- Ручонкой подпереть башку и думать, думать! Я это, дед, умею. Я умею. Могу... Но вот делиться надуманным - не хочется.
- Однако вот делишься.
- Это я просто так. Болтаю. С тобой как ни делись и чем ни делись - ты не урвешь, староват слишком!.. Не чувствуешь ситуацию. Не рубишь дровишки... Эй, дед, проснись!
- Я не сплю.
- А с какого перепуга ты блевал?
- Цок-цок, - засмеялся я.
Шоссе сузилось. Пост ГАИ.
Даша только здесь и сбавила гонку. Сбросила разом скорость. Плавно катила... И скучавшему постовому улыбалась во весь рот. Красавица! Он на миг охренел. "Привет, мент!" - крикнула ему скалясь.
- А?
- Привет, говорю!
Он зачем-то стал перетаптываться. Как-кая!.. Блондинка, бля, за рулем! Распущенные светлые космы... В сверкающей, бля, в дорогущей машине!
А мы, конечно, сразу рванули.
Когда я оглянулся, мент уже не перетаптывался. Стоял спокойно. Но с открытым ртом.
- Нравишься гаишникам?
Она смеялась:
- Он же денег хотел, дед.
Впереди уже выросли каменные кубы Таганки.
А я тоже вдруг заговорил - в дороге такая смена говорящего обычна. Без причины заговорил:
- Это он, Даша, от смущения. Я про гаишника... Это он притворялся...
Притворялся, что ему деньги нужны. Но что ему деньги!.. Такое бывает, Даша, от смущения. От мягкости душевной... На самом-то деле он думал о нас. О безопасности...
- О людях думал?
- О людях.
- Это ты такой ядовитый, дед?
Она в ответ приударила по тормозам. Легкий тормозной визг попадал точно меж моими и ее фразами - в пустоты, как в цель. Помолчала. Оценивала... Человек уважает яд. (В дозе.) Яд успокаивает, смиряет.
Но и тут Даша нашла что сказать:
- Не люблю я о людях - если обо всех сразу. Что мне, дед, твое человечество?!. Что они мне, если кучей?
- Не нравится человечество?
- Как бы это тебе объяснить, дед. Нравится - или не нравится? Не знаю... Чудовищный долгострой!
От Таганки мы рулили каким-то новым съездом... Понастроили! Я почти не узнавал. В глазах мелькало и рябило... Попали на набережную. И мчали уже там - по другую сторону реки от Кремля.
- Здесь меньше машин. Здесь английское посольство, - коротко бросила мне Даша.
- Папа хотел, чтобы я прочитала то, прочитала это. Он растолковывал мне не книги, а их идеи. Надо или не надо - он растолковывал. Разъяснял самые сложные!.. Мама умерла. Нет мамы. А он мне взамен мамы - книги, книги, книги... Я, дед, знаю уйму всего. Я угадываю мысль с полуслова. А знаешь зачем?..
Как не знать! Я так и видел ее папашу. Я его чувствовал!.. Политикан-чиновник... Солидный старый мудила... Как же чертыхался он на неуправляемую свою дочурку!
- Что бы они там ни говорили - наверх! Им всем хочется. Всем - наверх, пока там еще есть место. Говно хочет всплыть!.. Говно не может всплыть не толкаясь. Ты это знал, дед?.. В этом-то вся нынешняя проеблума .
- Что?
Даша засигналила - раз, другой... третий! - обгоняя машину за машиной.
- Боишься?
- Осторожней! - Я вскрикнул.
И тут же я (совсем по-отцовски, что самому неожиданно) вдруг стал заботливо пояснять ей, что страх - здоровое чувство, Даша . На небо - без спешки. Там - нет очереди...
- Дед. А вдруг там - там - нас ждет одна сплошная радость? После всего этого говна... После всей этой мыловарни... Прикольная мысль - а, дед?! Радость и радость!.. Почему бы и нет, а?.. Никто же оттуда не пожаловался... Неужели ты боишься, дед? Ты уже столько прожил! Все пробовал и перепробовал, а мыслишки твои мелкие - как бы уцелеть. И как бы кого бы напоследок трахнуть.
- Трахнуть тоже радость, - заметил я.
- Да ну?
- И - не кого бы. И - не как бы.
- Аг-га. Значит, с отбором!.. Обиделся!.. А что тебя так радует, когда женщина раздвигает ноги? Победа?
- Меня луна, Даша, радует. Сначала - луна.
- А да, да! - я забыла: ты же лунатик!
- Меня радует спящая молодая женщина. Я не лунатик.
- Поселковский лунатик - все знают!
По набережной и правда ехать было легко. Почти пусто.
- И никакой нет луны, дед. Ты пережиток. Ты просто мамонт!.. Вбить кол меж ног. Самцы. Вот вся мудрость. Кто глубже... А женщина лежит - потолок изучает.
И как же стремительно, как взбалмошно мы столь замысловатым путем промчались! (От бранящейся сестрицы Аленушки - к ловким ребятам Славику и Стасику.) Как быстро сжиралась под нашими колесами дорога. Съедалась эта пустота меж пунктом А и пунктом Б.
- Ты точно знаешь, куда рулишь?
- Не сомневайся.
Навстречу нам шли непонятные грузовики... Шофера в касках! Ага - на повороте просятся бэтээры-80. Первый из бэтээров изо всех сил мигал. Тревожно мигал...
- Страшно?.. Сам же сказал: страх - здоровое чувство. И больше не гоняйся за женщиной среди бела дня!
- Не шибко я и гонюсь.
