* * *
Эскадрилья была выстроена перед своим бараком. Шло распределение личного состава на хозяйственные работы. Лицом к строю стояли командиры звеньев, комэск, Кацуба и "покупатели" - начальники продовольственно-фуражирного, обозно-вещевого снабжения, вооруженцы, представители хозяйственных служб школы...
- Сегодня наша эскадрилья дежурит на хозработах, - сказал капитан Хижняк. - Старшина Кацуба зачитает сейчас списки групп и определит места ваших работ. Пожалуйста, товарищ старшина.
- Внимание, товарищи. На разгрузку муки со склада ПФС - восемь человек: Лебедев, Сергеев, Попов, Сабирзянов, Климов, Чеботарь, Липатов и Бойко...
По эскадрилье пошел удивленный шумок. Смутились и командиры звеньев. Один из них, младший лейтенант Пугачев, возмущенно рванулся к Кацубе, но комэск тихо и резко приказал ему:
- Стоять!
- Мне восемь человек мало, - раздраженно сказал начальник ПФС. - Там шестнадцать тонн муки... Мешки по восемьдесят килограммов.
- Хватит, - холодно сказал Кацуба. - Этих восьмерых - хватит. На рытье котлована под фундамент парашютного склада - шесть человек...
И снова фамилии, названные Кацубой, вызвали всеобщее изумление. Теперь к Кацубе рванулся другой командир звена. Но капитан прихватил его сзади за гимнастерку и остановил.
- На станцию, на разгрузку авиабомб, в распоряжение начальника склада боепитания - пятнадцать человек, - прочитал в своих бумагах Кацуба. - Я поеду старшим...
- Ну мало этого! Мало!.. - Начальник склада боепитания чуть не плакал.
- Я же сказал, что я еду старшим. Значит, уже шестнадцать, - презрительно проговорил Кацуба и стал зачитывать список: - Никольский, Страхов, Семеняка...
* * *
В кабинете командира эскадрильи было шумно, бестолково и накурено. Командиры звеньев осаждали Хижняка напористо и без особого чинопочитания.
- Да где это видано, чтобы отличники, успевающие и талантливые посылались по нарядам, как в наказание! - кричал один.
- Где это видано?!
- А все "сачки", бездари, бездельники и разгильдяи оставались в расположении! - кричал Пугачев. - Гуляй - не хочу!.. Они и так ни черта не делают, так их теперь даже на хозработы не пошлешь!
Хижняк сидел за столом, обхватив руками голову.
* * *
... В каптерке Кацуба, в рабочем комбинезоне, с брезентовыми рукавицами за поясом, разглядывал пятьдесят пар новых сапог, стоявших на стеллаже. Одну пару снял с полки, глянул на подошву. Размер - сорок два.
Он поставил сапоги на место, опустился на колени и услышал, как в кабинете Хижняка кто-то сказал:
- Что же это такое?! Старшина эскадрильи будет теперь ломать нам весь учебный процесс?!
- Прислали неизвестно откуда, неизвестно кого... - послышался голос Пугачева.
Кацуба спокойно вытащил из кармана связку ключей и из-под койки достал фанерный чемодан с замочком.
Хижняк не выдержал, вскочил со стула и застучал кулаком в стену, разделяющую его кабинет с каптеркой:
- Старшина! Старшина Кацуба!..
... Кацуба открыл чемодан и достал бумажник. Он отсчитал две с половиной тысячи рублей и спрятал их в карман комбинезона. А потом снова замкнул чемодан...
- Старшина! - треснул еще раз в стену капитан Хижняк.
... Дверь кабинета открылась, и вошел Кацуба.
- Слушаю вас, товарищ капитан.
- Товарищ Кацуба, объясните, по какому принципу вы назначили людей на хозработы? Мне перед строем выяснять не хотелось.
Младший лейтенант Пугачев закричал:
- У вас есть свои функции - вы ими и занимайтесь!
- Что же это такое, действительно, - неприязненно сказал другой командир звена.
Кацуба посмотрел на лейтенанта своими маленькими сонными глазками и неторопливо сказал:
- Функции у нас, товарищи лейтенанты, одинаковые.
Пугачев иронически расхохотался:
- Ну дает старшина! Придет же такое в голову! Какая-то мания величия...
- Функции у нас с вами, товарищ младший лейтенант, одинаковые, - жестко повторил Кацуба. - Нам с вами требуется их сберечь. А для этого их нужно учить. И заставлять хорошо учиться, Тогда у них больше шансов выжить. Курсанты, успевающие по всем предметам, могут быть заняты на хозработах. От них не убудет... А отстающим и двоечникам это только во вред. Им на это время уже назначены дополнительные занятия в учебно-летном отделе. Полковник Егоров, начальник УЛО, в курсе. Разрешите идти, товарищ капитан?
