- Уж натерпелась я, пока их вырастила… Теперь-то на пенсии, двадцать три рубля получаю… Да хоть бы и не получала… Много ли мне надо? Эфенди в совхозе трактористом работает, свой дом, мать не оставляет, возьми всевышний от моей жизни да ему прибавь! И на дочку жаловаться грех. А вот этот… - Уголком косынки женщина вытерла слезу, скатившуюся из здорового глаза. - Ноги-то у меня, видишь… Ревматизм замучил… И он, несчастный, век мой укорачивает…
У Агарагима не было ни малейшего желания выслушивать ее жалобы. Зная себя, он боялся смягчиться, пожалеть парня. Раздраженно взглянув на часы, он хотел отойти, но женщина, почувствовав его намерение, шмыгнула носом и снова заговорила:
- Работать никак не приладится. Сперва в совхозе работал, потом на железную дорогу подался. Потом уж Эфенди к себе его взял, на тракторе обучил… И оттуда сбежал. Бросил трактор. Слонялся, слонялся. Слава богу, в армию взяли. Вернулся, бумагу привез - шофер, выучили там. Дали ему в совхозе старенький грузовик. Ничего, одумался вроде, стал работать. Что ж, думаем, раз такое дело, женить надо парня. Высватали ему хорошую девушку, - старуха кивнула на веранду. - Дочку ему родила, вон в твоей машине сидит - забавляется… Вторым тяжелая ходила, а тут опять ему, невезучему, беда: машина перевернулась. Подбили его спекулянты, глупого, деньгами заманили… Нагрузили капустой машину, да и погнали ночью в Армению. Только, видно, Бог-то следил за ними, свалилась машина в ущелье. Один аферист руку сломал, другой ногу покалечил, а наш хоть бы нос раскровенил!.. Посадили, год дали. А невестка, как посадили его, давай горевать!.. С утра и до ночи льет и льет слезы, никак успокоиться не может. Горевала, горевала - и мертвенького родила… Мальчик был…
Агарагим взглянул на невестку хозяйки и подумал: как же должен быть ненавистен он этой женщине, если даже не взглянула ни разу, "здравствуйте" не сказала. И эта, толстая, тоже зла на него, беду в дом принес. Он едва удержался, чтобы не начать оправдываться, объяснять, что ни в чем не виноват, что, желай он им зла, он их Биннета инспектору немедленно передал бы. Вот тогда уж помучился бы…
- Пришел из тюрьмы, - вздохнув, продолжала старуха, - просил, уговаривал, чего только не делал, чтоб машину дали. Дали!.. Только машиной-то не назовешь, дыра на дыре, заплата на заплате. День работает, пять дней чинит… Сегодня утром и говорит мне: выходной, мол, поеду, сенца привезу скотине. А я как чувствовала, не надо, говорю, сынок. Я сон плохой видела. Да и знаю, всегда же с ним что-нибудь… Поехал. Ну вот, что теперь делать с ним? Где у него деньги за ремонт платить?
У Агарагима кончалось терпение. Солнце уже ушло со двора и виднелось лишь вдалеке на горах. Немного погодя оно скроется за вершиной, упирающейся в самое небо, и наступит вечер.
Старуха взглянула на него, вздохнула и, с трудом переставляя непослушные ноги, направилась к дому. Видимо, все сказала, что хотела. Теперь уж как гость решит.
Взревывая и отчаянно дымя, во двор ворвался "Москвич".
- Слава богу! - выпалил Биннет, выскакивая из машины. - Вот он, Аждар!.. Нашел…
Сидевший за рулем человек отворил дверцу машины, спустил ноги и, как старому другу, во весь рот улыбнулся Агарагиму; спереди у него было всего три зуба - два снизу, один вверху. Голубовато-мутные, пьяные глазки его светились радушием. Он был такой же тощий, такой же невидный, как Биннет, и так же трудно было определить его возраст.
- Ну, выходи же, ей-богу! - поторопил его Биннет.
- Добро пожаловать… Дорогой гость… - держась рукой за дверцу, с трудом выговорил Аждар. Шагнул вперед и протянул Агарагиму руку. - Ты не тужи, браток… Машина… Это я мигом… Эта машина? Эта, да? - Аждар, пошатываясь, направился к "Жигулям".
Биннет вынул из машины дочку, стряхнул с сиденья осколки стекла.
Упершись одной рукой в бок, Аждар пристально рассматривал "Жигули", а Агарагим тем временем оглядывал его "Москвич". Битый, погнутый, весь в заплатах… Ни задних сидений, ни стекол в дверцах; на ходу неплохо продувает - не машина, а словно утильсырье. Не верилось, чтоб хозяин такой машины был мастером по ремонту автомобилей.
- Так… - Аждар внимательно оглядел побитые места. - Это пустяки… - сказал он Биннету. - Ерунда, слово даю, ерунда. - Он уселся на траву и вытянул ноги. - Я… Это… Закурить… Хочу, - и он сунул в рот "Аврору".
- Слушай, да он же пьян! - шепотом сказал Биннету Агарагим.
- А он всегда такой, - таким же шепотом ответил Биннет. - Он же на винном заводе работал… Только он все равно… Он соображения не теряет. Он, знаешь… Он за пятерых один сделает и не охнет. Руки золотые. Ты не волнуйся, он ее за час поправит. Как новая будет!
- Эй!.. Биннет, - Аждар глубоко затянулся и оперся на локти, - чего там шепчетесь? Он думает, пьяный? Ха, пьяный!.. Я Аждар, не кто-нибудь… Ведро выпью, а иголочное ушко прострелю. Ты скажи ему, гостю, скажи. Скажи, это Аждар! - он стукнул себя кулаком в грудь.