- Тогда что ты сейчас делаешь?
- Цок-цок.
Она засмеялась:
- А молодец, дед. Не трусишь. Ведь уже близко...
Мы въехали на Бородинский мост. Дом уже маячил. Дом давил высотой - я смотрел не отрываясь. Как на белую гору. Скорость мы сбавили.
- Жизнь без натуги - а, дед?
- Жизнь без натуги, Даша.
Нам стало хорошо. Нам стало отлично. Так бывает вдруг... Возбуждение и кураж - взамен тревоги.
- Нет. Честно... Зачем ты увязался за мной? Твое время - ночь. Ты же поселковский лунатик, все знают.
Она поучала:
- Женщина днем, пусть она даже супер. Пусть раскрасотка... Она тебя принижает... Это тебя мельчит, дед. Это прокол. Это распыляться. Это все равно что к блядям! Нет и нет!.. У тебя должны быть только лунные женщины! Лунные бабцы! И никого других. Это звучит! СТАРИК, ТРАХАЮЩИЙ ПО НОЧАМ! У СТАРИКА МОЩЬ ШИЗА. Чувствуешь?.. У НЕГО СТОИТ ТОЛЬКО ПРИ ЛУНЕ! При высокой луне, ты сказал?
- При высокой.
- Вот так и трахать. Всех подряд. Но - при луне. Ты должен поддерживать имидж. Лицо держать! Как говорил мой муженек, лицо надо держать не после удара, а во время. Не кривясь и не моргая. Это же сила! Это звучит гордо. ПРИ ЛУНЕ У НЕГО ЧЕТЫРЕ ЯЙЦА. ОН УМЕЕТ ЛЮБИТЬ ТОЛЬКО ЛУННОЙ НОЧЬЮ.
- Ночью - это прекрасно.
- А, кстати - чего ты тогда здесь? в машине?.. Когда еще совсем светло! - Даша смеялась.
Стало весело. Хотя мы как раз съехали с моста и уже выворачивали на явное сближение - на встревоженную улицу.
- Аленушка в струях плещется... Уже, уже, дед! Уже полотенчико на ее плечах. Выглянула она в окно - и увы...
Вспомнив сестру, оставшуюся без машины, Даша и минуты не каялась.
А я ощутил несильный, но как бы оживший внутри меня холодок страха. (Увидел танки.) Впереди ползла "Жигули"-шестера. Медлила.
- Здесь же нельзя парковаться...
- А? Парковаться?.. Что за проблемы, дед! Как говорил один мой дружок, что за проеблумы ?.. Это у него так в компьютере само собой написалось. Опечатка!
Мы притормаживали.
- Он, бедный, все печатал: проблема... проблема... проблема... Все было сложно, мутно, муторно. В мыслях хаос. В голове - хлам. И вдруг напечаталось само: проеблума!.. И вдруг (он так сказал) все в жизни стало ясно! И все-все-все видно. Солнце взошло! Окна распахнули!
Сбросив скорость, мы объезжали - внушительный Дом плыл от нас слева. Бело-розовая пастила. (Пастилку поставили на попа. Громадная. С окнами.) Вот и оцепление... Танки. На мосту - танки. И солдатики наши родные.
- Не трусь. Мы дома, - сказала Даша. Она чуть шевелила рулем.
Первый кордон. Кольцо... Десантники с короткоствольными автоматами. С дюралевыми щитами. (Чтоб всякому их издали видно...) Мрачноватые. В бронежилетах. А под касками цивильные лыжные шапочки.
Но главное - это в цепочку их бэтээры-80. Солидно... Тем солиднее, что дальше - в глубине, в противостоянии - можно было угадать еще одно зримо-незримое тянущееся кольцо. Кольцо защитников.
- Мы дома. - Голос Даши стал заметно мечтателен.
Я чувствовал, что мне сильно полегчает, если мы сейчас встанем. Где-нибудь на обочине встанем. Где угодно. И просто посидим с ней вдвоем. Почему не поболтать вдвоем в машине. (Я уже ясно слышал страх. Холодок полз.)
Но, может быть, у нее спецпропуск? Папин подарок?.. А этот ее сладкий замысел разжиться здесь зельем!.. Бело-розовый Дом-брусок внушителен. Но красотка Даша выйдет из машины с улыбкой... И со старичком... Мимо тех и этих стражей. Она небось будет придерживать меня за локоть. За локоток. Мудак старик придаст ее приходу в Белый дом значительность! (Старик никогда не помешает.)
А внутри... В прохладном огромном здании... поищем-ка Славика-Стасика, парикмахера или слесарька. Или кофеварочника Мусу. Или кто там еще... И с этим же Славиком в каком-нибудь уютном уголке прихлебывать кофеек из термоса. И, покуривая обычную сигаретку, заодно забить, выкурить потайной косячок. (Или что там еще найдется у Славика-Стасика.) А какой кайф! А какой на всю жизнь кайф - хмель дерзости и блеф отваги. В таком-то месте! За такими-то шторами! (Когда за окном нацелились танки...)
Ну да! Посиживать за термосом с кофе. Кайф!.. И вот-вот начнется большая пальба! Мудаки они, дед...
- Они мудаки, дед. Они обалдели от слова "парламент". Музыка для совка!.. Парламент - понос. Публичная дрисня. Если бы они знали, какое это уже невостребованное старье. Какое это говно, разбросанное по всем континентам! Уже приванивающее от страны к стране!
- Чего ты опять кружишь?
- Так надо.
Машина еле ползла.
- Ждешь?
- Да.
- Чего?