Часы с веселым перезвоном
Сыграли четко старый вальс.
Пастушка в платьице червонном
Возникла, за стеклом кружась.
Двенадцать раз наполнил залу,
Что подобает ритуалу,
Солидным голосом Modis,
Как будто выступал на бис.
И с "Петропаловки" мортира,
Исполнив царственный указ
Отметить полдень всякий раз,
Гремит по воле канонира.
Столица, как и вся страна,
Своим традициям верна.
"Ну, здравствуй, здравствуй, дорогой!"
Объятья, слезы заблестели.
Девчонки шустрой мелюзгой
Снуют вокруг морской шинели.
"Лексей Лексеич! Адмирал!" -
Старик восторженно шептал.
Уж в залу высыпала челядь
Известие сие проверить.
Лишь паренек, потупив взор,
Открыто посмотреть боится,
А вдруг у них не схожи лица?
Ведь это будет приговор.
Но шрам, как будто от кинжала,
Был на щеке у адмирала.
* * *
Глава IV
"Наслышан о твоих успехах, -
С усмешкой молвил адмирал. -
Год не прошел как я уехал,
А ты уж пишешь мадригал".
Алешка покраснел безмерно,
Клянет себя, что вышло скверно.
Но разрешил все жест отца,
Он с нежностью обнял юнца.
"Не в том беда, что ты доверил
Бумаге пламенный секрет,
А в том, что плакался в жилет,
Когда заржал какой-то мерин.
Честь не перчатка, чтоб марать,
Сражайся, хоть один – на рать".Такой короткий разговор,
Без лишних слов и причитаний,
Но просиял у парня взор,
И след исчез пустых терзаний.
"А ты участвовал в дуэли?"
Отец кивнул. "Что, в самом деле?" -
"Но это тайна не моя,
Ведь в ней замешаны князья". -
"Ну, расскажи же, право слово.
Клянусь хранить ее секрет". -
"Не торопись давать обет,
Ведь это не "отдать швартовый"".
Но пыл у парня не угас,
Отец решился на рассказ.
"Князь Оболенский был влюблен
В танцовщицу из "Мариинки",
С портретом маленький кулон
Ей подарил на вечеринке.
Завистница в день карнавала
У девушки кулон украла
В надежде на большой скандал,
Чтоб Оболенский пострадал.
Ту вещь отдала лейтенанту,
Известному в своих кругах
По кличке "Жоржик-вертопрах",
Картежнику и дуэлянту.
Тот проигрался и на кон
Поставил краденый кулон"."Ему досталось поделом?" -
Алешка сжал свои ладони.
"Я вистовал за тем столом
И распознал портрет в кулоне…"
Тихонько щелкнул портсигар,
Как друг, что думать помогал,
И струйка призрачного дыма,
Не торопясь, скользила мимо.
"Ты вызвал Жоржа на дуэль?"
Алешкины глаза горели,
Он был взволнован, на пределе,
Как будто в нем буянил хмель.
Героями чужих баталий
Мы мним себя из-за регалий.
"Дуэли были под запретом, –
Вздохнул протяжно адмирал. -
Жорж в поединках был эстетом,
И только шпагу обнажал".
"Но ты же вызвал подлеца?"
Алешка глянул на отца.
"Наутро мы дрались на пляже,
Подальше от дворцовой стражи.
Я дважды ранен, он убит,
А след клинка ношу поныне,
Послание моей гордыне -
В то утро не был я побрит.
Не миновать бы трибунала,
Да, княжье слово оправдало"."Так вот откуда этот шрам!"
Мальчишка в восхищеньи замер.
"Ведь это гордость, а не срам,
Отметка за крутой экзамен".
Остывший пепел горкой серой,
Как будто времени был мерой,
Им намекал, что, мол, пора,
Все остальное мишура.
"Хочу, чтоб ты запомнил крепко, -
Сказал спокойно адмирал, -
Молчать ты слово нынче дал
О тайне царственного предка.
И не смотри, что ты безус,
Прибавит годы этот груз".
"Отец, я слово дворянина…" -
Юнец запнулся в тот же миг,
Поняв, что в роль чужого сына
Он так негаданно проник.
Чужая честь, чужая тайна,
Хоть и открытая случайно,
Невольно сердце обожгло,
Как будто он затеял зло.
"Ну, полно! Что ты в самом деле?
Меж нами клятвы ни к чему,
И верность слову своему
Ты твердо сохранял доселе".
В коротком русском слове "честь"
Глубокий смысл. Тому бог весть."И помни, милый, не случайно
Ты носишь имя Алексей.
Сокрыта в нем простая тайна -
Защита, смысл жизни всей.
Чтоб дом наш не постигли беды,
Сражались прадеды и деды,
И каждый звался Алексей,
Защитник, а не фарисей.
Тебе начертано судьбою
Таким же воином скоро стать,
Не поворачивая вспять,
Всегда вперед, готовым к бою.
Узнав свое предназначенье,
Не распыляйся на влеченье".
Они сидели в кабинете,
В объятьях гулкой тишины,
И тень от кресла на паркете
Уткнулась в плинтус у стены.
В раздумьях черное пятно
Застыло, словно мудрено
Ему на белое взобраться,
Хотя они по сути братья.
Две стороны одной медали.
Счастливцам – радость, павшим – зло.
Но одному вот повезло,
И все его добром назвали.
Лишь на востоке грани мнимы,
Там инь и янь неразделимы.
* * *
Глава V
В огнях купался Питер томный,
Вознесший роскошь до небес,
Как перстень на руке нескромный
У мужика, что валит лес.
В надменном свете царских окон,
Где бриллиант, вплетенный в локон,
Сверкал мазурке легкой в такт
Среди мундиров, шпор и шпаг,
Дворцовой площади равнина
Фасадом Зимнего дворца,
Горящего в ночи венца,
Окаймлена наполовину.
Померкли Рим, Париж, Берлин,
Один остался господин.