Плешивый Мыстык был стреляный воробей. Извозчиком он стал в тот самый год, когда в Измире Мустафа Кемаль-паша сбросил греков в море. Сколько вот таких официантов, чахлых, как заморенные клопы, повидал он на своем веку! И не только официантов! Беев, беев-эфенди, пашей, мошенников всех мастей, мелких жуликов и настоящих воров!..
- Что там у тебя? - гаркнул извозчик, и официанту померещилось, будто он уже в участке перед комиссаром. - Ну-ка, живо выкладывай!
- Помидор… - Голос у официанта дрогнул.
- А в этой руке?
- Яйцо.
- Почему же хозяин отдал тебе свой помидор? А сам он куда делся?
- По нужде пошел.
- Ладно. Теперь скажи, зачем прятал помидор?
Придя в себя, официант наконец сообразил, что перед ним не комиссар, а всего-навсего извозчик. Бояться Плешивого Мыстыка? Этого еще недоставало! К тому же… Он вспомнил, что ему однажды довелось услышать… Как-то после обеда хозяин, привалившись к стойке, задремал и начал бормотать: "А вдруг этот проходимец подослан властями и нас просто-напросто испытывают? Кинешь в него помидор - дело пришьют. Нет уж - подальше от греха. Ведь у меня дети!"
- Говори же, зачем прятал помидор?
Официант подумал, что не стоит выгораживать хозяина, у которого он служил за одни харчи, и выложил все начистоту.
Плешивый задумался. Не сразу разберешься во всех кознях властей. Может, они и впрямь решили испытать народ?
Издалека донесся протяжный свисток паровоза.
Плешивый Мыстык вдруг встрепенулся и ринулся в самую гущу толпы.
- Эй, слушайте меня все! - закричал он. - Сейчас же побросайте все, что вы с собой принесли!
Люди недоумевали. Мыстык сам заварил кашу, а теперь в кусты…
- Что случилось?
- Почему не проучить негодяя?
- Разве не ты, Мыстык, нас к этому призывал?
- Струсил, значит?
- Я не из пугливых! - уже не так громко огрызнулся Плешивый. - Но не все тут так просто, как кажется.
- О чем это ты?
- В толк не возьмем…
- Объясни, что к чему!
И Плешивый стал объяснять, "что к чему". Только сейчас он узнал, что арест "ревизора", будто бы схваченного в одном из босфорских отелей, - чистейшая липа. Просто власти решили проверить, насколько уважает народ не только нынешних, но, на этот раз, и бывших государственных чиновников, в настоящее время либо уволенных в отставку, либо обвиняемых в незаконных действиях. Более того, ему известно, что полиции приказано задерживать всякого, кто осмелится нарушить порядок.
Снова, теперь уже совсем близко, раздался паровозный свисток.
Люди приутихли. Все может быть. А потом что? Потом власти никого не пощадят. Недаром говорится: "Беды не ищи, беги от беды". Да и что, наконец, им за дело до чужих коз и овец?
Когда, пыхтя, будто загнанный зверь, поезд подходил к станции, яйца, помидоры, картофелины, камни - все было выброшено, лица собравшихся на перроне людей выражали восторг и умиление. Ай да молодец Плешивый! Хоть прощения у него проси. Не зря столько лет был извозчиком. Видно, разнюхал обо всем у какого-то начальника. Да у кого бы ни разнюхал, но уж точно спас их от неминуемой беды!
Медленно подкатил поезд. И вот среди выходивших из вагона наконец появился он: широкоплечий, в наручниках, в шляпе с загнутыми вверх полями, в желтых со скрипом туфлях…
Сорвав с головы фуражку, Плешивый Мыстык кинулся ему навстречу. Все как один последовали его примеру и склонились в низком поклоне.
- Добро пожаловать, бей-эфенди! - подобострастно произнес Плешивый Мыстык.
"Ревизор" бросил на него удивленный взгляд и сразу узнал. Правда, имени приветствовавшего его человека он не помнил, забыл и обстоятельства, при которых они встречались, но это не так уж важно.
- Рад видеть в добром здравии, - сдержанно проговорил "ревизор", испытывая страшную потребность закурить.
Жандармы попытались было отогнать Плешивого, но он не отступал:
- Чего это вы, дорогие, накидываетесь на меня? Ведь я ваш человек! - Он перешел почти на шепот: - Не оступается один аллах. И сохрани нас бог от ложных обвинений! Сегодня обвинили его, завтра обвинят тебя, послезавтра - меня. Человек умный никогда не должен хвастаться тем, чего он добился сегодня, а должен думать о том, кем он будет завтра.
Энергично работая локтями, Плешивый пробрался сквозь толпу и побежал к своему фаэтону. Жандармы с "ревизором" в тесном окружении зевак вышли на привокзальную площадь.
Увидев фаэтон, жандармы направились к нему. Мыстык, уже успевший взобраться на козлы, приглашал их:
- Пожалуйте сюда, братья жандармы! Сюда, земляки!
