Находившиеся выше две пары Ме-109 свалились на Гринько и подбили его машину. Истребитель Ла-5 загорелся. До аэродрома Геленджик не дотянуть. Немцы пытались добить горящий Ла-5. Лётчики группы пошли на выручку. Они сбили ещё два Ме-109. Остальные самолёты противника вышли из боя.
Гринько тем временем пытался выбраться из кабины, но это у него не получалось. Он перевернул горящий самолёт и, оказавшись вниз головой, резко отдал ручку управления от себя. Центробежная сила выбросила его из кабины, и он полетел к земле. Наконец он нащупал вытяжное кольцо и дёрнул его. Перебитый кусок тросика свободно выдернулся из шланга. Парашют, повреждённый в бою, не сработал. На его счету к тому времени числилось десять сбитых самолётов. Этот беспримерный по соотношению сил бой закончился. Было сбито шесть и подбито три самолёта противника. В тот же день старший лейтенант Гнидо получил от командующего корпусом телеграмму с поздравлением с победой в этом страшном бою.
1 мая 1943 года командиру эскадрильи Петру Андреевичу Гнидо за героизм, отвагу и воинское мастерство было присвоено звание Героя Советского Союза.
И вновь продолжается бой. Как-то в августе 1943 года в период боёв на Курской дуге командир второй эскадрильи старший лейтенант Гнидо получил задание прикрывать своей десяткой два самолёта Ил-2 корректировочной эскадрильи.
Прибыли в заданный квадрат, корректировщики начали свою работу. Но вот появились немецкие самолёты. Группа из двадцати бомбардировщиков под прикрытием восьми Ме-109 шла бомбить боевые порядки наших танков в полосе наступления. Гнидо во главе шестёрки истребителей бросился в атаку. Самолёты противника маневрировали, но это их не спасало. Было сбито четыре тяжёлых бомбардировщика, сломан их строй. Остальные самолёты сбрасывали бомбы не прицельно и уходили из района. Та же участь постигла и второй эшелон в составе тридцати Ju-88, которых прикрывали шестнадцать Ме-109. После боя группа Гнидо вернулась к звену прикрытия корректировщиков. После короткой передышки – новая схватка. Корректировщиков атаковали двенадцать истребителей FW-190. Включив форсаж, командир эскадрильи повёл группу на врага. Противник оказался опытным, действовал уверенно. Но наши лётчики были не хуже. Когда Гнидо расправился с ведущим группы "Фоккеров", Чабров сбил ведомого пары. За 10 минут наши лётчики сбили пять "Фокке-Вульфов". Остальные ушли.
Возвратившись на аэродром, эскадрилья подвела итоги своих групповых воздушных боёв в одном вылете с пятьюдесятью бомбардировщиками и тридцатью пятью истребителями.
Тринадцать сбитых немецких самолётов без потерь с нашей стороны. Вот это успех!
12 августа 1943 года с рубежа Кадница, Олыпаны, Ковяги противник перешёл в наступление и ввёл в сражение четыреста танков. Его авиация группами по двадцать-пятьдесят самолётов поддерживала соединения, наносившие удар по нашим войскам. На земле и в воздухе разгорелись ожесточённые бои.
Рано утром эскадрилья Ла-5ФН старшего лейтенанта Гнидо в районе Максимовка-Ольшаны встретила группу из тридцати бомбардировщиков и двадцати истребителей. Уничтожив десять самолётов врага, наши лётчики не допустили их к целям. В этой схватке командир эскадрильи Гнидо уничтожил четыре самолёта! При возвращении с задания на его Ла-5ФН, повреждённом в бою, возник пожар. Гнидо левым скольжением бросил машину вниз, но все попытки сбить пламя ни к чему не привели. Оставаться в машине уже было нельзя, а до передовой лететь ещё 20 секунд. Гнидо решил прыгать. Он попытался подняться в кабине, но не смог: ноги не слушались. Тогда он перевернул истребитель на "спину" и вывалился из кабины. Раскрыв парашют, он приземлился на своей территории.
Осенью 1943 года части дивизии перелетели ближе к Днепру. По-прежнему вылеты делались на прикрытие переправ. Нелегко доставалось продвижение на запад. Противник ожесточённо сопротивлялся. Но мощь Советской Армии росла. Наша авиация, которую немецкое командование сбросило со счетов в первые же месяцы войны, стала грозной для Люфтвафе. Нашим лётчикам действительно не было равных в мире. Командира эскадрильи 111-го истребительного полка Петра Гнидо сама природа наградила изумительными способностями к лётному делу. В воздухе он чувствовал себя лучше, чем на земле. Умея блестяще выходить из самых трудных положений, он обладал ценным даром видеть всё небо боя, молниеносно оценивать обстановку и принимать решение, обеспечивающее победу.
Однажды при сопровождении штурмовиков сложилась такая ситуация. Навстречу шли три группы вражеских истребителей: в верхнем ярусе четыре FW-190, во втором шесть, а внизу, на бреющем, четыре Ме-190. Для "Илов" создалась серьёзная угроза. Гнидо немедленно перестроил боевой порядок своей группы "Лавочкиных". На флангах строя штурмовиков заняли место пары истребителей непосредственного прикрытия. С превышением шла ударная группа, от которой отвалила пара и, круто спикировав, перешла на бреющий полёт. Штурмовики шли к цели, не меняя курса. Четвёрка Ла-5 вступила в бой с "Фоккерами", нацелившимися на "Илов". Истребители плотно прикрыли группу от атак на флангах. Внизу пара Ла-5 предотвратила попытки вражеских самолётов атаковать группу на малой высоте. Выполнив задание, штурмовики вернулись на свой аэродром без потерь.
