- И в то же время я понимал, что надо что-то предпринимать, - продолжил он. - Причем немедленно. Бедняжка так плакала. Естественная реакция. И я купил ей новую сумочку. Кажется, оставленная в поезде была у нее единственной. Другую ей даже пришлось одалживать у матери. К тому же она лишилась двадцати фунтов, а до конца следующего квартала еще далеко. И я посчитал себя обязанным хоть как-то скрасить ее горе.
- Вы исключительно щедры, - с пониманием ответил я. - И наверняка купили ей то, о чем она мечтала. Вы-то разбираетесь в дамских сумочках. Я про цвет, форму и все такое. К сожалению, я в этом профан.
- Это точно. О цвете я, конечно, спросил. Естественно, она хотела сумочку того же цвета, - он хохотнул, весьма довольный собой. - Но сделал это очень тактично, и она не могла подумать о том, что я навожу справки.
- Убежден, что не могла. Для нее это будет потрясающий сюрприз. Какого цвета у нее была сумочка? Мне помнится, черная, но, к своему стыду, я не обращаю внимания на такие вот мелочи.
Мэддокс покачал головой, снисходительно улыбаясь.
- Нет, нет, не черная. Я в этом уверен. Зеленая. Как только она сказала мне, я сам все вспомнил. Она всегда ходила с зеленой сумочкой…
Пару дней спустя, так уж сложилось, я сидел в курительной комнате моего клуба, когда туда вошел молодой Харгривс. С застенчивой улыбкой и извинениями он перегнулся через меня, чтобы дернуть за шнур звонка.
- Я только что звонил, - сказал я. - Лучше выпейте со мной.
- С удовольствием, - он улыбнулся, но тут же добавил. - Послушайте, вы очень любезны, я выпью хереса, но позвольте заказать мне, - тут появилась официантка. - Что вы будете пить?
Я остановил его взмахом руки и твердо заявил девушке:
- Два больших бокала хереса и запишите их на мой счет, - когда она вышла, повернулся к Харгривсу. - Я первым пригласил вас, так что деваться вам некуда.
- О, премного благодарен.
Харгривс очень молод, во всяком случае, по моим меркам. Его только что приняли в клуб, а я на десять лет старше и в членах клуба хожу уже двенадцать лет. Поэтому в разговорах с ним чувствую себя бывалым ветераном. Как и многие молодые люди наших дней, он попал в армию прямо со школьной скамьи. После демобилизации поступил в Кэмбридж, чтобы за двенадцать суматошных месяцев освоить программу трех лет, отведенных на получение диплома. Затем ему предоставили возможность самостоятельно зарабатывать на жизнь. Харгривсу повезло больше других, он начал работать в семейной фирме, его ждало немалое наследство (я узнал об этом у секретаря клуба) поэтому жалеть его нет нужды. Но, как и у большинства нынешней молодежи, в нем причудливо сочетались немалый жизненный опыт и простодушие. Он повидал полмира, сталкивался с уроженцами разных стран, попадал в передряги, о которых мы в его возрасте даже не подозревали. И тем не менее, в повседневной жизни он оставался наивным школьником.
Мы потягивали херес и обсуждали погоду. Разговор катился к естественному завершению. Он вытащил портсигар и предложил мне сигарету. Я обратил его внимание на мою трубку.
- О, извините, - он закурил. Сигарета определенно придала ему уверенности и он продолжил. - Видите ли, я хочу спросить вас кое о чем.
- Я к вашим услугам.
- Я еще плохо ориентируюсь в Лондоне, то есть не знаю, что тут самое лучшее. Где, например, продаются лучшие сумки?
- Какие сумки? Несессеры?
- Нет, нет, сумочки, знаете ли, которые носят женщины.
- А, вот вы о чем. Американцы называют их кошельками.
- Ну не странно ли… - его синие глаза широко раскрылись. - Впрочем, - великодушно добавил он, - если подтяжки становятся у них помочами, то чему уж тут удивляться. Да, такие вот сумочки.
Я дал ему адрес магазина, в котором покупал сумочку для Марции, и еще двух, где они тоже могли продаваться.
- Вот и отлично, - он старательно записал адреса. - Большое вам спасибо.
- Они очень дорогие, знаете ли, в таких магазинах. Я полагал, что вы хотите купить действительно хорошую сумочку.
- Да, конечно, - он кивнул, а помолчав, добавил. - Э… сколько они могут стоить?
- От десяти до пятнадцати фунтов.
- О! - он изумился, даже отшатнулся от меня. Розовое лицо порозовело еще больше.
