Она шла не торопясь, было по-осеннему прохладно и сыро, на мокром, блестящем и чёрном, как гуталин, асфальте ярко выделялись опавшие листья.
"Будто в альбоме для раскрашивания, – Лидия Михайловна засмотрелась на жёлтый кленовый лист, застрявший в лужице. – Вчера точно такой же рисовали с Павликом".
Она посмотрела на часы:
"В детском саду сейчас тихий час, потом полдник, сегодня сын обещал забрать".
Домой из больницы она возвращалась на маршрутке, где было жарко и душно.
Через запотевшие стёкла мелькали смутные очертания домов, машин, расплывчатые огни рекламы.
Из кабины водителя доносилась негромкая музыка, как будто знакомая, Лидия Михайловна прислушалась:
Пролитую слезу
из будущего привезу,
вставлю её в колечко.
Будешь гулять одна,
надевай его на безымянный, конечно.
"Ах, какие слова! Так это же из фильма, который я с Катей смотрела, она услышала эту песню и загрустила".
Лидия Михайловна вспомнила, как недели две назад к ней приходила институтская подруга Катя, как сидели на кухне, пили чай, разговаривали и смотрели фильм, который шёл по телевизору.
"Катя весь вечер ту песню напевала, потом замолчала и сидела, подперев щёку рукой и глядя в "прекрасное далёко", – она вздохнула. – Да, "не будь ко мне жестоко". А на улице дождик осенний моросил".
Лидия Михайловна знала печальную историю любви своей подруги, о которой обычно говорят "поматросил и бросил".
Она вышла из маршрутки и направилась домой, шла, вспоминала тот вечер и слышала голос Кати:
– Знаешь, осталось бы о нём хоть что-то на память – фотография, зажигалка, брелок, пусть пуговица от рубашки. Ничего. Или колечко в подарок, самое дешёвенькое, какая-нибудь бижутерия за три копейки, я бы хранила.
Она задумалась, а по телевизору звучало:
Ах, у других мужья,
перстеньки из рыжья,
серьги из перламутра.
А у меня – слеза,
жидкая бирюза,
просыхает под утро.
– Муж, когда заявление в ЗАГС подавали, предупредил, что кольцо носить не будет и после свадьбы снимет, и мы купили ему медное за гроши какие-то. А мне он подарил широкое, дорогое. Дети появились – не до украшений, потом работа – не хотелось сверкать кольцом, вот и не носила я обручального колечка, привыкла.
Носи перстенёк, пока
виден издалека;
потом другой подберётся.
А надоест хранить,
будет что уронить ночью на дно колодца.
– А мы, Катюша, мы с Гришей обручальные кольца не снимаем вот уже больше тридцати лет.
Лидия Михайловна, вспомнив о кольцах, посмотрела на правую руку – на безымянном пальце поверх её кольца было одето и кольцо Гриши, снятое перед операцией, как и было положено.
Дома она позвонила сыну, уточнила, возьмёт ли он Павлика из детского сада, потом пошла в ванную, включила душ и хотела было снять обручальное кольцо мужа, но его не было… не было ни в ванной, ни в прихожей, ни на кухне.
Лидия Михайловна пересмотрела и перетрясла все вещи, принесённые из больницы, всё, в чём была одета сама, но кольцо исчезло.
"Где я могла его потерять? – с огорчением подумала она, и сама же ответила. – Везде, не заметила, как съехало с пальца".
Бледный, осунувшийся и похудевший, Григорий Кузьмич лежал после операции в палате.
– Всё в порядке, – успокоил он жену.
Перед выпиской Лидия Михайловна рассказала о кольце.
– Да ладно, – Григорий Кузьмич улыбнулся, – новое купим.
Недели через две на его безымянном пальце красовалось новое обручальное кольцо, оно было тоньше, изящнее и как будто интеллигентнее прежнего.
Как-то дома, встав на табуретку чтобы достать что-то со шкафа, Григорий Кузьмич оступился и упал так неудачно, что сильно повредил безымянный палец правой руки. Им невозможно было пошевелить, согнуть, разогнуть, палец покраснел, появился нарастающий отёк, обручальное кольцо сдавливало палец и вызывало боль.
Лидия Михайловна, поняв, что самим с врезавшимся в палец кольцом не справиться, побежала к соседу, который, к счастью, был дома.
– Толя, помоги, отвези до травмы.
Перед травмпунктом заехали в ювелирную мастерскую.
Ювелиром оказался благообразный, с пышной, седой шевелюрой, мужчина.
Он подложил под кольцо прокладку и ловко перекусил его кусачками.
– Вот и всё, палец свободен. А колечко, смотрю, у вас новое, современное.
– Да нет, вы не подумайте, – смутился Григорий Кузьмич, – мы вместе больше тридцати лет, а старое кольцо потеряли, случайно потеряли, бывает.
– Всякое бывает, – согласился ювелир и протянул две половинки разрезанного обручального кольца. – Если хотите, могу их соединить.
– Хорошо, – хором ответили супруги.
