– Ну и оставайся здесь! – разозлившись, девушка выдернула подол из руки малышки и сердито шагнула на лестницу. Кажется, это самая обычная лестница, просто лестница на второй этаж, ничего особенного. Какое счастье!
Добравшись до верха, Козетта обернулась. Девочка так и стояла внизу, не отводя от Козетты странно блестящих глаз. Её лицо как-то сжалось, а рука потянулась к девушке.
– Ты дурочка, что ли? – раздражённо спросила Козетта. – Если чего-то хочешь, поднимайся сюда. Так ты до меня всё равно не дотя…
Рука малышки коснулась её пояса. При этом сама малышка так и стояла на краешке ковра в холле, а её рука, невозможно, чудовищно удлинившись, скользнула пальцами по платью Козетты.
И тут Козетта закричала:
– ААААААААААААААААА!
И ещё так:
– Мамочки!!!
И так:
– Не подходи ко мне, чудовище!!!
Строго говоря, чудовище и не подходило. Оно просто тянуло руку. Маленькую, тоненькую, детскую руку двадцатифутовой длины. Подавившись воплем, Козетта подобрала юбки и бросилась по коридору к двери своей спальни. От ужаса ей вдруг почудилось, что дверь заперта.
– Нет, нет, только не это!
Козетта рванула дверь. Та стремительно распахнулась, с громким стуком ударившись о стену латунной ручкой. Козетта влетела в комнату, быстро убедилась, что это на самом деле её спальня, и захохотала:
– Ну что, чудовище, промашка вышла? Я теперь в своей комнате! Сюда-то ты зайти не можешь, верно?
Саму девочку Козетта уже не видела, она осталась в холле. А вот рука продолжала тянуться, жутким образом изогнувшись и стремясь проникнуть в спальню Козетты. Когда тоненькие пальцы нащупали дверной косяк и, беспрерывно шевелясь, как паучьи лапки, потянулись в комнату, Козетта сделала единственное, что пришло ей в голову: захлопнула дверь.
Откуда-то издалека донёсся то ли вой, то ли крик. Не глядя, Козетта приоткрыла дверь и изо всех сил снова дёрнула её на себя. Запястье чудовищной руки тошнотворно хрустнуло, кисть отвалилась и упала на пол, прямо под ноги девушке. Козетта подпрыгнула от страха, но кисть больше не шевелилась.
Дрожа, как в лихорадке, Козетта доковыляла до туалетного столика и зажгла свечу. Комната осветилась мягким неровным сиянием. Всё было как всегда, всё было нормально, только вот на полу валялась отрубленная дверью маленькая рука. Кровь из неё не сочилась.
Чтобы убедиться в том, что это не галлюцинация, Козетта взяла свечу и приблизила её к жуткому трофею, стремясь получше его разглядеть. Только сейчас она заметила, что рука держит какой-то блестящий предмет.
Возле камина стояла кочерга. Козетта взяла её и брезгливо перевернула отрубленную кисть ладонью кверху. Оказалось, что мёртвые пальцы сжимают ключ.
Глава 12
Сора
Однажды наступила засуха. Май выдался невыносимо жарким, так что даже речка, текущая через задний двор нашей школы, обмелела и наконец совсем пересохла. В бурой тине засыхали водоросли, куда-то исчезли все стрекозы, а лягушки уже не скрашивали наши перемены между уроками мелодичным кваканьем. Плакучие ивы совсем поникли, съёжились душистые ирисы, а когда мы доставали ведро из колодца, чтобы утолить жажду, вода там была совсем мутная и только на дне.
Мы изнывали в своих юбках, рубашках с длинными рукавами и башмаках. За годы обучения в школе я так и не привыкла к такой одежде. С трудом досидев до конца уроков, я переодевалась в лёгкую юкату и мы с Хиной отправлялись гулять в сад возле её дома. Даже в такую жару там было свежо и тенисто: воду для орошения сада еженедельно привозили из других префектур в больших деревянных бочках, похожих на те, в которых варят саке. Семья Хины не испытывала стеснения ни в воде, ни в пище.
Старик Макото, исполнявший при нашей школе роль сторожа, жаловался, что от жары у него трескается кожа. "Уже давно должны были начаться дожди! – ворчал он. – А тут этакое пекло!" Он сердито обмахивался веером и прикрикивал на учениц, которые слишком долго стояли на солнце и могли обгореть.
Хина пряталась от излишне яркого солнечного цвета под соломенной шляпкой с широкими полями. А мне нравилось солнце и я не имела ничего против загара. Слишком часто в прошлом мне приходилось мёрзнуть, чтобы теперь я пыталась избавиться от жары. Дом Хины был расположен в удачном месте: между деревьев сада всегда гулял лёгкий ветерок, создающий ощущение прохлады. Мы уже редко ходили в дальние прогулки или устраивали игры на свежем воздухе. Хина чувствовала себя взрослой дамой и её поведение стало соответствующим, а я просто рада была находиться там, где Хина. Мы лежали на скамейках, разморенные теплом, или пили воду с фруктовым соком прямо на траве среди лиловых гортензий. Я в то время много читала, книгами меня охотно снабжали родители Хины. Я даже пробовала читать по-английски и разобрала несколько коротких сказок. Хина с удовольствием слушала о моих успехах.
