Глава 6
С этого дня Димка стал реже в комнате бывать, но все равно приходил, и с Наташкой сидел. А чаще - Наташка дома не ночевала.
В начале декабря Наташка созрела до того, что фотографию Серёжки сняла со стены.
- Ты чего, Наташка! Не снимай! - пыталась остановить её Настя, которая, в тот момент, одна в комнате была.
- А что тебе?
- Привыкли. Муж нашей комнаты, ты же знаешь!
- Хватит с вас. Не бывает - мужей нашей комнаты. Вот заводи себе мужа, и хоть обвешайся его фотками.
- А не страшно?
- Чего не страшно?
- Снимать-то не страшно?
- Успокойся. Я не из трусливых.
- Это точно - сказала Настя. - Не из трусливых. А ещё?
- Что "ещё"?
- Ещё не из каких?
- Отстань!
На том дело и закончилось.
Примерно через неделю, вечером, раздался стук в двери. Наташки дома не было. Не было и Раиски - в театр пошла.
- Наташка со своим… - проворчала Настя. - Открыто!
- Девчонки! Девчонки, милые мои! Сюрприз! - Серёжка поставил на пол увесистую сумку. Это был он.
- Ура! - девчонки вскочили с мест, и кинулись обнимать Серёжку.
- Ты как? Ты откуда?
- На три дня. В штаб. Туда - и назад. А Наталья-то где?
- Да ты раздевайся! Сейчас, сейчас прийти должна, - сказала Макарова, этими словами отметая все другие слова, которые так и норовили у девчонок соскочить с языков.
- Да, ты подожди чуть-чуть. Придёт сейчас, - поддержала её и Настя.
Пока Серёжка располагался, девчонки сдвинулись в уголок, отделённый шкафом, который назывался "кухней".
- Давай, я ей навстречу выйду, - сказала Настя. - Хоть и противно, но она ведь сама должна ему сказать. Пусть хоть готова будет.
- Иди, - ответила Макарова.
Но они не успели. Раздался весёлый стук в двери, смех, и, не дожидаясь разрешения, в комнату ввалились Наташка и Димка.
- Серёжка! - Наташка перестроилась на ходу, сразу оценив ситуацию. Она ступила в комнату, вдохнула, постояла одно мгновение, и бросилась Серёжке на шею.
- Ты как? Откуда? Ты давно приехал?
Серёжка обнимал Наташку, не замечая ничего.
- А мы с Димой встретились по пути. Ты к Рае, да, Дима?
- Да… - почти прошептал Димка.
Но Серёжка не слушал никого. Он доставал из сумки копчёную колбасу, рыбу, шампанское, конфеты.
- Готовьте ужин, девчонки!
И они с Наташкой сели на кровать, как сидели когда-то.
- Я того… пойду… - мямлил Димка. - Раисы-то нет…
- Да ты что! - Серёжка удержал его. - Сейчас выпьем за мой приезд. Нет-нет, не вздумай уходить.
И Димка остался. Он сидел на стуле, положив руки на колени, и смотрел, как девчонки накрывают на стол.
- Настя, а тебе письмо! - сказал Серёжка. Чуть не забыл! От Костика письмо.
Серёжка полез в сумку и достал оттуда письмо. Потом достал ещё один большой пакет.
- Хотел потом, - сказал Серёжка. - Ну, ладно, Наташенька, милая моя…
И Серёжка развернул пакет. Из пакета выскользнула большая, совершенно белая лиса - меховой воротник с мордочкой и лапками. Белая, абсолютно, ослепительно белая лиса. Лисья мордочка улыбалась.
И Серёжка надел воротник на шею Наташке.
- Королева моя! - воскликнул Серёжка и сгрёб в объятия Наташку, вместе с лисой.
Зинка Ипатьева вышла на "кухню".
Стояла Зинка, опираясь на шкаф, смотрела на маленький столик, на тарелки с нарезанной рыбой и колбасой. Стояла, стояла…
Стол в центре комнаты был накрыт.
Глава 7
Вам приходилось когда-нибудь врать? Врать в наглую, врать в глаза. Прикидываться, играть роль? Но не роль ради роли, а роль - ради пользы. Ради своей, или - ради чужой пользы? Вам приходилось врать, заранее придумав себе оправдание? Вам приходилось врать, заранее придумав - как вы будете врать?
Вы вообще - умеете врать? Вам нравится - врать?
Ах, не умеете? Ах, не нравится? Но иногда - можно? Можно, хоть иногда?
Может быть, вы даже помните, как это было в первый раз? Вы исправили двойку в дневнике? Или вырвали листик из тетради? Вы взяли, или не отдали чужое? Вы разбили стекло мячом, а наказали товарища?
И вам это сошло с рук! Сошло раз, потом ещё раз…
' Серёжка - был слеп. Радость встречи закрыла ему глаза. Он шумел, радовался. Он наливал всем, пил сам, обнимал Наташку. И не замечал, что все сидят, как неживые.
Димка вообще - сидел как на иголках. Он поглядывал на девчонок с видом затравленного зверька. Он чувствовал себя зависимым от их молчания, и его поведение было едва ли не противнее самого вранья.