- Да я уж сказал, - Биннет засмеялся.
- Ну тогда водички принеси, нутро горит.
Биннет пошел за водой. Аждар, послюнив палец, загасил папиросу, бросил окурок через плечо и сел.
- Браток… Ты… Это… Ты не горюй. Ясно? Чего горевать, если есть Аждар? Сейчас… Как новая будет… Со склада… Биннет мне родня, ясно?.. Я все сделаю… И ни копейки… Ясно? С родственников не беру… Деньги… Что они, деньги? - Он вздохнул, поскреб заросший щетиной подбородок, взглянул на "Жигули", потом на небо, потом повернулся и поднял глаза на гору за деревней. - Вон гора, видишь?.. Гокезен называется… Не слыхал?.. Видишь, вершина?.. Как пика. А я залезу! Точно говорю - залезу! Просто времени нет… Залезу и шибану там стаканчик!
Обливая шею и грудь, Аждар с наслаждением выпил принесенную Биннетом воду. Агарагим облизал губы, но просить воды не стал.
- Ну… господи благослови!
Аждар поднялся, достал из багажника "Москвича" деревянную кувалду и лом. Можно было подумать, что лом этот годами валялся где-то в грязи, столько на нем было ржавчины. Встав на колени возле машины, Аждар поставил лом под поврежденное крыло. Ударил снаружи кувалдой разок, другой. Крыло, затрещав, лопнуло по всей длине. Аждар отпрянул.
- Э-э-э!.. Что ж это такое? Треснуло… Не металл, а бумага… Я не виноват…
Агарагим кинул яростный взгляд на Биннета. Сейчас он был раздосадован больше, чем когда Биннет повредил ему машину. Он чуть не отшвырнул Аждара от "Жигулей".
Аждар сам отошел в сторону. Бросил лом и кувалду.
- Чего-то руки дрожат… - Он усмехнулся. - Давай, Биннет, принеси немножко.
Биннет побежал в дом, а Аждар снова опустился на траву.
- Поправим… - сказал он. - Тут главное - терпенье… Про трещину ты не думай. Залатаем - будет как новенькая. Аждар - это Аждар. Я, правда, больше по грузовым… С этими… Не приходилось… Ничего… Ты, главное, не сомневайся, - Аждар все бормотал, бормотал, и чувствовалось, что уговаривает он не столько клиента, сколько себя самого.
Появился Биннет: в одной руке стакан водки, в другой помидор. Аждар принял у него из рук водку и помидор.
- Мне пятьдесят два, - сказал он, глядя на водку, - тридцать два года с ней дружбу веду… Думаешь, я почему не влез на гору? Влезу! Клятву дал… Что выпью там, на горе! Господи, прости меня, грешного!.. - Он обратил лицо к небу. - Прости и помилуй. Ты знаешь, нету на мне больших грехов… А если мелочь какая… Ну их на водку спиши…
Он отпил полстакана, сморщившись, откусил от помидорины и проглотил, не жуя.
Биннет не смел взглянуть на Агарагима. Он мысленно молил бога, чтоб тот надоумил Аждара, чтобы Аждар сделал, выручил бы его из беды.
А Агарагим молчал, с омерзением поглядывая на Биннета. Нашел кому доверить!.. Ничтожество! Жарища, а этот мозгляк вон какую кепку напялил!.. Надо же, с кем судьба свела!
Аждар расстегнул сатиновый пиджак, почесал впалую грудь. Майки на нем не было. Ребра торчали наперечет, живот, казалось, прирос к позвоночнику.
- Ну, господи благослови! - Аждар поднялся с земли, взял в руки лом, кувалду. - Начнем… - сказал он, но видно было, что начинать ему очень не хочется.
- Не надо, - сказал Агарагим.
У Аждара будто гора с плеч свалилась, та самая, которую он столько лет собирался покорить. Но он не показал виду.
- Чего, браток? Давай! Я это мигом…
Но тут уж Агарагим не выдержал.
- Хватит! - выкрикнул он. - Не умеешь - не берись! Хуже только машину изувечишь. А ты!.. - Он обернулся к Биннету. - Взрослый человек! Чего ты меня сюда притащил? Поиздеваться решил?! Я тебе такое устрою! Хочешь? Это я запросто!
- Ну зачем?.. Ну что ты… - Биннет испуганно хлопал глазами. - Вышло так… С кем не бывает? Я за братом послал, приедет, решим, как что…
- Они решат! А я завтра в Баку должен быть! Понимаешь ты это?
- Ну… Раз мастер тебя не устраивает, может, в Баку починишь… Скажи сколько. Я заплачу.
Агарагим медлил, боясь назвать сумму. Он понятия не имел, во сколько может обойтись ремонт.
- Тысячу! - бросил он, не глядя на Биннета.
- Да ты что?! - Аждар швырнул лом и кувалду. - За что ж тут тысячу брать?!
- За что? Машина новая, четырех месяцев не ездил!
- Пускай новая, но тыщу… - Аждар покрутил головой.
- Тысячу, - повторил Агарагим, тоном своим показывая, что не собирается устраивать торговлю.
Застегивая сатиновый пиджак, Аждар направился к веранде. Сел на топчан к хозяйке и стал что-то говорить ей, разводя руками.
Биннет молча стоял перед Агарагимом. Курил, лихорадочно затягиваясь сигаретой. Наконец поднял голову, спросил несмело:
- Может, сбавишь? А, дядя?
- Я уже и сказал точка! - Агарагим повысил голос.