В тот день к вечеру хлынул ливень, шумный, неожиданный, сразу и вдруг заливший весь город.
Он застал Лидию Михайловну по дороге домой, и она, спасаясь от потопа, забежала в магазин, ей так показалось, что в магазин, а в действительности это был ломбард.
Лидия Михайловна никогда не была в подобных заведениях и поэтому с интересом разглядывала выставленные в витринах ювелирные изделия, старинные монеты и дорогие часы, статуэтки, посуду и картины, и всё это напоминало ей антикварный магазин.
– Вас что-то интересует?
– Спасибо, – ответила Лидия Михайловна, увидев женщину-консультанта, – живу рядом, а ни разу здесь не была.
– Мы открылись недавно, в начале осени.
– Столько интересных вещей я уви… – Лидия Михайловна неожиданно замолчала – перед ней на витрине лежало обручальное кольцо мужа, то самое кольцо, которое она потеряла.
Это кольцо она узнала бы с закрытыми глазами, и неважно, какие особые приметы она увидела, главным отличием кольца были выгравированные на его внутренней стороне инициалы Григория Кузьмича и Лидии Михайловны и дата их свадьбы. Точно такая же надпись была и на обручальном кольце Лидии Михайловны.
– Вы что-то хотели сказать?
Вежливый вопрос вывел Лидию Михайловну из раздумий:
– Понимаете, в это трудно поверить, но вот это колечко – это обручальное кольцо моего мужа.
– Удивительно! Вы уверены?
– Конечно! На его внутренней стороне выгравированы наши инициалы и дата свадьбы. Можете сравнить с моей надписью, – Лидия Михайловна протянула консультанту своё обручальное кольцо.
– Всё так, на двух кольцах одинаковые инициалы и дата. Но мы не можем просто вернуть вам это кольцо, его можно только выкупить, – консультант указала на ценник.
– Сейчас, сейчас… – Лидия Михайловна открыла кошелёк, – не хватает, отложите, пожалуйста, колечко.
С этими словами она выбежала из ломбарда, вскочила на удачно подъехавший троллейбус и вскоре была дома.
– Что с тобой? – муж не мог понять, почему Лидия Михайловна, взяв деньги, стрелой убегала куда-то. – Что случилось?
– Я скоро!
– Вот такая история произошла с нашими обручальными кольцами, – Лидия Михайловна и Катя сидели за столом и пили чай.
– Ты знаешь, если рассматривать каждый эпизод, наши с тобой воспоминания, потеря кольца Гриши, его новое кольцо, которое пришлось распилить, твоя находка в ломбарде, так вот, в каждом отдельном эпизоде как будто нет ничего особенного, но вот они причудливым образом сложились вместе и…
– И круг замкнулся, – закончила фразу Лидия Михайловна.
– Замкнулся, – Катя улыбнулась, – чтобы образовать колечко.
На тот большак
Оля ехала поездом в город, где родилась, выросла и окончила институт, и где не была десять лет.
Утром, завтракая, она включила телевизор и, пощёлкав переключателем, остановилась на каком-то канале, ей показалось, это были "Новости".
Она пила кофе, на экран почти не смотрела, но звук был такой тихий, что не разобрать, она сделала погромче и… вздрогнув от неожиданности, застыла. Она услышала голос, который различила бы из тысячи, он мог принадлежать единственному человеку – Юрию.
Оля вгляделась в экран.
Это был он, Юра, но не тот бесшабашный, озорной и весёлый фантазёр, а чиновник, полноватый, респектабельный, вальяжный, который говорил о строительстве, дорогах, что-то ещё. Она слышала его голос, и она узнала его.
Оля решила мгновенно и неожиданно – оделась и поехала на вокзал, по дороге успокаивая себя:
"Хорошо, что дочка сейчас гостит у бабушки".
А с мужем она давно развелась.
"Как случайно получилось! Или не случайно? Пишут, что все наши встречи непостижимым образом предопределены, что мы встречаем именно этих людей, а не других. Неисповедимы пути. А "быть или не быть", остаться или уйти, решаем мы сами, только мы, каждый! и как часто мы уходим, уходим, уходим…" – так думала Оля под стук колёс, стоя у окна в вагоне поезда и глядя в беспросветную ночь.
Мимо проносились, оглушая грохотом и сверкая огнями встречные поезда, убегали яркие станции и еле освещённые дачные полустанки, появлялись и исчезали россыпи огней далёких селений и бесконечные фонари в ореоле тающего, как утренний туман, света.
Двери в купе были закрыты, пассажиры спали, и в проходе никого.
Неожиданно из-за полуприкрытой двери проводника послышалась тихая музыка.
"На тот большак", – обрадовалась Оля.
Она вспомнила, как любила фильм "Простая история" мама, и как часто напевала песню из него, иногда без слов, мурлыча одну мелодию, вспомнила, что в детстве "На тот большак" исполняли очень часто по радио и по телевидению, и редкий концерт обходился без этой, наверное, самой известной песни.