- Разумеется, вы можете купить и подешевле, - я поспешил успокоить его. - В каким-нибудь из больших универмагов. Сумочки там, правда, похуже.
- Нет, мне нужна самая лучшая… - он не к месту хохотнул. - Пятнадцать фунтов для меня не проблема, но согласится ли девушка… Я хочу сказать, мы только что познакомились, у нее не день рождения или что-то такое, поэтому, что она подумает, если… это же настоящий подарок, не букет цветов, коробка конфет или приглашение на ленч. Как вы считаете?
- Она наверняка обрадуется, - уверенно ответил я. - Я бы о таких пустяках не волновался.
- Ну, хорошо. Тогда все в порядке. Тем более, что тут особый случай. Я хочу сказать, особая причина.
Очевидно, он хотел, чтобы я осведомился об этой причине, и естественно, я оправдал его ожидания. Тем более, что и сам внезапно захотел узнать, а в чем, собственно, дело.
- Видите ли, она оставила сумочку в поезде, со всем содержимым. Никто не знает, где она теперь. Для нее это такое потрясение. Помимо прочего, она как раз перед этим получила по чеку в банке пятьдесят фунтов наличными…
- Я бы не предлагал ей денег, - вставил я.
- Как можно, - он лучезарно улыбнулся. - Тем более, это не самое страшное. В сумочке остался портсигар из золота и платины, с ее инициалами, выложенными бриллиантами. Он конечно стоил безумных денег, но ей был особенно дорог, как память.
- Естественно, - покивал я. Его слова меня нисколько не удивили.
- Видите ли, она обручилась с человеком, который погиб сразу же после высадки в Нормандии. Он служил в десанте, его сбросили за линией фронта, к маки…
- Понятно. Я тоже воевал в маки.
- Правда? Я меня послали в Бирму.
- Да, я слышал. Вам повезло чуть больше, чем мне.
- О. Там было неплохо. А вам, должен признать, крепко досталось.
- Я много лет жил в Париже. Свободно говорю по-французски. Так что мое место было именно там. Как звали этого человека? Возможно, я его знал, - в последнем, правда, я очень и очень сомневался.
- Она называла его Джон. Я не решился спросить фамилию.
- И правильно сделали, - одобрил я его действия.
- Он подарил ей портсигар в день помолвки. Они собирались пожениться, как только он приедет в увольнительную, а потом… Эта кровавая бойня… И вот она потеряла все, что оставалось от него, - Харгривс помолчал, размышляя над превратностями судьбы, затем бросил окурок в камин. - Тут мне ничем не помочь, но, по меньшей мере, я могу купить ей другую сумочку.
- Должен признать, очень удачная мысль. И ваша девушка оценит ее по достоинству. На каком вы остановились цвете? С остальным вам помогут в магазине, но цвет вы должны назвать сами. Большинство женщин отдает предпочтение какому-то определенному цвету… - или нескольким, добавил я про себя.
- Я знаю. Но тут опасаться нечего. Я куплю сумочку того же цвета, что и оставленная в поезде. К счастью, она подробно мне ее описала. Это вышло случайно, но я все запомнил. Сумочка была желтой.
- К тому же и цвет очень красивый, - глубокомысленно заметил я.
В курительной появились другие люди, разговор стал общим. Но он подошел ко мне, со шляпой в руке, когда после ленча я сидел с чашечкой кофе в гостиной.
- Большое вам спасибо за адрес, - сказал он, и я подумал, как мило с его стороны найти меня перед тем, как уйти из клуба, только для того. чтобы поблагодарить за сущую безделицу. Но, очевидно, его интересовало что-то еще. Весьма ненавязчиво, словно он и так знал ответ, но хотел выяснить, известен ли он мне, Харгривс спросил:
- Скажите, пожалуйста, куда лучше пойти, если выбирать между "Беркли" и "Ритцем"? Я насчет пообедать.
- Не вижу никакой разницы. И там, и там вы будете в полной безопасности.
- Я так и думал, - и он повернулся, чтобы уйти.
Вот тут я засомневался: не преувеличил ли, упомянув о полной безопасности? Харгривс - такой славный парень, со временем он не мог не встретить такую же славную девушку.
- Позвольте дать вам один совет, - крикнул я вслед.
- Конечно, - он тут же вернулся.
- Попросите посадить вас за столик у оркестра.
Как и следовало ожидать, Харгривс изумленно вытаращился на меня.
- Почему? - задал он логичный вопрос.
- Так оно спокойнее, - ответил я.
Несмотря ни на что, я по-прежнему убежден, что пригласить Марцию на ленч - одно удовольствие.