Работа закипела с еще большим азартом. Начальство понаблюдало, с особым отделом посоветовалось и никакой крамолы не нашли. Наше увлечение они назвали кружком "Умелые ручки" и успокоились. Даже порадовались, что мы увлеклись каким‑то делом и меньше спирт пьем, и в карты не играем.
Головки светлые собрались, силы молодые, талантливые – в общем, сообразили, как сделать так, чтобы от нагрева что‑то там воспламенялось, и Пискаревские ракетницы взрывались. Установленный в голове ракеты заряд для большого "бздыня" представлял собой опоясанный лентой с ракетницами мешок взрыв – пакетов.
Наш спутник Земли внешне напоминал усеченный бак для полива воды, такой можно увидеть в садоводческих товариществах: емкий, продолговатый, округлый. Сзади дюзы приделали – все как полагается. Только немного ошиблись в конструкции крыльев. Но об этом чуть позже.
В намеченный день старта установили наклонно ракету на пусковое устройство, пригнали солдат – не столько для оцепления, сколько из просветительских целей. Собрался почти весь состав части. Замполит, подполковник Кожухов, привел укутанных в шубы из искусственного меха жену Изабеллу Валентиновну и сынишку. Прапорщик Енукян сразу забыл обо всем на свете, уставился на женщину своими расплавившимися от нежности глазами. Но когда встретился взглядом с замполитом, скромно потупился.
– Гамлет, о деле нужно думать, – заметил я ему. И замечание мое было вполне уместным и резонным, потому что торжественно дернуть за веревочку поручили именно бесконфликтному прапорщику Гамлету Енукяну. К нему у всех, кроме разве замполита, было доброе отношение, и поэтому никто не обиделся, что лишен чести осуществить запуск.
Вижу, что наш особист, майор Фишкин, что‑то шепчет на ухо замполиту. А потом с такой доброй улыбкой спрашивает нас:
– А куда пулять будете?
Мы несколько подрастерялись, переглядываемся. Действительно! Развернуть ее в сторону Плесецка – нельзя: офицеры противовоздушной обороны могут нас не понять. В восточную сторону – непатриотично. Значит, направлять нужно на запад. Больше некуда.
Направили на запад.
– Товарищ подполковник, разрешите осуществить пуск? – спросил я у замполита, как у самого старшего по званию из присутствующих. Тот подумал и кивнул.
– Пуск! – скомандовал я Енукяну.
Морозный воздух вздрогнул от выхлопа дюз, и ракета рванула в небо. Вот здесь мы и поняли, что в конструкции существует некий дефект. Наш летательный аппарат повел себя, скажем, не совсем обычно. Он почему‑то изменил курс и повернул в сторону закромов капитана Портяхина, то есть склада ГСМ – горюче – смазочных материалов, где хранились авиатопливо и авиамасла на нефтяной основе.
Разумеется, Портяхин первым и не выдержал, как заорет:
– Куда?! А ну сворачивай! Никулин где?
– Здесь, товарищ капитан! – отзываюсь, а сам на особиста поглядываю. Выражение узкого, с жесткими чертами лица майора Фишкина мне очень не понравилось: такое лицо бывает у аллигатора, который хапнул зубищами антилопу, а проглотить не может.
– Что смотришь?! – просипел Портяхин и замахал у меня перед носом руками, словно невидимый штурвал закрутил. – Поворачивай ее.
А как я ее поверну, если дистанционное управление конструкцией не предусмотрено? Вижу, дело принимает нежелательный оборот, точнее – диверсионно – подрывной характер. Когда я это осознал, то мысленно взмолился, упрашивая ракету изменить курс. Напрягся, того гляди – сам взлечу.
И она меня услышала. И повернула. Только не на запад, а в сторону склада боеприпасов.
Тут побледнели все и очень сильно. Возможно даже, кто‑то испачкал исподнее. Только сынишка замполита дергает Изабеллу Валентиновну за рукав и спрашивает:
– Мама, а когда бздынь будет?
А мамаша рот раскрыла и в ужасе шепчет:
– Какой бздынь, сынок? Это спутник.
Конечно, замполит у нас был человек очень уравновешенный, обстоятельный, но и он не выдержал, крикнул странно осипшим до неузнаваемости голосом:
– Ее нужно сбить! Немедленно! Иначе под трибунал пойдем.
Видимо, это грозное намерение достигло ракеты, потому что она снова изменила направление, на этот раз устремившись в зенит… И наконец произошел тот самый бздынь, которого так ожидали "хим – дым" Пискарев и любознательный сынишка замполита. Хороший бздынь получился, честное слово! Очень громкий. И яркий: серое небо расцветилось сотнями разноцветных звезд и слепящих шариков.
В этот же день все конструкторское бюро вызвал к себе на ковер командир полка. Промыв нам мозги по теме укрепления воинской дисциплины, командир объявил собственную версию случившегося. Согласно этой, официальной версии, мы никакого искусственного спутника Земли не создавали, ракет не запускали, а просто ликвидировали просроченные пиротехнические средства. Но без наказания мы не остались: все "конструкторы" ракеты на протяжении шести месяцев постоянно несли наряды дежурными и помощниками дежурного по части.
