После того как вы покинули дом, ваш отец послал людей, призванных вас найти, но – безрезультатно. Он был очень опечален и вследствие ухудшавшегося здоровья оставил службу и вернулся домой подлечиться. Через год с небольшим он отошел в мир иной – четвертого дня двенадцатого месяца года с циклическими знаками цзя-цзы (1864–1865). Когда его похоронили, ваша мачеха, Тянь и я ушли в женский монастырь и присоединились к сангхе под соответствующими дхармовыми именами Мяо-цзин (совершенная чистота), Чжэнь-цзе (истинная незапятнанность) и Цзин-цзэ (чистая непорочность). Право распоряжаться имуществом нашей семьи было передано вашему дяде и вашей тете. Основную часть этого имущества они роздали нищим. После четырех лет дхармы Тянь начала испытывать приступы рвоты с выделением крови и умерла. В год с циклическими знаками и-хай (1875–1876) умер ваш дядя в Вэньчжоу. Мой старший брат теперь начальник уезда Синин. Ваша кузина Юнго уехала в Японию с третьим братом Тянь. Ваш кузен Хуньго стал вашим наследником, а что касается вашего кузена Фуго, то о нем нет никаких сведений с тех пор, как он ушел с вами.
Один древний мудрец сказал: "У святых нет потомков". В своей прошлой жизни вы, должно быть, были монахом, который перевоплотился теперь, но вы несете ответственность за непродолжение рода двух семей. Хоть вы и бодхисаттва, стремящийся к освобождению всех живых существ, не могу не посетовать на то, что вы не сумели исполнить свой сыновний долг. Я тоже не преуспела в исполнении своего долга в отношении родителей, но я восхищаюсь подлинностью корней вашей духовности и вашей непоколебимой решимостью, подобной цветку лотоса, к которому не пристает грязь, из которой он вырос. Но почему вы, покинув свои родные места, забываете о своих семейных корнях? Желая напомнить об этом, я пишу вам это письмо.
Прошлой зимой, восьмого дня двенадцатого месяца (18 января 1910 г.) ваша мачеха бхикшуни Мяо-цзин отбыла в сторону Западного Рая. Она сидела, скрестив ноги, и пела свои гатхи перед этим, а "отошла" сразу после того, как закончила, при этом весь монастырь наполнился необычным благоуханием, аромат которого ощущался несколько дней, в течение которых ее тело в сидячем положении с прямой спиной казалось живым. Увы! Хотя этот мир подобен сну или обману зрения, даже будь ты из дерева, все равно не сдержать слез в подобном случае. Это письмо имеет целью ознакомить вас с тем, что происходит в вашей семье. Я очень надеюсь, что, получив его, вы немедленно вернетесь вместе с кузеном Фуго. Кроме того, святое учение здесь в упадке, и кому как не вам знать о том, что именно вы должны его оживить. Разве вы не можете последовать примеру Махакашьяпы и ниспослать нам золотой свет, чтобы я смогла стать вашей соратницей по дхарме! Я вся в слезах, и буду лелеять эту надежду до конца дней своих. Слова ничего не стоят, даже тысячи слов не могут передать все мои чувства, их не передать никакими словами.
Ты дикий гусь, покинувший гнездо,
В пути на юг один парящий в небе.
Как жаль оставшихся в родном гнезде,
Тяжелый долгий перелет им не под силу.
***
Раскалывает взгляд луну на горизонте,
Источник слез моих неиссякаем.
Так задержалась на реке Сянцзян -
Сливаются в пятно зарубки на бамбуке.Тебе судьба быть совершенным в Дао
И мудростью сиять для нас, как солнце.
Но жили вместе мы в горящем этом доме
И, значит, родственники в граде дхармы.
С уважением, бхикшуни Цин-цзе, удрученная печалью на горе Гуаньинь,
девятнадцатого дня второго лунного месяца года со знаками гэн-сюй (29 марта 1910 г.)
Примечание Цэнь Сюэлюя:
Когда учитель получил это письмо, у него были смешанные чувства: он был опечален, потому что не отплатил сыновний долг родителям, но также и обрадовался тому, что более чем через сорок лет дхармы душа бхикшуни Мяо-цзин не омрачается приближением смерти. Это следует из ее двух гатх, предсказывающих ее воплощение в Западном Раю.
