Опять услышали
Я проснулась от собственного крика. Рывком села на кровати. Перед глазами все еще отчетливо стояла жуткая картина: глубокая, наполненная жидкой грязью яма, в которую упал мой младший сынок. И… стал тонуть у меня на глазах, захлебываясь грязью. Я в это время находилась недалеко. Вижу, – уже грязь сомкнулась над головой сына. Я, страшно закричав, рванулась к нему. Упала на колени и сунула руку по самое плечо в эту яму и, схватив за волосы, вытянула наверх. Сын был спасен.
Сидя на кровати, я вся дрожала. О сне не было и речи. Встала, выпила корвалол и прошагала оставшуюся часть ночи по дому. Старалась забыть сон, а он никак не хотел уходить из памяти. Мне было очень страшно. Над моим сыном нависла смертельная угроза. Дело в том, что я часто вижу непростые сны. Сама этому не рада. И не хотела бы их видеть, но вижу. Видно, мое подсознание меня предупреждает: "Внимание! Что-то должно случиться. Будьте наготове!".
Я не находила себе места. Чем я могла помочь своему ребенку? Сын был уже взрослым, давно жил отдельно, работал в городе, тогда как мы с мужем живем в райцентре. Единственно чем я могла реально, на мой взгляд, помочь, так это – молитвой. Я точно знаю, какой мощной силой она обладает. Высшие Силы слышат ее. Считаю, что именно такие молитвы спасли моего старшего сына двадцать лет тому назад от неминуемой смерти.
Собралась и поехала в город. Пошла в церковь. Народу там было – не протолкнуться. Оказывается, как раз в храм привезли чудотворную икону Божьей матери. Она была выставлена в церкви, чтобы каждый желающий мог помолиться перед ней за своих родных и близких. Да, еще к тому же было 14 октября – великий праздник – Покров Пресвятой Богородицы.
Стоит ли говорить, как истово я молилась и просила за сына! Домой я возвращалась уже значительно более спокойной. Я верила в помощь.
Шли дни, за ежедневными хлопотами страшный сон стал забываться. Казалось, угроза миновала.
Уже стояло лето. Приехал на выходные сын. Смотрю, а он прямо таки весь какой-то зеленый. Спрашиваю, что случилось. "Ничего, все нормально. Приболел чуток", – отвечает. И приехал почему-то в рубашке с длинными рукавами. Я всплеснула руками: "Да, что же ты в такую-то жару так оделся?" "Мне так удобно", – отвечает. Я, правда, не поняла, почему удобно, но не стала приставать. Парень взрослый, – сам знает, как ему надо одеваться. А когда поехали на лиман и сын вынужден был – таки раздеться, я увидела на сгибе локтя ряд швов. Тут-то ему и пришлось все рассказать:
"Я хотел поменять работу. Собирался на собеседование. Искупавшись, стал вылезать из ванны и поскользнулся. Махнул рукой, пытаясь удержать равновесие, и нечаянно скинул стакан с зубной щеткой на пол. Стакан разбился, а я упал, как раз на него. Сразу же из распоротой руки фонтаном хлынула кровь. Схватив махровое полотенце, обмотал руку и перетянул ремнем, пытаясь остановить кровь. Затем позвонил другу, чтобы приехал, как можно скорее. К его приезду (а он приехал очень быстро), уже темнело в глазах. Друг отвез меня в больницу, где и наложили швы на сосуд. Еще чуть-чуть и уже не спасли бы – много крови потерял".
Мне стало дурно от его рассказа. Сразу все всплыло в памяти: сон, мои страхи и молитвы.
И опять я была УСЛЫШАНА.
Отблагодарила
Нам часто пришлось переезжать из одного города в другой. Муж мой был офицером и в 1988 году служил в Закавказском Военном Округе. Службу он тогда проходил в Армении, в – Ленинакане, городе, который располагался высоко в горах.
Жили мы, в так называемом ДОСе, т. е… доме для офицерского состава. Дом был большой, на три подъезда, четырехэтажный, еще старинной постройки, прежде в нем жили русские офицеры. В большом дворе весь день слышался детский смех, и лаяли ничейные собаки. Собак подкармливали сердобольные жительницы нашего двора. Эти собаки взяли на себя функцию охранников. Зная всех наших жильцов в лицо, прогоняли всяких подозрительных личностей. Одна из таких собак, довольно почтенного возраста, облюбовала наш подъезд. Звали ее Серка, так как, ее некогда черная шерсть поменяла свой цвет – стала седой. На ночь она устраивалась на последней площадке лестничной клетки, прямо под чердачным люком. Несмотря на свой возраст, Серка все еще "приносила" щенят.
Вот и той осенью у нее появилось очередное потомство. Щенята были прехорошенькие, крепенькие и совсем друг на друга не похожие. Особенно славным был черненький крепыш с волнистой шерсткой, которая на солнце сверкала, как антрацит. Как-то днем мы услышали громкий щенячий визг. Выбежав из квартиры, увидели, что тот самый черный щенок лежит на полу, площадкой ниже. Видимо, сорвался и упал. Серка металась возле него, облизывая, не зная, чем ему помочь. Она смотрела на нас с мольбой, будто просила о чем.
