Косматый зверь был лаком до невинных существ и пожирал девушек и детей. Обычно он выбирал самую целомудренную из девиц, которую прозывали Ягницей (L'agnelle). И вот однажды он похитил такую Ягницу и утащил её, истерзанную и окровавленную, в своё логовище. Жених девушки выследил чудовище и мечом пронзил Косматому хвост, единственное его уязвимое место. Зверь мгновенно издох. Из него сделали чучело, и гибель его отпраздновали с флейтами, барабанами и весёлыми плясками.
Кракен
Кракен - это скандинавский вариант Саратана и арабского дракона, или морского змея.
В 1752–1754 годах датчанин Эрик Понтоппидан, епископ Бергена, издал "Естественную историю Норвегии", труд, прославленный своим добродушием и легковерием. Там мы читаем, что спина у Кракена шириною в полторы мили, а его щупальца способны охватить самый большой корабль. Огромная эта спина выступает из моря, подобно острову. Епископ формулирует правило: "Плавающие острова - это всегда Кракены". Он пишет также, что у Кракена есть привычка затемнять морскую воду извержением некоей жидкости. Такое утверждение породило гипотезу, что Кракен - это осьминог, только увеличенный.
Среди юношеских произведений Теннисона мы находим стихотворение, посвящённое этому примечательному существу.
КРАКЕН
Спокон веков в пучине океана
Громада Кракен беспробудно спит,
Он слеп и глух, по туше великана
Лишь временами бледный луч скользит.
Над ним колышутся гиганты губки,
И из глубинных, тёмных нор
Полипов несчислимых хор
Протягивает щупальца, как руки.
Тысячелетья Кракен там почиет,
Так было и так будет впредь,
Пока последний огнь прожжёт пучину
И жаром опалит живую твердь.
Тогда он ото сна воспрянет,
Пред ангелами и людьми предстанет
И, с воем всплывши, встретит смерть.
Крокотта и Левкрокотта
Ктесий, врач Артаксеркса Мнемона, в четвёртом веке до н. э., пользуясь персидскими источниками, составил описание Индии - труд бесценный для тех, кому любопытно узнать, как персы при Артаксерксе Мнемоне представляли себе Индию. В главе 32 он повествует о кино-ликусе, собако-волке, которого Плиний, видимо, и превратил в своего крокотту. Плиний пишет (VIII, 21), что крокотта - это животное, "рождённое от собаки и волка; этот зверь способен своими зубами разгрызать всё что угодно, и проглоченное мгновенно переваривается в его желудке". И далее Плиний описывает другое индийское животное, левкрокотту: "чрезвычайно проворное животное, величиною с осла, ноги, как у оленя-самца, шея, хвост и грудь льва, голова похожа на барсучью, копыта раздвоены, рот до ушей, а вместо зубов одна сплошная кость. Говорят, что это животное умеет подражать человеческому голосу".
Позднейшие учёные словно чувствуют, что Плиниев левкрокотта - это нескладная помесь индийской антилопы и гиены. Всех этих животных Плиний помещает в ландшафт Эфиопии, куда он также пристраивает дикого быка с произвольно движущимися рогами, твёрдой, как кремень, шкурой и повёрнутой наоборот шерстью.
Кужата
В мусульманской космологии Кужата - это огромный бык, у которого четыре тысячи глаз, ушей, ноздрей, ртов и ног. Чтобы пройти от одного уха до другого или от одного глаза до другого, требуется не более не менее как пятьсот лет. Кужата стоит на спине рыбы Багамут, на спине быка лежит громадная рубиновая скала, на скале стоит ангел, на ангеле покоится наша Земля. Под рыбой простирается безбрежное море, под морем зияет воздушная бездна, под воздухом находится огонь, а под огнём змея, такая огромная, что, кабы не страх перед Аллахом, она поглотила бы весь мир.
Ламедвовники
Есть на земле - и всегда были - тридцать шесть праведников, назначение коих - оправдывать мир перед Богом. Это ламедвовники. Друг друга они не знают и очень бедны. Если человек вдруг узнаёт, что он ламедвовник, он тут же умирает, и его место занимает другой, хотя бы и на другом краю земли. Сами о том не ведая, ламедвовники - тайные столпы, поддерживающие наш мир. Не будь их, Бог уничтожил бы род человеческий. Они наши спасители и сами того не знают.
Это мистическое поверье евреев можно найти в произведениях Макса Брода. Отдалённые его корни, возможно, в восемнадцатой главе Книги Бытия, где есть такой стих: "Господь сказал: если Я найду в городе Содоме пятьдесят праведников, то Я ради них пощажу место сие" (18: 26).
Мусульмане видят аналогичный образ в кутбе.
