер, с которыми Он назначит тебе пройти часть твоего пути теперь. Меньше всего думай о том, чтобы "начать" что-то, просто учись разделять свою жизнь в Боге с другими людьми, которых Бог вывел на тот же путь, что и тебя. Не пытайся подкормить свое стремление быть большим праведником, чем другие. Не делая этого, ты сможешь более точно понять, что Он производит в тебе".
Именно в этот момент кто-то схватил меня в тесные объятия со спины. Сердце екнуло, мысли понеслись в догадках, кто же это может быть, пока я не услышал слова: "А я - то думаю, куда ты мог подеваться?"- это была моя жена, Лори, - "И где же попкорн, где содовая?"
Я обнял ее и, оглянувшись, вдруг обнаружил, что игра почти закончилась. "Я тут встретил кое-кого и увлекся беседой. Вот, позвольте представить - это Джон, тот, о котором я тебе столько рассказывал".