- Наташка, завтра у нас - целый день! Всё, девчонки, пируйте дальше, а я жену свою забираю. Я номер в гостинице забронировал. У меня теперь деньги есть. Придём послезавтра утром. Кого не застану, заранее прощаюсь.
- А письмо? Я и не прочла ещё! - Настя подняла над головой белый конверт.
- Читай потихоньку, а ответ на тумбочку положишь, к Наталье. Буду уезжать - заберу. Наталья мне передаст. А где фотка моя?
- Я спрятала. С собой теперь ношу, - и Наташка сама обняла Серёжку, и нежно поцеловала его в щёку.
Настя посмотрела на Наташку, встала, и вышла из комнаты.
- Настя, ты куда? - прокричал Серёжка ей вслед.
- Письмо читать. Пора мне мужа искать…
- А, ну давай. Ну, Дмитрий, давай с тобой ещё по одной, пока суд, да дело, - Серёжка вернулся к столу.
Макарова вышла из комнаты вслед за Настей.
Они сели на ступеньки лестницы, и помолчали некоторое время. Письмо застыло в Настиных руках. Она его даже не распечатала.
- Боже, как ужасно, - сказала Макарова.
- А мы-то каковы? Сидим и молчим.
- А что делать?
- Играем роль в этом подлом спектакле. Нет, ну как перестроилась Наташка - налету! Прима, елки-палки. Актриса погорелого театра. Тьфу!
- Может, она ещё скажет ему? Расскажет всё Серёжке? Конечно, мы на неё злимся, но… В конце концов, она имеет право полюбить другого… Только сказать надо, - Настя надежды не теряла.
- Нет, не расскажет. И она не расскажет, и он промолчит. Димка этот. И ты это знаешь. Знаешь, но не веришь. Боишься поверить.
- Боюсь. Как я жить-то дальше буду! Как встречаться с ней? И чего же ещё от людей можно ждать…
- Да, ты права. От людей - много чего можно ждать. А это - предательство. Это называется - предательство.
Макарова точно знала, как это называется.
- Серёжку предала, и нас заодно… размазала… - с горечью сказала Макарова.
- Может, она ещё расскажет ему… Признается во всём… А Димку я и в расчет не беру. И так понятно, что это за птица. Что это за попугай - с павлиньими перьями.
- Почему нам попадаются такие мужики? Почему эти попугаи летают возле нас?
- Да, летают, и каркают. Кар! Кар! Танька Макарова улыбнулась:
- Взвейтесь, соколы, орлами!
- Может, это мы такие непутёвые? Наверно, мы сами виноваты. И Наташка - сама виновата.
Дверь комнаты распахнулась, и Серёжка, в обнимку с Наташкой, подошли к лестнице.
Наташка накинула белую лису на зимнее пальто.
Димка шёл сзади.
- Девчонки, до свидания! Не грустите! Настя, пиши ответ, там по тебе страдают.
- Пока, пока.
Серёжка с Наташкой скатились с лестницы, обнимаясь и смеясь.
Глава 8
"Здравствуй, дорогая Анастасия!
Долго не мог я собраться, и написать тебе письмо. Всё думал. Может, ты давно уже забыла меня. Может, у тебя есть парень. Я не знаю.
Здесь у нас холодно. Посёлок маленький, и офицеры живут в общежитии. И неженатые и женатые некоторые. Я, в основном, - на корабле.
Настя! Если ты меня ещё не забыла, напиши мне ответ, и передай с Серёгой. Знаешь, издалека всё видно совсем по-другому. И я думаю о тебе, думаю и днём, и ночью. А когда засыпаю - ты мне снишься.
Вижу тебя, как в первый раз - в твоей блузке голубой.
Да, я забыл написать тебе, что в начале осени умерла моя бабушка. И теперь ты, Настюха, у меня одна на всём белом свете. Кроме друзей, конечно. И кроме моря.
Напиши мне ответ, только честно.
Остаюсь - твой Костик. Обнимаю тебя, и целую. Даже если на прощанье.
И поздравляю тебя - с наступающим Новым годом. Желаю тебе крепкой и верной любви.
Ещё раз целую. Костя".
Настя лежала на своей кровати и читала письмо при свете настольной лампы. Она прочитала письмо уже раз двадцать.
И не решила пока ничего. Как отвечать, Настя не знала. Знала только, что отвечать надо честно. Только и всего.
Нет, не чувствовала Настя такой любви, о которой мечтала в ранней юности.
Не чувствовала такой любви, о которой читала в книгах.
Нет, не пылало в её сердце никакого "пламени страсти".
Просто горел в её сердце ровный, чистый огонь. Спокойный огонь, похожий на дыхание. Горел - с того самого дня, как Костик появился в дверях комнаты.
Настя знала, что она бы могла прожить целую жизнь с этим огнём в своём сердце. Она знала, что могла бы прожить с Костиком - целую жизнь. И это она знала твёрдо, знала - с самого первого дня их знакомства.
Как же быть? Любовь ли это, если так, без страсти?
Вот что смущало Настю, вот что. Боялась Настя обмануть Костика, боялась обмануть и себя.
Сомнения и неуверенность одолевали Настю, как всегда.
От этого было ей больно.
И ещё одно. Ей казалось, что за всем поведением Костика, и даже за письмом его, ощущалась та же неуверенность, и те же сомнения, что и у неё самой.