- У вас есть то, чего мы хотим? - спрашивает женщина в форме, легко запрыгивает на откидную подножку и - снова улыбнувшись тебе - нагибается и стволом винтовки приподнимает край дорожного пледа.
- Не знаю, - медленно отвечаю я. - А чего вы хотите?
- Оружие, - она пожимает плечами, щурится, - Что-нибудь ценное, - обращается к тебе, затем приподнимает другой плед, напротив тебя; ты сидишь бледная, с распахнутыми глазами, смотришь на нее. - Топливо? - добавляет она, переводя взгляд на меня.
- Топливо? - повторяю я. В голове проносится мысль: может, спросить, имеет она в виду уголь или дрова, но я предпочитаю смолчать, я напуган ее поведением и винтовкой. Из кучки людей перед фургоном доносится еще один захлебывающийся вопль.
- Топливо, - повторяет она, - боеприпасы… - Затем из толпы раздается пронзительный визг (ты вновь содрогаешься); наша лейтенант оборачивается на этот ужасный крик, легкая недовольная гримаса появляется и исчезает на лице, и почти в ту же секунду она произносит: - …медикаменты? - Судя по выражению лица, она что-то прикидывает.
Пожимаю плечами.
- У нас есть какие-то средства первой помощи. - Киваю на кобыл: - Лошади питаются зерном; вот и все их топливо.
- Хмм, - говорит она.
- Луций, - произносит кто-то впереди. Наш слуга в ответ что-то бормочет. От группки на дороге отделяются двое: один - ополченец, другой - деревенский староста. Староста мне кивает. Наша лейтенант спрыгивает с подножки и идет к нему, останавливается к нам спиной, беседует, склонив голову. Один раз он косится на нас, затем уходит. Лейтенант возвращается, вновь забирается на подножку, стаскивает фуражку с зализанных назад мышастых волос.
- Сэр, - улыбается она мне. - У вас есть замок? Что ж вы не сказали?
- Был, - отвечаю я. Не могу удержаться, кидаю взгляд в сторону замка. - Мы оттуда уехали.
- И титул, - продолжает она.
- Незначительный, - соглашаюсь я.
- Ну, - восклицает лейтенант, скользя взглядом по столпившимся ополченцам, - и как нам вас называть?
- Лучше по имени. Зовите меня просто Авель, - Запинаюсь, - А вас, мадам?
Усмехнувшись, она оглядывает стоящих вокруг мужчин, затем оборачивается ко мне.
- Можете звать меня лейтенант, - отвечает она. И, обращаясь к тебе: - А вас как зовут? - Ты сидишь, по-прежнему глядя на нее.
- Морган, - отвечаю я.
Еще секунду она смотрит на тебя, затем медленно переводит на меня взгляд.
- Морган, - медленно повторяет она. Из группы на дороге снова раздается крик. Лейтенант хмурится и смотрит туда. - Ранение в живот, - тихо говорит она, двумя пальцами барабанит по полированной обшивке дверцы. Бросает взгляд на два тела возле горящего фургона. Вздыхает, - Только для первой помощи? - спрашивает она. Я киваю. Она хлопает по мягкой внутренней обивке, спускается и идет к сгрудившимся впереди ополченцам. Кучка распадается, солдаты ее пропускают.
В центре лежит на боку юноша в форме, руками обхватил живот, трясется и стонет. Наша лейтенант подходит к нему. Кладет винтовку на дорогу и садится на корточки; она гладит парня по голове и тихо говорит ему что-то - одну руку кладет ему на лоб, другой ощупывает свое бедро. Она кивает, чтобы двое других отошли - те расступаются, - потом наклоняется и целует молодого солдата в губы. Глубокий, неторопливый, почти страстный поцелуй; их все еще связывает нитка слюны, пойманная косым солнечным лучом; лейтенант медленно отстраняется. Их губы едва разъединяются, и тут гремит револьвер, направленный раненому в висок. Голова дергается, будто от сильного удара, судорога скручивает тело, потом оно расслабляется - и кровавый фонтанчик плещет вверх и на дорогу. (Я чувствую твою руку на плече, она вцепилась мне в кожу через пиджак, ворс и рубашку.) Молодой солдат вытягивается и мягко шлепается на спину - рот открыт, глаза закрыты.
Лейтенант тут же встает, перекидывает винтовку через плечо. Дарит мертвецу последний взгляд, затем оборачивается к одному из тех, кто стоял возле раненого:
- Мистер Рез, проследите, чтобы его достойно похоронили. - Она запихивает еще дымящийся револьвер в кобуру, смотрит на тела двух гражданских, что лежат возле фургона. - А этих оставьте собакам. - Возвращается к нашей коляске, рывком выдирает из кармана серый платок и прикладывает к лицу, стирая крошечные пятнышки юной крови. Снова запрыгивает на подножку, локтями упирается в дверцу.
- Я спрашивала насчет оружия, - говорит она.
- У м… у меня есть дробовик и ружье, дрожащим голосом отвечаю я. Смотрю на дорогу. - Они нам могут понадобиться для…
- Где они?