Они подходили гусиным клином: впереди "ревизор ревизоров", чуть сзади, с двух сторон, жандармы, за которыми тянулись любопытные. Люди подталкивали друг друга и посмеивались. Они и без Плешивого Мыстыка догадывались обо всем. Просто он их еще раз в этом убедил. "Если правители наши лисы, так мы хвосты лисьи, - было написано у каждого на лице. - Да подсунь нам таких ревизоров хоть полсотни - как-нибудь разберемся с помощью аллаха. Слава же ему за то, что раскрыл нам глаза на этот обман!"
Едва "ревизор" встал на подножку, как под тяжестью его почтенной особы фаэтон накренился и чуть было не перевернулся. Жандармам пришлось навалиться на него с другой стороны, чтобы вернуть ему равновесие. Наконец "ревизор" расположился на просторном заднем сиденье. Затем сели и жандармы, примостившись на узеньком сиденье напротив.
Плешивый Мыстык лихо щелкнул кнутом над гривами лошадей и тут же, на радость друзьям и на горе врагам, торжествующе крикнул:
- А ну, удалые, трогайте!
На глазах у толпы фаэтон покатил в город, громыхая колесами с рваной резиной.
Закинув ногу на ногу, Плешивый Мыстык обернулся и извлек из кармана пачку сигарет:
- Прошу, бей-эфенди!
Самое изысканное угощение не могло бы сейчас порадовать "ревизора" больше, чем сигарета. Он уже давно не курил и готов бы душу продать за одну затяжку. И все же страх перед жандармами не позволил взять сигарету. По дороге из Стамбула жандармы освободили "ревизору" руки, поскольку считали его жертвой несправедливости, и даже угостили хлебом, но, когда стали приближаться к "городу, где было совершено преступление", снова надели на него наручники.
Решив, что "ревизору" мешают взять сигарету наручники, Плешивый Мыстык протянул пачку жандармам.
- Дорогие земляки, запомните хорошенько этого человека, эту знаменитую личность! - Он посмотрел на "ревизора".
Тот, ухмыляясь в усы, восседал с таким видом, словно ему было наплевать на все - и на жандармов, и на весь окружающий мир. Произошло недоразумение, он уверен в благополучном исходе, а потому считает наиболее разумным спокойно и терпеливо ждать.
- Что я за человек - выяснится позднее, - сказал он. - Сейчас товарищам приказано доставить меня в прокуратуру, и они выполняют свой служебный долг. А кто я такой - до этого им нет никакого дела!
Жандармы остались довольны таким заявлением, и от предложенных извозчиком сигарет отказались.
Тогда Плешивый Мыстык закурил сам и, шумно выпустив дым, сказал:
- Что верно, то верно, да я не о том. Как говорится, о лапе, только не о гусиной… Разве ты не рассказал товарищам об истинной цели твоего приезда?
- А какая в этом необходимость? - спокойно произнес "ревизор".
- И ты еще спрашиваешь, дорогой?! - возмутился Плешивый Мыстык, а жандармам бросил через плечо: - Неужели вам не дали понять в Стамбуле, как надо вести себя с беем-эфенди?
Оба жандарма разом повернули головы.
- О чем это ты? - спросил тот, что сидел справа.
- Известно о чем: о том, чтобы заботились получше о бее-эфенди, потому как он выполняет ответственное государственное задание.
- Ничего мы не знаем, - с тревогой в голосе ответил другой жандарм.
Плешивый Мыстык собирался было пуститься в разглагольствования о том, для чего "бея-эфенди" задержали в Стамбуле, а потом под конвоем отправили сюда. Но его вовремя остановил арестант:
- Не надо пока об этом, дорогой!
Мыстык зажег потухшую сигарету и все-таки не выдержал, заговорил:
- Я здесь извозчиком давно, с того самого года, как в Измире Мустафа Кемаль-паша сбросил греков в море. Вожу пассажиров с каждого курьерского и почтового, правда, по выбору. Важную персону с одного взгляда определяю. Так и с тобой было, верно? - Плешивый с улыбкой посмотрел на "ревизора".
Тот загадочно улыбнулся, чем окончательно поверг в смятение жандармов, и повторил:
- Не надо об этом, дорогой Мыстык!
- Нет, надо! Пусть товарищи знают, кто ты на самом деле есть. Меня на мякине не проведешь. А народ - он темнота, во все верит!
Жандармы явно струхнули:
- Не взыщи, бей-эфенди!
- Прости нас!
"Ревизор" почувствовал, что пора произнести речь.
- Дети мои! - начал он. - Я весьма тронут вашей деликатностью, которую вы проявляли ко мне от самого Стамбула. Нет слов, чтобы выразить вам мою признательность. Однако… Я не могу не сказать об этом. Как посмели вы без соответствующего на то распоряжения снять с меня наручники? А ну, отвечайте!
- Вы, вы… - заикаясь, пролепетал один из жандармов.
- Ваше превосходительство, - поспешил ему на помощь другой. - Мы положились на вас, были уверены, что вы не сбежите…
- Допустим. Но вы не получили касательно меня никаких специальных указаний, а значит, сняв наручники, совершили преступление. Верно?