Потом, познакомившись со знаменитым героем Даниэля Дэфо, я начал играть в него. Это было проще, потому что двор всегда был пустынный, и только сука Тузик меняла свое имя, становясь другом Пятницей. Один лишь дедушка почти не менял свой образ, становясь то Шер Ханом, то злобным людоедом. Я всегда побеждал его, мысленно, конечно.
Вот так старая, добрая литература иногда вывихивает мозги, если читается в безумных дворах. И кем только Тузик не была в своей жизни! Она, бедняга, была даже Джульбарсом. Я очень рано научился читать, это единственное, что успела сделать мать.
Призрачный папа рано начал стираться в памяти. Он был удивительным человеком. Разве мог я знать тогда, что существуют люди с редкими астрологическими знаками. Оказывается, есть мужчины, которые созданы природой только для того, чтобы жить идеей. У мужчин всегда должна быть на первом месте идея. Благодаря этому держится любовь и семья. Но есть такие, так называемые эзотерические знаки, которые развиваются только сами, и ничего более для них не существует. Откуда было знать это моей маме? Безумно влюбившейся в красавца спортсмена. Да и он соблазнился красивой, в свое время тоненькой девушкой. Как жаль, что не было рядом людей (откуда они могли в то время взяться), которые смогли бы объяснить элементарную астрологию.
Если понятно, от чего больно, то больно гораздо меньше, поверьте моему опыту. Ведь она именно для этого и существует, хотя иногда может помочь и больше, но об этом позже. Водолей-змея - запомните на всякий случай этот знак. Самый скрытный, мистический и ушедший в себя. Из-за этого мать по ночам терзала подушку, обливая ее слезами, и бесконечно ждала своего призрачного и непонятного спортсмена, а он не спеша рос, поднимаясь по ступенькам спорта все выше и выше.
Рос и я, маленькая, бледная, дрожащая от вечного страха, дряблая зверюшка. Потом пришло время школы, жесткой и безжалостной, страх перед которой выбил полностью желание и возможность учиться. Некому было готовить маленького звереныша к трудностям и жестокостям школы - все занимались своими делами. Страдали от любви, от алкоголя, от собственной дурости. Не сложилась моя семья. И если другие дети в школе хоть как-то учились, то я не учился вообще.
Были дети, которые яростно боролись, дрались и царапались, как настоящие звереныши, я не научился даже этому. Потому водила меня мама много лет за руку в школу, которая была совсем рядом. Водила на растерзание более жестоких маленьких людей. Потом к перепуганному зверьку начала не спеша, но уверенно подкрадываться болезнь. Астма - это когда трудно и страшно дышать. И бродил я целыми днями между клумб и деревьев задыхающимся раненым разведчиком, о котором начитался до боли в глазах.
Очень хочется некоторые воспоминания обойти стороной. Но придется все же кое-чего коснуться, хотя бы вскользь, иначе будет просто непонятно, почему маленькому, перепуганному созданию так повезло в этой жизни. Слишком жалкое либо погибает, либо спасается каким-нибудь невероятным чудом. Но до спасения было далеко, и поэтому куда деться от дворов, которые окружали мой печальный двор.
Так получилось, что вокруг жили сплошные дедушкины родственники: сестры, братья, племянники. Как можно выбросить из памяти дедушку Ваню, какого-то родственника моего родного дедушки? Или дедушку Васю, еще одного родственника? Иногда кажется, что мне особенно повезло. Разве нет? Закрадываются мысли, что остался бы без Учителя, если б не эти таинственные дворы. Я жил в них до четырнадцати лет, а потом все резко изменилось. Может, поэтому такая странная и рваная память.
Единственная, кто по-настоящему запомнилась, - самая добрая бабушка. Бабушку Катю не любили все, даже мой дедушка. Но и боялись все. Она никогда не работала на заводе или в конторе, а занималась цветами. Ее называли за глаза спекулянткой. Но я запомнил, как под утро, перечитывая в который раз очередную книгу, увидел работу бабушки. Она была одной из самых лучших цветочниц города. В выходные дни выезжала в центр и ее цветы раскупали мгновенно. Так вот ранним утром, когда небо только серело, я увидел поистине удивительное зрелище. Совсем недавно бабушка Катя вынесла уже проросшие тюльпаны и высадила их в ряды. Как вдруг совершенно неожиданно пошел дождь со снегом. В большом брезентовом балахоне, пока полностью не рассвело, бабушка жгла вокруг тюльпанов костры. Тогда мне это казалось каким-то мистическим актом. А может, так и было? Даже сейчас помню название огромной, выше меня ростом, розовой, слегка подернутой белой паутиной георгины.
- Мадам Самье, - ласково говорила бабушка Катя и гладила потрескавшейся, с въевшейся землей ладонью толстый зеленый ствол цветка.
