Еще с нами летит спонсор - важный, в больших тяжелых очках. Даже Андреевич обращается к нему уважительно, на Вы, и к тому же Федор. Все куплено на его деньги. Обычно от наших бизнесменов ничего не дождешься, но этот - правильный, даже читающий умные книги. Строгий, я не знаю, кем он был раньше, до нашей знаменитой демократии, но у него была крепкая хватка жутко гордого комсомольского вожака, глубоко верующего в реальный мистицизм. А может, и в мистический реализм, ведь чужая душа - потемки.
Нам он очень помогал, без него, может быть, ничего бы и не было. Но как бы не было, если он был, - и от этого факта никуда не денешься.
Сильный, строгий, с глубоким голосом, в очках с толстыми стеклами, сверкающими, как две звезды, красивый и не дурак выпить. Федор глубоко проникся идеями школы и ввел их в свою семью неколебимым законом, забыв спросить, нужно ли ей это. Не знаю, как отразилась школа на семье, но он похорошел, помолодел и поздоровел. После чего решил сделать счастливыми своих подчиненных. В общем, хватка была железная. На тренировки ходил редко, но был уверен, что понимает все правильно. Добрейшей души человек.
Однажды на тренировке я своим ребятам сказал, что они никогда не будут бизнесменами и никогда не разбогатеют. Очень многие возмущенно спросили: "Почему?"
- Что же тут непонятного? - удивился я. - Ведь бизнесмены сейчас изо всех сил делают деньги, а вы торчите в душном спортзале и слушаете о душе, о Космосе, оккультизме, а это денег не приносит. Все это приносит тяжесть, потому что знания очень тяжелы сами по себе. И только тогда они приносят радость, когда этими знаниями, приобретенными с трудом, при полном непонимании близких и окружающих, овладеешь настолько, что начнешь облегчать страдания других. Вот тогда действительно добьешься долгожданного состояния. Да не просто это, вдруг не получится. Гораздо проще делать деньги, но у вас нет этого таланта, поэтому вы сидите и, как вам кажется, слушаете возвышенную белиберду. Скоро вас станет гораздо меньше половины, но как мне хочется верить в оставшихся! Потому, что для меня это - смысл жизни, задание, данное Учителем. Вот и лечу ваши больные тела для того, чтобы вы поверили в свою душу. Выздоравливая телом, вы начинаете обращать внимание и на нее.
Мы с Андреевичем ломали голову: где взять деньги и сколько людей везти в Чуйскую долину? Федор встал и сказал, что может отвезти хоть всех, театрально махнув рукой в зал.
И тут начался массовый психоз. Многие собрались бросать семьи, работу и даже учебу. А один сварщик начал слезно объяснять, что ненавидит свой сварочный аппарат. Наверное, насмотрелись ребятки невероятных гонконговских фильмов. Едешь к Учителю, сперва тяжело, ну а потом - чуть ли не круче Самого. Странно, взрослые ребята, тренировались по несколько лет, многие даже в армии были. А тут совсем думать не захотели, объясняй - не объясняй. Действительно, массовый психоз. Стремление некоторых людей к силе знания - величайшая загадка. Они рвутся к нему слепо, даже не пытаясь осознать свои собственные силы. Все это я могу сравнить только с одним - полупрозрачной бабочкой, которая почему-то не может не сгореть в пламени свечи.
По старой даосской легенде, сгоревшая ночная бабочка превращается в прекрасный дневной цветок. Ошибки прошлого ранят в самое сердце, но сердце приобретает упругость стали или сгорает, как ночная бабочка. Вот что такое знание, и третьего не дано.
Возле моего левого плеча, из прохода, показалась строгая физиономия Федора, который решил лететь с нами и побыть аж две недели:
- Ну что, Анатольевич, может, коньяку выпьем?
Рядом со мной засопел и проснулся Андреевич. Он приподнялся в кресле и, повернувшись к Федору, спросил:
- Вы считаете, что так нужно, Федор?
- Ну, - смутился тот. - Еще лететь и лететь, скукотища.
Напряжение было велико. Мы летели в то место, которое боготворили и которого боялись. Андреевич уже давно не пил. Да и пить мастерам нельзя. Представьте себе: мастер проработавший не одно десятилетие в Кунг-Фу на лечение и спасение людей. Для демонов и безумия он не подвластен ни в какой степени. О таких демоны разбиваются вдребезги. Но есть одна лазейка: "In vino - veritas". Истина в вине. Истина - потому, что алкоголь вырывает тайное и сокровенное из души человека. Тихоня начинает волочиться за женщинами. Серьезный, интеллигентный человек с радостным смехом ложится в лужу. Что может произойти с мастером? Ничего не произойдет, кроме неконтролируемой силы. Имея лазейку, демоны делают так, что мастер теряет контроль над собственной силой. А это значит: оторванные ручки автомобилей, вывернутые руки в дружеском рукопожатии. И если, не дай Бог, расслабленного мастера энергетика поведет в сторону и он попадет в стену - испорченная квартира и стену класть заново. Федор так вдохновился поездкой, что совершенно забыл о чуждой ему мистике. Впрочем, как и мы все. Но все же начал это именно он.