* * *
"Студебекер" ехал через городок на станцию.
В кабине сидел начальник склада боеприпасов. В кузове - Кацуба с курсантами. Он перегнулся через борт к открытому окну кабины и крикнул водителю:
- Около бани притормозите на минутку!
И водитель притормозил.
- Не расходиться, - приказал Кацуба и спрыгнул через задний борт.
Он взбежал на второй этаж и открыл дверь банного медпункта.
Наташа сматывала стираные бинты.
- Здравствуйте, - сказал Кацуба.
- Это вы? - не удивилась Наташа. - Здравствуйте, старшина.
- Вы того безрукого знаете? Который "Дукатом" торгует. Два рубля штука, тридцатник - пачка...
- А, Иван Никанорыч, - улыбнулась Наташа. - Знаю. Сосед мой.
Кацуба деловито достал из кармана деньги и положил их перед Наташей.
- Вот тут две с половиной. Купите ему на рынке у барыг новые сапоги. Размер сорок два. Скажите, что сапоги передал старшина Кацуба. И все. Ни про деньги, ни про базар - ни звука. Ему нужны сапоги, а все остальное ему должно быть до лампочки. Договорились?
- Да... Но я не понимаю...
- Я спешу. Меня ждут. Договорились?
- Да.
* * *
Неподалеку от станции, в тупике, стояли два крытых пульмана. Их охраняли четыре солдата с карабинами. Солдаты были восточного происхождения, никого близко к вагонам с бомбами не подпускали, покрикивая гортанными голосами.
Был уже поздний вечер. "Студебекер" приткнулся задним бортом вплотную к дверному проему вагона. Грязные и усталые курсанты прямо из вагона перекатывали бомбы в решетчатых длинных ящиках в кузов "студебекера". Кацуба стоял в кузове и еще с одним курсантом ровно укладывал стокилограммовые бомбы в плотный штабель.
- Хорошо? - спросил шофер, когда кузов был забит доверху.
- Порядок, - ответил Кацуба и тяжело спрыгнул на землю.
Надрывно рыча, грузовик медленно пополз в темноту.
- Перекур, - сказал Кацуба.
Тут же были все четверо, которые дрались на базаре. Один из них, Никольский, зло проговорил, глядя в черное среднеазиатское небо:
- Пока он туда доедет, пока его там разгрузят, пока он вернется... А мы, как бобики, должны здесь загорать!..
- Конечно, бардак получается, товарищ старшина. Что, машин лишних нету, что ли? - сказал его приятель.
- Так мы и к утру не справимся, - крикнул третий.
Начался возмущенный галдеж.
Со стороны вагонов раздался испуганный голос:
- Нэ курить! Отойти от вагонов!
Никольский вскинулся, прокричал яростно:
- А пошел ты!.. Пехота занюханная!
- О! - сказал Кацуба и встал. - Вот это правильно! Какая-то занюханная пехота... Да как она смеет! Ну, просто распустились! Не огорчайтесь, товарищ Никольский. Это они так, по серости. А вы, человек образованный, я бы даже сказал, частично интеллигентный, имеющий свои восемь классов, должны их простить. И действительно не курить у вагонов. Подъем!
Все уже ржали над Никольским, даже его приятели.
- Но кое в чем товарищ Никольский прав. Транспорта у нас маловато, - задумчиво сказал Кацуба. - Пока есть время, предлагаю тихонько пройтись к станции и посмотреть, не найдем ли мы еще какую-нибудь тягловую силу. По дороге и покурим.
* * *
... К контрольно-пропускному пункту авиашколы медленно полз здоровенный трактор и тащил за собой целый состав - четыре грузовых прицепа с бомбами. Замыкал колонну "студебекер". Тоже нагруженный доверху. На бомбах лежали курсанты. Были они все грязные, измученные, не похожие на людей, но при этом чрезвычайно возбужденные.
За рычагами трактора сидел старшина Кацуба и с небрежным мастерством вел этот ночной медленный поезд. Рядом с ним развалился пьяный тракторист и говорил:
- Ты меня уважил - я тебя уважил. Ты меня не знаешь - я тебя не знаю... Понял? И все!
Тракторист достал из-под ватника бутылку с водкой.
- Пить будешь?
- Нет, - сказал Кацуба.
- Не уважаешь, - укоризненно сказал тракторист и выпил.