Ламии
По мнению римских и греческих классиков, ламии обитают в Африке. Кверху от пояса у них формы красивой женщины, нижняя же половина - змеиная. Некоторые учёные называли их колдуньями, другие - злобными чудовищами. Они лишены способности говорить, однако умеют издавать мелодичный свист и, завлекая им путников в пустыне, пожирают их. Происхождения они божественного - они потомки одной из многих любовных связей Зевса. Роберт Бёртон в той части своей "Анатомии меланхолии" (1621), где говорится о могуществе любви, пишет:
Филострат в четвёртой книге его "De vitae Apolionii" приводит достопамятный пример этого рода, который я не могу опустить, о некоем Мениппе Ликии, молодом человеке 25 лет, который на пути меж Кенхреями и Коринфом встретил подобное призрачное существо в облике прекрасной молодой женщины; взяв его за руку, она повела его к себе в дом в предместье Коринфа и сказала, что она родом финикиянка и что ежели он с нею будет жить, то "услышит, как она поёт и играет, и будет пить такие вина, каких в жизни не пивал ,и никто им не помешает; она же верно и преданно будет с ним жить и с ним умрёт и обещает ему это верно и преданно". Молодой человек был философом, жил степенно и скромно и умел сдерживать свои страсти, но перед любовной страстью не устоял; он довольно долго прожил с этой женщиной, к великому своему удовольствию, и наконец женился на ней, и на свадьбу, среди прочих гостей, явился Аполлоний, который по некоторым признакам обнаружил, что эта женщина - змея, ламия, и что всё её имущество, подобно описанному Гомером золоту Тантала, - ничего настоящего, одна мнимость. Когда она увидела, что её изобличили, то заплакала и попросила Аполлония молчать, но его это не тронуло, и в тот же миг она, серебряная посуда, дом и всё, что в нём было, исчезло: "Многие тысячи людей знали об этом происшествии, ибо оно случилось в самом центре Греции".
Незадолго до смерти Джон Китс под впечатлением этого рассказа Бёртона сочинил пространную поэму "Ламия".
"Laudatores temporis acti"
В семнадцатом веке капитан-португалец Луиш да Силвейра в своей книге "De Gentius et Mori us Asiae" (Лиссабон, 1669) упоминает довольно туманно некую восточную секту - то ли индийскую, то ли китайскую, - которую он называет, пользуясь латинским выражением, "Laudatores temporis acti". Славный наш капитан - не метафизик и не теолог, тем не менее он очень понятно определяет характер прошлого, как его понимали "хвалители". Для нас прошлое - всего лишь отрезок времени или ряд отрезков, которые некогда были настоящим, а теперь могут быть приблизительно воссозданы памятью или историей. И память, и история, разумеется, делают эти отрезки частью настоящего. Для "хвалителей" прошлое - абсолютно; оно никогда не имело настоящего и не может быть воскрешено в памяти даже предположительно. Его свойствами не могут быть ни единство, ни множественность, ибо это атрибуты настоящего. То же самое можно сказать о его обитателях - коль множественное число здесь дозволено, - о их цвете, размерах, весе, форме и так далее. О существах этого Никогда-Не-Бывшего-Некогда нельзя ничего ни утверждать, ни отрицать.
Силвейра отмечает крайне безнадёжный уклон этой секты; у прошлого, как такового, не может быть и тени подозрения, что ему будут поклоняться, оно также не способно принести своим поклонникам ни помощи, ни утешения. Если бы капитан указал нам национальную принадлежность или ещё какую-либо примету этой любопытной общины, было бы легче вести дальнейшие исследования. Нам известно, что у них не было ни храмов, ни священных книг. Существуют ли "хвалители" и ныне, или же они - вместе с их смутным верованием - принадлежат прошлому?
Лемуры
Древние полагали, что души людей после смерти блуждают по земле, смущая покой её обитателей. Добрых духов называли Lares familiares, злые носили название Larvae, или Lemures. Они устраивали людей добродетельных и неустанно терзали порочных и нечестивых; у римлян был обычай справлять в месяце мае в их честь празднества, называвшиеся "лемурии" или "лемуралии". Впервые эти празднества были учреждены Ромулом, дабы умиротворить дух его брата Рема, по имени которого они были названы "ремурии" и в искажённом варианте - "лемурии". Торжества длились трое суток, в течение которых храмы богов были закрыты и свадьбы запрещены. Существовал обычай бросать на могилы усопших чёрные бобы или сжигать их, так как считалось, что лемуры не выносят этого дыма. Произносились также магические слова и били по котлам и барабанам, веря, что духи удалятся и больше не вернутся тревожить своих родственников на земле.