У вас сохранилась страховка на машину? Машина, знаешь, вдребезги...
— Да черт с ней, с машиной! Что с отцом?
— Ничего страшного, рука, правда, сломана. Он, к счастью, сразу из машины вылетел и на эту руку упал, так мне сказали. И еще голова. Головой на что-то твердое угодил, так что голова тоже разбита. Пока без сознания, но говорят — будет жить.
Бедная девушка изо всех сил старалась держаться спокойно.
— Кто говорит? — простонала она. — И откуда вам об этом известно? И какая больница?
— Больница в городе Плонске. А мне позвонили, потому как у твоего отца в блокноте был записан номер моего телефона. Своего он, понятное дело, не стал записывать...
— Клепа! — страшным голосом вскричала Эльжбета. — Ты на машине! Сейчас же едем в Плонск! Дядя! Слышишь?
— Дитя мое, я могу тебя отвезти, — произнес в телефон Хлюп, оглушенный криком девушки. — Я и сам собирался туда.
В ответ Эльжбета громогласно повторила свое требование, хотя у нее чуть не вырвалось — даже несчастье с отцом не заставит ее бросить дом на Клепу. А тот послушно согласился, понимая, что в создавшейся ситуации ему не отвертеться. Хлюп больше не настаивал, ведь с него не сводила горгоньего взгляда супруга, не одобрявшая никаких вояжей мужа.
Вспомнили о Кристине. У Эльжбеты был ее телефон, и, разъединившись с Хлюпом, девушка позвонила в Краков. К счастью, будущую мачеху она застала в номере гостиницы.
— Отец попал в катастрофу под Плонском, — без предисловий сообщила Эльжбета. — Он в больнице, там говорят — выживет. Еду туда немедленно!
— Позвони мне оттуда, как только что узнаешь, — ответила Кристина, стараясь сохранить спокойствие. — В случае чего прилечу в Варшаву утренним рейсом и тоже туда приеду. Возьму такси, или на Хлюпе.
— Тогда звони Хлюпу, он в курсе, и на всякий случай договорись.
Через час Эльжбета уже была в Плонске и ворвалась в больницу. Дежурный врач ее немедленно принял и обо всем подробно сообщил, ибо Карпинский представлял собой очень интересный случай: машина вдребезги, а водитель живой и невредимый, если не считать парочки синяков и сломанной руки. Ну и еще голова. А так целехонек.
— Без сознания он из-за травмы головы, — пояснил врач. — Это пройдет не сразу, недельку, вероятно, так полежит. О смерти и речи быть не может. А потом поглядим, возможно, придется перевезти его в варшавскую больницу. Впрочем, думаю, дня через три положение больного прояснится. А вам тут сидеть нет никакой необходимости.
Наглядевшись на отца и убедившись, что тот подключен ко всевозможным приборам, но дышит нормально, Эльжбета, вернувшись домой, позвонила Кристине.
— Оставайся в Кракове до конца ярмарки, с отцом все равно не сможешь поговорить. А уход за ним нормальный.
— Он вообще хоть что-то сказал? — встревожилась Кристина.
— Не знаю, я не спрашивала. При мне спал. Вряд ли сказал, раз все время без сознания.
— А завтра ты съездишь к нему?
— Конечно. Хоть раз в жизни Клепа на что-то пригодится.
Прошло три дня, Клепе надоело ездить в Плонск, и он отдал машину Эльжбете, пусть ездит сама, у него дела, он чрезвычайно занят. Девушка не возражала, но, уезжая, всегда оставляла в квартире домработницу, и та добросовестно сторожила гостя в отсутствие хозяев.
Через три дня Эльжбета с Кристиной сидели у постели больного, с надеждой глядя на лечащего врача. Вид у того был крайне задумчивым. Казалось, он боялся сказать лишнее, поэтому многозначительно молчал. Наконец посоветовал перевезти больного в варшавскую больницу и неопределенно добавил: «У них там больше возможностей».
Кристина почувствовала неладное и взмолилась:
— Пан доктор, скажите всю правду. Что-то ужасное?
— Нет-нет, ничего опасного. Впрочем, так и быть, скажу, вижу, вы не собираетесь впадать в истерику.