Позднее Гнидо участвовал в Корсунь-Шевченковской операции, сражался над Карпатами, освобождал Польшу. Ожесточённые бои шли в Закарпатье. Сильный удар был нанесён по аэродрому в Ужгороде 25 августа. Группу самолётов на это задание водил Герой Советского Союза гвардии майор Пётр Гнидо. На стоянках было уничтожено десять самолётов, много повреждено.
Сражаясь в небе Польши, Гнидо меткой очередью "ссадил с неба" знаменитого немецкого аса полковника Шмидта. А в боях за освобождение Чехословакии он сбил ещё семь самолетов врага.
С конца 1944 года гвардии майор Гни до воевал на Ла-7. 26 марта 1945 года он с тройкой вступил в бой с девятью немецкими истребителями, два из которых были сбиты.
Свои очередные победы он одержал 2 апреля 1945 года. В тот день он вылетел во главе шести "Лавочкиных". В районе Крановитца наши лётчики в короткой схватке без потерь сбили восемь самолётов FW-190 (из двадцати в группе), три из которых записал на свой счёт Пётр Гнидо.
Ветераны дивизии были свидетелями интересного эпизода. Вот как об этом вспоминает товарищ Петра Гнидо Барабанов.
В конце марта 1945 года 111 авиаполк в составе двадцати шести-двадцати восьми самолётов Ла-7 базировался на аэродроме Глейвиц. На противоположной стороне полосы на открытых стоянках размещался полк штурмовиков Ил-2 и две эскадрильи ночных истребителей "Аэрокобра" и "Спитфайр". В полдень была получена задача сопровождать три девятки бомбардировщиков "Бостон" в район Опавы. Эскадрилья заняла готовность № 1. Самолёты располагались параллельно полосе в 70 метрах, буквально крылом к крылу, и ждали команды на вылет. Погода была облачная, нижняя кромка облаков на высоте 1200–1500 метров. Самолёты второй и третьей эскадрилий размещались рассредоточенно на открытых стоянках под маскировочными сетями. Они тоже были готовы к вылету, лётный состав находился в районе стоянок, технический – у самих самолётов.
Со стороны северо-востока неожиданно появился один Ме-109, высота 700–900 метров, скорость не более 400 км/час, с курсом на наш аэродром. Командир второй эскадрильи майор Гнидо первым обнаружил "Мессер". Находясь примерно в 100 метрах от своей машины, он крикнул своему механику "Заводи!" и помчался к самолёту. Быстро вскочил в кабину – двигатель уже работал – и, не надевая парашюта, на больших оборотах вырулил к взлётной полосе.
Вторая эскадрилья размещалась напротив центральной части полосы. Если взлетать отсюда, то взлётной не хватит, вырулить к её началу – значит потерять внезапность. Это мгновенно оценил Пётр Гнидо и с ходу, со стоянки взлетел под углом 40–45 градусов к полосе в направлении крайних Ил-2, располагавшихся на противоположной стороне взлётки. После отрыва самолёт Гнидо прошёл буквально в сантиметрах над штурмовиками. Тем временем Ме-109 на высоте 700–800 метров выполнил над нашим аэродромом вираж с небольшим креном. Наш самолёт оказался сзади и ниже "Мессера" на дистанции 800-1000 метров. Гнидо левым разворотом вышел в заднюю полусферу и начал сближаться, набирая высоту. По поведению Ме-109 было видно, что он не видит нашего истребителя, поэтому повторяет вираж. Можно было предположить, что он что-то высматривает, но вместе с тем было непонятно, почему, находясь над аэродромом, где пятьдесят истребителей, выполняет полёт на небольшой скорости.
Майор Гнидо, сблизившись на дистанцию около 200 метров, снизу дал первую очередь. Звук стрельбы ещё не успел долететь до земли, как стал виден большой белый шлейф за Ме-109 – разбиты радиаторы. Немец стал метаться из крена в крен. Затем энергичным левым разворотом со снижением точно вышел вдоль самолётов первой эскадрильи и перевёл машину в пологое пикирование. У нас создалось впечатление, что последует обстрел наших самолётов. Однако лётчик думал лишь о своём спасении. Он вывел самолёт из пикирования, прошёл над самолётами первой эскадрильи на высоте 250–300 метров и набрал скорость, явно собираясь ретироваться. Гнидо дал вторую очередь. Через несколько секунд "Мессер" произвёл вынужденную посадку на поле с убранными шасси.
Лётчика сразу взяли. Командир дивизии генерал Ухов как раз был на аэродроме и наблюдал за действиями Гнидо. Он приказал доставить к нему немецкого лётчика. Через 10 минут его привели. Хромая, немец подошёл к генералу, встал по стойке "смирно". Одет он был в замшевый костюм коричневого цвета спортивного покроя, на груди блестели боевые награды.