Вскоре мы выяснили и тонкие места нашего изобретения. После тщательного изучения обломков ракеты установили, что во всем виноваты крылья, именно они, деформируясь от нагретого корпуса, начали менять траекторию полета. Кое – кого, конечно, взяла досада, но, главное, никто не огорчился, что аппарат до стратосферы не дотянул.
С тех пор я твердо уверен: мужики от скуки могут горы свернуть. Это я точно знаю, на своем опыте испытал.
Хреновая история
Любите на дельтаплане летать? Ну, тогда вы должны были слышать о поселке Псебай, что в предгорьях Северного Кавказа. Тут всегда почти солнышко светит и в воздухе полный штиль – летай себе на здоровье. Правда, в 1971–м, когда приключилась эта история, я что‑то дельтапланеристов не помню. Все больше охотники наезжали: и простые мужички с Краснодара, и краевое начальство, и даже высокие гости из самой матушки – столицы. А все потому что еще сто лет назад этот казачий поселок прославился знаменитой Кубанской охотой. Дичи тут много: серны да лисицы, волки да куницы.
И никто, считай, не браконьерствовал, все по закону, даже крупные чиновники лицензии оформляли. И красот, и трофеев всем хватало. А у кого силенок много, чтобы Главный Кавказский хребет перейти, то вот тебе и Сочи, и Адлер, и Красная поляна.
Чего только нет в этом районе, даром что со швейцарскими Альпами сравнивают! И километровые пещеры в недрах Ахмет – Скалы – с двуцветным мрамором и гипсами, и биосферный заповедник, и стоянки неандертальцев, и аномальные явления, и винный завод… Вот только не все было благоустроено в те годы в поселке. И у председателя поселкового совета Петра Егоровича в связи с этим случались иногда неприятности.
Вот сегодня только и слышно: спонсоры, меценаты! А в те времена меценаты покруче были, и назывались они – шефы. А те, кто просил помощи, – подшефными. Советская власть в Псебае обо всем заботилась – в силу выделенных им краевым начальством фондов.
Жили в поселке двоюродные сестры: энергичная Марья Ивановна, которая руководила детским комбинатом, то есть яслями и детским садиком, и не менее энергичная Валентина Петровна – директор школы.
И вот однажды леспромхоз отстегнул деньжонок на благоустройство подшефного детского комбината. Детскую площадку вначале обнесли невысоким ленточным фундаментом, а затем сковали металлическим заборчиком из фигурных решеток в виде чебурашек, зайчиков и даже микки – маусов. Любо – дорого поглядеть!
Директриса школы Валентина Петровна по – хорошему позавидовала сестре: вот какие шефы добрые достались! И, не долго думая, поспешила она к директору леспромхоза. Чтобы, значит, и возле школы заборчик сделали.
Леса тут богатые, бук растет на десятки километров сплошняком. Есть там и клен, и дуб, и осина, и чего только твоей мастеровитой душе не захочется, вплоть до рододендрона. Не веришь, поезжай погляди… И заводы в те годы процветали, и псебайцы неплохо зарабатывали, и даже могли дефицит приобрести в специальном магазине. Поэтому не думала Валентина Петровна, что ей откажут в помощи. Но директор леспромхоза на ее просьбу только руками в стороны развел:
– Я бы и рад помочь. Но лимиты на год исчерпаны. Да и садик ведомственный у Марьи Ивановны. А тебе прямая дорога к местной власти, к Петру Егоровичу. Если выделит средства, то мы уж тут договоримся. Рабочими и техникой помогу.
– Конечно, и на том спасибо…
Валентина Петровна поспешила в поселковый совет. Как раз к окончанию заседания попала, председатель не успел на обед уехать.
– Не ко времени ты, Валентина Петровна. Честное слово: не до тебя! – отмахнулся от нее мрачный Петр Егорович и принялся выпроваживать возмущенную до глубины души директрису.
– Как моих учеников на свекольные поля посылать, так я всегда ко времени! – воскликнула Валентина Петровна…
Прошу прощения за некоторое отступление. Ясно, что не всякое лыко в строку, но у меня, смею заверить, именно всякое лыко и в строку. Честное слово! Слушайте, почему мрачен был в этот день председатель.
При советской власти много было хорошего, никто не отрицает. Но, если судить объективно, случались и всякие несуразности, даже дуризмы, не без этого. Всеобщая плановость иногда боком выливалась. Вот как раз Петру Егоровичу директива "сверху" пришла, постановление партии и правительства: "Кубань – житница России. Вот и сейте! Хватит выпускать вредное для здоровья дешевое вино".
Председатель поселкового Совета депутатов Петр Егорович всей душой понимал политику партии, и готовился по мере сил искоренять в народе вредные привычки, но никак не мог сообразить, с чего начать. И заместитель, и депутаты – никто ничего путного не смог присоветовать. Поэтому Петру Егоровичу было совсем не до Валентины Петровны с ее заборчиком вокруг школы.