Появился коньяк в больших и красивых бутылках. Федор с удивлением обнаружил, что мы с Андреевичем наливаем по полному стакану. Да, для того, чтобы проняло мастера, да еще такого, как Андреевич, необходимо мастерское количество. Поэтому два стакана Андреевича равнялись моему одному. Мой один - четверти Федора. Арифметика была простая, но Федор глубоко задумался. А я, расслабившись и закрыв глаза, ушел в кувыркающиеся воспоминания.
Школа, в которую вложены знания тысячелетий, опасна на столько же, как и личный апокалипсис. Школа внутри берущего ее может взорваться, как ядерная боеголовка.
Вспомнился скорбный случай из моей многолетней практики. Несколько лет назад был у меня ученик. С именами, к сожалению, туго, потому что человека воспринимаю по состоянию, учеников подбирать - огромная сложность, а от ошибок никто не застрахован. Хотя ошибки совершать никто не имеет права.
Я очень четко представил его: чистенький, умненький, сын интеллигентных родителей, серьезно занимающихся историей. Ясные, умные глазки, умение глубоко вдумываться и выражать это уродливым русским языком. Одним словом "вшивый интеллигент".
Он был первый, на ком я сорвался. Каждое лето мы с женой вывозили своих ребят в лес. Ставили тренировочные станки, правильно питались, выдерживая законы Инь-Ян. Тоска по корейской общине периодически вдохновляла на сложные поездки. С нами ездили даже очень юные создания, удивляюсь, как родители опускали их.
И вот, пугая местное население, толпа в тридцать человек от железнодорожных путей прошла через село. Мы выбрали великолепный сосняк, рядом была поляна, в центре ее решили поставить станки. Но прежде всего - место, которое должно нас питать. Я предложил старшим ребятам придумать что-нибудь для костра. Это было не дикое место, - рядом дорога, колхозные поля, и мне казалось, что приспособить место для костра проще простого. Поэтому несколько человек, по моему совету, пошли искать кирпичи или какие-нибудь железки. Палатки ставили долго, у ребят совсем не было опыта. После часа мытарств я оглянулся на то место, где должна быть кухня. Там сиротливо стояла стайка ребят под предводительством историка.
- Ну, - подошел я к ним.
- Вы знаете, - начал он, - просто не поверите, но ни кирпичей, ни железных полос в округе абсолютно нет.
Может, община повлияла. Но действия окружающих порой казались бредом сумасшедшего.
- Ребята, - не выдержал я, - но это же глупость, мы не в пустыне. Ведь вы ищете именно то, что сказал я: кирпичи, железки. Но я не отдавал приказ. Неужели нет ничего, чтобы можно было приспособить для котла?
- Ну хоть мне вы поверить можете… - мудрый историк развел руками.
- Давайте так, - не выдержал я. - Через десять минут все будет.
- Это абсолютно невозможно, - снова вставил нахальный юнец.
Через пять минут в десяти метрах я наткнулся на обод от колеса трактора. В центре обода была дыра, а вокруг - дыры поменьше, в которые удобно подбрасывать хворост. Большой котел закипел почти мгновенно.
- Да, очень удачное приспособление, - вдруг громко произнес историк. - И обратите внимание, ребята, - он с умным видом оглядел собравшихся. - Так быстро закипело в связи с тем, что ветер не односторонне попадает в обод и получается целенаправленное экранирование огня.
И сразу же получил от меня ладонью в ухо. Я всегда не любил теоретиков и особенно историков.
Так вот что натворил этот историк. Однажды после тренировки он подошел ко мне и рассказал интересную историю. Девочка, любовь, у девочки умная мама, перед которой хочется повыпендриваться. Мама заинтересовалась той системой, которую я преподавал своим ученикам: это питание, дыхание и за счет всего измененное восприятие мира. О системах потом - сейчас печальная история. Будущая теща историка была очень благополучной женщиной: работа начальника, удачно учащаяся в институте дочь и тихий, толстый, иногда слезающий с дивана муж. Все, о чем может мечтать современная женщина.
Но слишком сильная была она. Заинтересовала ее школа, которой занимался мой недоделанный Геродот. Мало того, еще и увядающая красавица. Сила женщины в ней победила, она бросилась с головой в дыхания, в питание, даже начала делать энергетические упражнения. В результате через год, помолодев больше, чем на десять лет, и похудев, ей вдруг стало глубоко наплевать на свою работу, она возненавидела толстого мужа, и, как, всякую нормальную женщину, ее потянуло к любви. В результате юный историк с ней и закрутил эту самую любовь. Крутили они ее достаточно долго. Дочка чуть не сошла с ума, а тихий муж по-прежнему лежал на диване. И что поразительно - через год он простил свою сдуревшую жену, приняв обратно. Дочка успокоилась, возненавидев историка. А я вышвырнул его из спортзала и впервые серьезно задумался над знаниями, которые могут оказаться такими опасными.