Мой 72-й год (1911–1912)
Весной, вслед за наставлениями, началась 49-дневная чаньская медитация из семи семидневок, продолжительность сидячей медитации во время которой измерялась сгоранием благовонных палочек. Была создана летняя база со своим распорядком и дисциплинарными правилами. На девятом месяце до провинции Юньнань дошли известия о том, что в Ухане вспыхнула революция, и начались беспорядки. Город Биньчуань был осажден, и все шло к большим бедствиям. Я выступал в роли миротворца, когда вследствие недоразумения командующий Ли Гэньюань послал войска с целью осады горы Петушиная Ступня, но будучи удовлетворен моими разъяснениями, не только отозвал войска, но и принял доктрину тройной драгоценности (Будда, дхарма, сангха).
Примечание Цэнь Сюэлюя:
Учитель продиктовал всего несколько строчек, но я читал полный отчет об этих событиях в архивах провинции Юньнань. Из них я кое-что процитирую. То, что учитель скромно умолчал о подробностях, лишь свидетельствует о его высоких моральных качествах.
Наряду с распространением дхармы и трудов во имя спасения живых существ в Юньнане учитель, благодаря его своевременному вмешательству, смог предотвратить следующие бедствия:
1. В конце правления династии Цин (1911) начальником уезда Биньчуань был некто по имени Чжан. Он был родом из Чанши и отличался крутым нравом. Район кишел бандитами, и хотя он арестовывал и расстреливал многих из них, их численность не уменьшалась. Они стали образовывать тайные общества. Ради своей собственной безопасности представители мелких помещиков вступали в сговор с ними, за что Чжан их жестоко наказывал. Он также арестовал несколько десятков незаконопослушных монахов с горы Петушиная Ступня. Но к учителю (Сюй-юню) он относился с большим уважением. Когда разразилась революция, народ Биньчуаня присоединился к ней и окружил здание уездного правительства, которое, однако, прочно удерживал Чжан. Он не мог рассчитывать на подкрепление и поэтому находился в безнадежном положении. Когда учитель спустился с горы и отправился в здание правительства, мятежники сказали: "Учитель, пожалуйста, вымани Чжана из здания, чтобы мы смогли убить его в успокоение народного гнева". Учитель ответил уклончиво, но когда вожак мятежников потребовал того же, он сказал: "Было бы нетрудно убить Чжана. В этом пограничном районе ходит множество разных слухов, и положение все еще весьма неясное. Если вы осадили город для того, чтобы убить представителей власти, вас накажут, когда прибудет подкрепление".
Вожак спросил: "Что вы можете посоветовать?"
Учитель ответил: "До Дали можно добраться всего за два дня, а губернатор провинции Сычуань сейчас там проводит инспекцию. Если вы отправитесь туда сейчас и изложите свои претензии в отношении Чжана, последний будет приговорен к смертной казни, а вы в этом случае избежите наказания, предусмотренного для тех, кто своими руками вершит правосудие".
Вожак последовал совету учителя и вывел свое ополчение за пределы города. Когда учитель вошел в здание правительства, он увидел вооруженного Чжана, готового дать отпор мятежникам. Чжан пожал руку учителю и сказал: "Я исполняю свой долг и буду очень признателен, если вы подыщете место для моей могилы на горе Петушиная Ступня, если я умру".
Учитель ответил: "В этом нет необходимости. Местные служилые возлагают большие надежды на некоего Чжан Цзинсяня. Пожалуйста, пошлите за ним". Цзинсянь действительно добился перемирия, и революционеры ушли. После этого отправили в Дали за подкреплением, и когда оно прибыло, осада города была снята. На тот момент, когда Чжан покидал город, Юньнань уже провозгласила свою независимость (от цинского императора). Генерал Цай Гай был назначен губернатором, а его старый школьный приятель, сын Чжана, стал министром иностранных дел. В благодарственном письме учителю Чжан писал: "Вы не только спасли мне жизнь, но также защитили префектуру Биньчуаня. Без вашего вмешательства меня могли бы убить, а мой сын теперь искал бы способ отомстить за меня.