------* Перевёл со снежного здесь и далее Юрий Коваль. ------
- Тий! - воскликнул Чубо. - Это он дрожал!
Чубоцел сбегал домой и принёс старую отцовскую шляпу.
- Это тебе от твоей старухи, - сказал он снеговику и нахлобучил шляпу на старую снежную голову.
А вечером, возвращаясь из села, угостил снежную бабушку конфетой.
- Старик тебе послал. Кланяться велел, - сказал Чубо и задумался. А думал он о том, что нет у него в селе ни бабушки, ни дедушки обидно.
- Слушай, - сказал он, - хочешь быть моей бабушкой?
- Мока, нока, чуку, бу, - ответила старушка, что на снежном языке означает: хочу, почему бы и нет?
- Вот здорово, - обрадовался Чубо. - Я буду звать тебя бабушка Далба. Ну а дедушку назову - Далбу*. ------* "Далба" по-молдавски - белейшая, а уж "Далбу" - белейший. И вправду, ни у кого на свете не было таких седых, таких белоснежных дедушки и бабушки, как у Чубо. (Все примечания - переводчика.) ------
С тех пор не проходило дня, чтобы бабушка Далба не посылала что-нибудь своему старику: то варежки, то палку, ведь на улице холодно, да и злые собаки ходят.
- А старуха что там делает? - спрашивал дедушка Далбу. - А то я були, тули, цока, мок!
- Ага, понял, - ответил Чубо. - Обязательно передам. И передавал:
- Старик сказал, что он зажёг луну на небе, чтобы тебе ночью не было скучно.
Однажды мать увидела на снежной старушке свою шаль, а отец нашёл свою потерянную трубку у снежного старика во рту.
- Ладно, хоть из дому не уходит, - говорил отец. - Хорошая штука - замок на калитке. Верное средство!
А снежные люди, конечно, помогали Чубо выбираться со двора и молчали как рыбы.
Как-то раз на ферму прибежала соседка. Мать Чубо доила корову.
- Кончай доить!
- Что ещё такое?
- Чубо запряг в сани старого пса Фараона. Перебрался на ту сторону речки - и прямо к горе Петуха!
- Батюшки! Ведь там три колодца!
- Да ещё прицепил к саням пропеллер! - тараторила соседка. - И прямо на гору! А гора-то громадная! Ужас!
Мать бросилась к отцу в столярку:
- Что делать, мэй?!
Отец выскочил во двор, а тут как раз по дороге ехали сани, груженные мешками с мукой.
- Тпррру! - отец мигом остановил коня, распряг его, вскочил верхом и помчался к горе Петуха.
Хозяин мешков разинул рот. Но сколько он мог стоять с разинутым ртом? Он спрыгнул на землю, кое-как запрягся в сани и потащил воз дальше, а мать Чубо подталкивала сани сзади. Подталкивала, а сама глядела в небо - не видно ли Чубо? Ведь если у него санки с пропеллером, может, и пролетит сейчас над селом.
А бабушка Далба спрашивала деда:
- Ники, мики? Не видать внука?
Надо сказать, что ещё утром бабушка заметила, что санки у Чубо с пропеллером.
- Как бы и вправду не улетел куда-нибудь, - подумала она и привязала к саням нитку. А нитка эта тянулась из её кофты, и пока Чубо мчался к горе Петуха, кофта потихоньку распускалась. И теперь осталось полрукава.
- И ты за нитку ухватись! - крикнула она деду. - Вдвоём удержим!
Мать с дороги услыхала: "Муки, мури, рики, ми!", но ничего не могла понять. А когда подошла к дому, увидела, что снежные старик и баба ухватились вдвоём за какую-то нитку и тянут изо всех сил.
Мать тронула нитку - ага, кто-то сидит на том конце. Не Чубо ли? Хоть бы нитка не порвалась!
Тянули они, тянули и притащили небольшой сапог.
- Чубо! Бедный Чубо! Где он?
Прибежали две соседки, стали причитать над сапогом.
- Бедненький! Его сожрали дикие звери! Волки!
Так они кричали и охали, целовали сапог, пока не явился отец. Чубо сидел у него на руках, засунув одну ногу отцу за пазуху.
Совсем уже поздно вечером пришёл по следам и старый пёс Фараон, запряжённый в сани. Да, так уж получилось, что бабушка Далба впопыхах привязала нитку не к санкам, а к сапогу Чубо.
- Придётся надписать ему сапог, - сказал отец.
- Как это?
- А так. Напишу на сапоге, что это Чубо из Туртурики.