- Здесь, - медленно встаю и смотрю вниз на ящик под кучерским сиденьем. Лейтенант кивает солдату, - я не заметил его с другой стороны экипажа, - тот запрыгивает внутрь, открывает ящик, осматривает его и вытаскивает масляно тяжелую сумку, куда я упаковал ружья; заглядывает в нее, затем выпрыгивает.
- Ружье не военного калибра, - протестую я.
- А. Ну, значит, из нее не застрелишь солдата, - отвечает лейтенант, простодушно кивая.
Смотрю туда, куда мы направляемся.
- Умоляю вас, мы не знаем, что нас ждет…
- О, думаю, вам не стоит об этом беспокоиться, - говорит она, шагая еще на одну ступеньку и снова кивая. Солдат, что взял ружья, опять забирается внутрь. Он обыскивает меня, умело, но не грубо, лейтенант попеременно усмехается мне и улыбается тебе, а ты все смотришь, руки в перчатках стиснуты, но заметно дрожат. От солдата несет кислятиной - почти воняет. Он не находит ничего достойного демонстрации, за исключением тяжелой связки ключей, которую я утром сунул в карман. Он кидает ключи лейтенанту, та ловит одной рукой и разглядывает, поднимает и поворачивает к свету.
- Мощная связка ключей, - говорит она и смотрит вопросительно.
- От замка, - объясняю я. Слегка смутившись, пожимаю плечами. - На память.
Она со звоном крутит их на руке, затем размашисто кидает в карман драного кителя.
- Знаете, Авель, нам нужно куда-то забиться на некоторое время, - говорит она. - Чуточку отдыха и развлечений. - Улыбается тебе, - Замок далеко?
- Сюда мы ехали с рассвета, - говорю я.
- Почему вы уехали? Замок же должен защитить, нет?
- Он маленький, - отвечаю я. - Не слишком грозный. Совсем не грозный. На самом деле обычный дом; раньше был подъемный мост через ров, а сейчас просто каменный.
Она, видимо, поражена.
- О! Ров… - Солдаты ухмыляются (и я впервые замечаю, как устали и побиты многие из них; одни толпятся вокруг, кто-то уносит тело юноши, другие выводят беженцев в обход нашего экипажа и дальше по дороге. Многие солдаты, видимо, ранены; одни хромают, у других руки висят на потрепанных повязках, у третьих на головах посеревшие платки грязных бинтов).
- Ворота не очень прочные, - объясняю я и чувствую, что слова мои спотыкаются, как эти неопрятные разношерстные солдаты. - Мы боялись, замок разграбят, если мы останемся и попробуем удержаться, - продолжаю я, - Приходили солдаты; вчера пытались его захватить, - говорю я в заключение.
Она прищуривается.
- Какие солдаты?
- Я не знаю, кто они.
- Формы? - спрашивает она. Лукаво оглядывается. - Лучше наших?
- Да мы их толком не видели.
- Тяжелое вооружение у них какое? - спрашивает она и, когда я запинаюсь, машет рукой и перечисляет: - Танки, бронемашины, полевые орудия?..
Пожимаю плечами.
- Не знаю. Оружие у них было; пулеметы, гранаты…
- Миномет, - говоришь ты, сглотнув и переводя испуганный взгляд с меня на нее.
Я накрываю твою руку своей.
- Я в этом не уверен, - говорю я лейтенанту. - Полагаю, это был… подствольный гранатомет?
Наша лейтенант глубокомысленно кивает, на мгновение задумывается, потом говорит:
- Давайте глянем на ваш замок, Авель, хорошо?
- Его легко найти, - отвечаю я. Оглядываюсь туда, откуда мы ехали. - Просто…
- Нет, - говорит она, открывая дверцу и вбрасывая свое компактное тело вверх и внутрь, на сиденье напротив тебя. Сдвигает какие-то сумки, устраиваясь поудобнее, и кладет винтовку на колени. - Вы нас туда отвезете, - говорит она мне. - Всегда хотела покататься в такой карете. - Хлопает по плюшевому сиденью. - И некоторое знание местности не помешает. Шарит в кителе - темном, парадном, с несколькими прорехами, измазанном и покрытом пятнами, - выуживает блестящий серебряный портсигар, открывает и предлагает тебе и мне: - Сигарету?
Мы отказываемся; она достает сигарету, убирает портсигар.
- По-моему, возвращаться - не слишком удачная мысль. - Я стараюсь, чтобы это прозвучало рассудительно.
Она стаскивает фуражку, приглаживает короткие, буро-мышастые вихры.
- Ну, плохи дела, - отвечает она; нахмурившись, рассматривает что-то внутри фуражки, пальцем проводит по внутреннему ободку. - Считайте, что вы конфискованы. - Водружает фуражку на голову и смотрит на меня с легкой холодной улыбкой. - Разворачивайте экипаж и поезжайте туда. - Достает из нагрудного кармана зажигалку.
- Но мы сюда ехали с рассвета, - возмущаюсь я, - И то - с толпой. Уже стемнеет…
Она трясет головой.
- Мы отправим вперед грузовики. - Она щелчком поправляет фуражку. - Перед грузовиком с пулеметом люди расступаются; вы удивитесь. Не займет много времени. - Одной рукой прикуривает, пальцем другой описывает в воздухе изящный круг. - Разворачивайтесь, Авель, - прибавляет она сквозь облако дыма.