– Ты становишься такой умной, – говорила она, – что мне скоро станет неловко с тобой дружить.
Сама Хина не испытывала особой тяги к знаниям. Она больше любила гулять, плавать на лодке, танцевать и слушать музыку. Ей свыше была обещана судьба светской дамы, жизнь, полная развлечений, удачное замужество. А мне… я старалась об этом не думать.
Но родители Хины подумали об этом за меня. Я же говорю: они были прекрасными людьми, но вовсе не собирались делать из меня приживалку и компаньонку для своей дочери. Конечно, всё, что делалось за моей спиной, делалось только из лучших побуждений, и всё-таки я оказалась не готова к стремительному повороту событий.
Однажды, в особенно знойный день в начале июня, я забежала в дом, чтобы поставить прочитанную книгу на полку и взять другую. В доме семьи Хины я считалась "своей", входила и выходила запросто, заходила во все открытые для посещения комнаты совершенно свободно, не спрашивая предварительно разрешения. Вот и в этот раз я с удовольствием пробежалась босыми ногами по просторной, полной света и воздуха библиотеке, и задумалась возле шкафа с книгами. Здесь было очень много переводной иностранной и классической японской литературы. Японскую классику я ещё не дочитала до конца, но в последнее время меня всё больше привлекали западные авторы. И пусть качество перевода порой оставляло желать много лучшего, каждая такая книга была сокровищем в стране, лишь недавно распахнувшей двери иноземным влияниям.
В библиотеке были большие окна с видом на веранду и цветущие деревья. Пока я выбирала новую книгу для чтения, кто-то из соседней комнаты вышел на веранду и остановился в тени, очевидно, любуясь зелёным садом.
– Ты не видела Сору-тян? – спросил голос отца Хины.
– Убежала куда-то. Наверное, лежит где-нибудь под деревом и читает, как обычно. Ничего, проголодается и придёт, – мать Хины весело, необидно засмеялась.
И всё-таки что-то меня насторожило. Я понадеялась, что меня не видно из окна, и присела на корточки, спрятавшись за спинкой стула.
– Жаль, что ей не удастся закончить школу, – посерьёзнев, вздохнула женщина. – Может быть, всё-таки подождать годик?
– В мастерской её готовы принять прямо сейчас, – возразил отец Хины, – место очень хорошее, если мы им откажем, они быстро найдут другую работницу. Думаю, Соре-тян такая работа должна понравиться: переплётная мастерская – это не вонючий кожевенный цех и не вечно сырая красильня тканей. К тому же, она сможет первой узнавать обо всех книжных новинках и читать, сколько вздумается. А в будущем… кто знает? Возможно, мы доживём до тех дней, когда и бедные девушки без роду-племени смогут занимать высокое положение в обществе.
– Учебный год только начался, – вздохнула мать Хины, – не хотелось бы разлучать девочек, они так дружны. А что если Сора-тян откажется от нашего предложения?
– Она же не дурочка? – в голосе мужчины проскользнул оттенок раздражения. – Сора-тян прекрасно понимает, что ей не прожить всю жизнь бок о бок с Хиной. У девочек разные судьбы, и тут уж ничего не поделаешь. Конечно, мы не будем запрещать им видеться, – чуть помолчав, добавил он, – но я сомневаюсь, что у Соры-тян останется время на игры и прогулки, когда она станет работницей в мастерской.
Я сидела в своём укрытии, сжавшись в комочек, и боялась дышать. Мне вдруг стало очень холодно, я обняла себя руками, но не могла согреться, у меня даже зубы стучали. Оказывается, у меня совсем-совсем не осталось времени! Конечно, я никогда не считала себя ровней Хине и её семье, но не знала, что нас разлучат так скоро, так неожиданно.
У меня нет шансов выйти замуж, это точно. Кому нужна некрасивая, угрюмая девица, к тому же бесприданница и круглая сирота? Значит, мне суждено весь век проработать в мастерской или на фабрике, выполняя тяжёлую, утомительную работу за гроши. Я никому, никому в этом мире не нужна, добрые люди помогают мне только из жалости. Как унизительно и больно!
Я хотела расплакаться, но слёз не было. Медленно, очень медленно я поднялась на ноги, оправила юбку. Вышла из дома в сад, мгновенно зажмурившись от нестерпимо яркого солнца. Ноги принесли меня к крошечной полянке, усыпанной густо-фиолетовыми фиалками, где в тени криптомерий лежала Хина с пяльцами для вышивания. Но она не вышивала, а смотрела, распахнув глаза, на ярко-синие лоскуты неба в прорезях ветвей. Лицо у неё было счастливое и мечтательное.
Заметив меня, она улыбнулась.
– Сора-тян? А где твоя новая книжка?
Я и забыла, что собиралась за книгой. Сотни обрывочных мыслей раздирали меня на части, но я никак не могла оформить их в слова. Стояла и молчала, комкая широкий ворот юкаты.
– Ты что-то очень бледная! – Хина встревожилась. – Присядь скорее. Дать тебе воды? Ты перегрелась на солнце, да?