Я и мои сыновья осмотрели щенка, ощупали лапки. Все было цело. Внешних повреждений не было. Просто, видно, сильно ударился, – встать не мог. Мы отнесли малыша на место, соорудили лежбище из теплых тряпок, сделали загородку, чтоб обезопасить щенят от падения. И взяли над ними шефство. По несколько раз в день приносили малышам теплой еды, не забывая при этом об их маме. Черныш – так мы назвали пострадавшего, через пару дней встал на ноги, совсем оправился и первым спешил к нам на своих коротких лапках. Спустя некоторое время, когда щенки подросли, их разобрали люди по частным домам. Серка опять осталась одна.
В ту ночь мне не спалось. На душе была тревога. Уложив мальчиков спать, я ходила из комнаты в комнату. Мужа дома не было. Дивизию перевели на казарменное положение. Мою тревогу усиливала Серка, которая, не прекращая, скреблась в нашу входную дверь. Она, то лаяла, то жалобно скулила. То есть, вела себя очень странно. Такого за ней не водилось раньше. Даже неоднократно получив очередной кусочек хлеба, она не уходила, и продолжала царапать дверь. Она как – будто хотела что-то мне сказать, о чем-то предупредить, но не умела это сделать. Это продолжалось всю ночь. Я забылась сном только под утро. Это было утро 7-го декабря. Через несколько часов произошло страшное землетрясение силой 10,5 баллов по шкале Рихтера, унесшее жизни 25 тысяч жителей городов Ленинакана и Спитака.
Чудом остался жив мой старший мальчик, которого завалило рухнувшей школой. Чтобы спасти моего сына, которого все же достали из завалов, спустя 14 часов, меня с детьми срочно эвакуировали в Ереван. Все решали часы. Сынок был между жизнью и смертью. Муж остался на своем посту – спасать людей.
Мой мальчик остался жив. Никогда я больше не была в Ленинакане, не заходила в нашу квартиру с рухнувшим потолком. И, конечно, больше не видела Серку, которая (теперь-то я знала о чем) хотела меня предупредить. Так она меня, видимо, хотела отблагодарить за спасенного сына.
Перемещения
Я не знаю почему, но со мной иногда происходят странные вещи. Объяснить их я не могу. И они не вписываются во всем известные законы физики и прочих наук. Одним из таких странных явлений, которые произошли со мной, являются необъяснимые, с нашей точки зрения, стремительные мои перемещения в пространстве в экстремальных ситуациях.
В первый раз это произошло 7 ноября в Ленинакане, где в это время проходил службу мой муж. Был он, к тому моменту, в звании подполковника и заместителем начальника политического отдела дивизии. Прогремели военные марши, прошел военный парад, к которому долго готовился весь личный состав гарнизона. Мы, – жены офицеров, с гордостью и удовольствием полюбовались, как чеканным шагом в идеально ровных "коробочках" прошли мимо трибун с высоким руководством наши мужья. Дети наши во все глаза смотрели на своих отцов в красивой парадной форме с аксельбантами, сверкающими на солнце и подрагивающими в такт печатному шагу. А после парада, в соответствии с установившимся в гарнизоне, (да и вообще в военной среде) порядком, пошли праздновать.
В тот раз мы собрались дома у начальника политотдела, – они были нашими друзьями. Сели за длинный стол, за которым уместилось человек двадцать офицеров и их жен, – все наши хорошие знакомые. После многочисленных тостов, люди, устав есть, и пить, повставали из-за стола и разбрелись кто куда. Кто-то пошел танцевать, давая выход накопившейся энергии, кто-то громко разговаривал, перекрикивая музыку. За столом остались сидеть лишь мы с мужем. Танцевать мы были не любители, а поговорить друг с другом у нас всегда найдется тема.
Я должна сказать, что человек я не яркий, не люблю быть в центре внимания. Не люблю быть лидером, голос у меня негромкий. В семье я ведомая, роль ведущего отдаю своему мужу. Я считаю это правильным. Каждому, так сказать, – свое. Много обо мне может сказать тот факт, что мои собственные сыновья, почти до полной своей взрослости, называли меня не "мамой", а "мышкой". Так и обращались ко мне, вызывая недоумение у других людей.
Мы с мужем сидели в центре длинной стороны стола. Вдруг я вижу, что открывается дверь туалета, из него, пошатываясь, выходит девушка лет 16-ти. Дочка знакомых хозяев квартиры. У нее начинают закатываться глаза, и она, вот так с прямыми ногами, начинает заваливаться вперед. А коридор настолько узкий, что если она упадет, то непременно сломает себе шею. А этого никто не видит, хотя многие из гостей находятся рядом с ней.
Что произошло дальше, – помню плохо. Осознала себя, лишь подхватив ее, не дав ей упасть. Каким это образом я вынеслась из-за стола, перелезая через ряд пустующих стульев? Как протолкалась через толпу? Внезапно все замерли. Затихла музыка. А я с удивлением услышала свой громкий властный голос, отдающий приказания направо и налево. И люди беспрекословно мне подчинялись. "Холодной воды! Откройте окна! Нашатырный спирт!"– слышала я свой собственный голос. Я вообще предпочитаю вежливо просить людей что-то сделать. А тут…