Понимаете, у нас возникли опасения, что больной потерял память. Амнезия может оказаться частичной, вообще возможна ошибка и никакая амнезия больному не грозит, но на всякий случай я счел целесообразным вас предупредить.
На следующий день Хенрика Карпинского перевезли в Варшаву, и Эльжбета перестала пользоваться машиной дядюшки. Кристину угнетало не только состояние мужа, но и тайна, которую он доверил ей накануне автокатастрофы.
Где сейчас эти деньги? Будь у них, могли бы и машину купить, и лучший медицинский уход обеспечить. Как бы сейчас пригодились! Что за тайник он нашел для своих миллиардов?
Видя безысходную угрюмость на лице будущей мачехи, падчерица пыталась утешить ее:
— Ну что ты так расстраиваешься?! Даже если отец и потерял память — ничего страшного. Мы с тобой обо всем ему напомним, и он станет прежним. Скорее бы очнулся!
Удрученный Хлюп старался навещать больного друга как можно чаще, часами просиживал у его постели и страдал от собственной беспомощности. И не знал, на что решиться. Сказать Кристине о деньгах Хенрика? А как же обещание молчать, никому ни слова? Никому! Может, Хенрик боялся, что женщина не сумеет держать язык за зубами? А как бы сейчас им с Эльжбеткой пригодились денежки!
Со своей стороны, Кристине очень хотелось посоветоваться с лучшим другом мужа, спросить, может, ему что известно о припрятанных мужем сокровищах? Но ведь Хенрик намекнул на не совсем легальное происхождение своего богатства, так что лучше уж помалкивать и ждать, когда он придет в себя. Хоть бы поскорее, хоть бы словечко от него услышать!
Словечко Карпинский меж тем произнес уже давно, и не один раз, да медперсонал помалкивал об этом.
Еще когда на месте автокатастрофы санитары несли его на носилках в машину «скорой помощи», Карпинский вдруг открыл глаза и тихо, но отчетливо произнес:
— Хлюп!
— Алкаш!
— прокомментировал один из санитаров. — Наверняка ехал под мухой.
— Интересно, сколько алкоголя найдут в крови, — отозвался коллега. — Может, какой рекорд побил.
— Потому легко и отделался, — заключил первый. — Машина в лепешку, видел же. В таких случаях клиента по кусочкам на местности собирать приходится...
— ..если вообще не ложкой сгребать! — закончил второй.
Пациент не побил никакого рекорда, алкоголя в его крови совсем не обнаружили, однако профессиональное мнение санитаров стало известно всему персоналу местной больницы. Поэтому когда больной во второй раз произнес это словечко, то сестра (а она как раз ставила ему капельницу) твердо заявила:
— Нет, проше пана! Мы пациентам алкогольных напитков не подаем. А в вашем состоянии это особенно опасно.
Карпинский вряд ли услышал и осознал слова строгой сестрицы, а его родственникам о них не сообщили из опасения, как бы любящие и заботливые родичи не принесли страждущему тайком пол-литра. Сколько раз уже случалось такое!
Впрочем, на этом и закончилась разговорчивость пострадавшего, больше он не отзывался, пребывая без сознания в полном молчании.
А терзаемый сомнениями несчастный Хлюп столько времени просиживал у постели друга, что пани Богуслава почуяла неладное, принялась следить да вынюхивать и узнала о несчастном случае с Карпинским. Ей и до того казалось, что муж излишне много времени тратит на общение с приятелем, теперь же и вовсе, считай, мужа дома не видела: то он на работе, то в больнице у Карпинского.