"Ничего себе спекулянтка", - думал я. Почему же мой дедушка вместо того, чтобы пить водку, не становится таким богатым спекулянтом? Школа отупила и выбила из колеи окончательно, и поэтому моя издерганная мама начала подумывать об интернате для умственно отсталых. Как же нужно было запугать больное, вечно дрожащее маленькое существо!
Это была новая, только открывшаяся школа, и в нее сразу из других переполненных школ начали отдавать далеко не лучших, с позволения сказать, учеников. Особенно, если учесть сверхбандитский райончик, способный изуродовать еще и не такого интеллигентского выродка.
Наверное, многие помнят, какими были общеобразовательные школы - ни русской литературы, ни украинской, да и вообще ничего. Поэтому и не шла мне в мозги таблица умножения. Никто не объяснил, что и на кого я в этой жизни буду умножать. Зато в интернаты для У.О. отправляли многих, так же, как и в колонии для несовершеннолетних. Только сейчас я понимаю, почему так происходило. Каждый боялся по-своему. Одни боявшиеся замыкались в себе и, сжавшись внутри, становились почти идиотами. Другие боявшиеся выращивали в себе ненависть и, конечно же, от страха превращались в малолетних преступников. Были и уникумы, которые ухитрялись хоть как-то учиться.
Ну, а какой учитель пойдет в такую школу? Вот и шли никакие - такие же безграмотные, перепуганные и никому ненужные. Я не хочу плохо отзываться о самых первых своих учителях, а что делать?… Ненужные ученики презирали и очень часто даже избивали своих ненужных и неуважаемых учителей. В памяти о детстве у меня возникает только одно: никто никому не был нужен - ни в семье, ни в школе. Лишь мать ждала, рыдая в подушку, хотя тоже уже понимала, что рыдает за любимым, но постепенно становящимся ненужным человеком. Эта любовь медленно и уверенно порождала в ней ненависть. Что может дать мать сыну, если в ней пробуждается слепая ненависть женщины, а рядом ходит ее чадо, так бездарно похожее на любимого? Маленький перепуганный зверек был только внешне похож на отца - его духом, внутренним миром не занимался никто. А мать, не понимая этого, начинала ненавидеть даже собственного сына, такого похожего и непохожего.
Моя семья за своими несуществующими проблемами забыла, что детей мало просто кормить - их нужно создавать. Сами они могут вырасти только во что-то невероятное - в основном в искореженных и омерзительных детей хаоса.
Хаос - всегда переходит в гармонию, так же легко, как и гармония в хаос. В нашем мире происходит огромное количество ситуаций и событий. Если их не понять, то и получится хаос. А если понять и пропустить через себя - рождается гармония. Это так же, как мягкое переходит в жесткое, а жесткое - в мягкое.
Нельзя понять себя, если не понято окружающее. Но как мало для этого среднеобразовательной школы! Для этого нужны не обалдевшие педагоги, колотящие младшеклассников линейками по голове и истерически боящиеся старшеклассников. Для этого нужны Учителя, которых в нашем сумасшедшем мире осталось так же мало, как и всего прекрасного.
Мне повезло, - кто-то сжалился. Повезло и Андреевичу. И очень хочется, чтобы повезло вам. Поэтому моя вторая книга о долине Чу для того, чтобы никто больше таких книг не писал. Еще хочется напомнить, что я никогда не считал (думаю со мной такого никогда не случится) себя писателем. Просто мне позволили написать, хотя очень часто Учителя с усмешкой напоминали, что книги пишут только бездарные ученики, - но ведь разрешили. Может, пожалели, но ведь разрешили.
В общем, приходило маленькое затравленное существо из своей проклятой и ненавистной школы, где ученики били учителей, насиловали молоденьких учительниц, издевались над слепыми и пьяными.
Если кто-то не верит, могу повторить: были такие школы, думаю, моя - не единственная. Порой мне кажется, что жил в какой-то сказочной стране. Удивляюсь, когда слышу слова загадочных патриотов: раньше было лучше. Что было лучше? Возникает вопрос. Почему? Может, лучше потому, что "железный занавес" безжалостно придавил несколько поколений? Или лучше то, что мы воспитывались в презрении к Господу? А презрение к древним святым иконам, и огромной веренице уходящей в тысячелетия, живых святых, которые лечили тела и души страждущих? Святых воинов-монахов, которые побеждали врагов, заслоняя аскетичными телами народ? А может, лучше было без истории, которой действительно никто не знал?
И только сейчас, как говорят, в плохие времена, мы начинаем хоть что-то узнавать. Когда ничтожные частицы чудо-знания начинают просачиваться сквозь полурастворившийся " железный занавес". Так когда же было лучше?
Тогда, может, когда вместо Библии мы молились на "Капитал" и труды Сталина, а вместо святых Рублевских икон пялились на отъевшиеся, постоянно меняющиеся физиономии временных божков? Когда было лучше?..