Папенька смущался, словно школяр на сольфеджио, и топтался с ноги на ногу.
– Она, Галенька, сама хотела… То бишь у нее вначале на школьной елке не получилось, – попытался было отмазаться родитель.
Но последнюю фразу ему говорить не стоило, потому что в ту же самую секунду я сбегала в спальню и принесла свой сорочий нарядец.
– Что это за охоботья? – спросила мама ледяным голосом.
– Это, мамочка, мой карнавальный костюм, – горько сказала я и всхлипнула.
Пробоина в папенькином корпусе достигла критических размеров и стала несовместима с плавучестью. Не желая смотреть, как последняя труба "Титаника" опускается в ледяные воды океана, я тихо закрыла дверь родительской комнаты и отправилась наряжать елку.
Позже всех пополнился дядя Леша. Как оказалось, в старшем технике был довольно большой запас гражданской активности, поэтому дедморозил он в течение недели, вплоть до Рождества. Мамины товарки докладывали о его появлении то там, то сям, но окончательно изловить дедушку удалось только к старому Новому году. К тому времени он порядком поистаскался и носил бороду вместо шарфа, но детям нравился по-прежнему. Триумфальное шествие Деда Мороза закончилось в местном околотке, куда дядю Лешу доставили в качестве достопримечательности. Точно дивная птица, сидел он в обезьяннике и тихо поскуливал, глядя, как стражи порядка глушат его портвейн, хрустя дитячьими леденцами.
С тех пор я Снегурочкой не работала.
А жаль.
После Нового года
Вот так всегда… У кого-то праздник, а у кого-то…
Как этот самый 2005-й пришел, я не помню. То есть кое-что все-таки припоминаю, и этого вполне достаточно, чтобы не напрягать башку и не вдаваться в детали. Самое забавное – это то, что после празднования…
Вообще, человеков опосля возлияния можно разделить на две категории: философы и лицемеры.
Первые – люди спокойные и умудренные опытом. С бодунища Кремль не штурмуют, на Северный полюс не десантируются и далее ближайшей распивочной вояжей не устраивают. И невзирая на то что философский подход к празднованию растягивает торжества до Первомая, эта теория мне ясна, понятна и всячески разделяема.
Куда как хуже, если клиент лицемер. Встанет такой с утреца и, невзирая на то что тыква трещит, поплетется на улку. И заметьте, нехрена не за продолжением банкета, а вовсе даже для того, чтобы пробежаться и поправить пошатнувшееся здоровье. Плевать, что от такого бегуна пахнет совсем не спортом и глаз его красен, как катафот на "Каме". Он, блин, борец за здоровый образ жизни, и по барабану ему, что вчерась "Столичным" блевалось, ведь "теперь он никогда и ни за что", а вчерашнее – не более чем досадная неразумь. Вообще, лицемера опознать просто – он из тех, кто утром орет про "гантели и вышивку", чтобы через четыре дня повторно ублевать вашу скатерку.
Ну да хрен с ними, с лицемерами.
Патамучта есть еще третья категория. Идейная.
Кто, скажите мне, кто именно презентовал моему сюпругу карточку в спортивный клуб? Ну хотя бы намекните, и я расшибу эту тварь о дверной косяк, съем ее мозги столовой ложкой, а гениталии заспиртую для потомков.
Или нет… Лучше держите рот закрытым.
Ибо в порыве шубного экстремизма я сама отдала мужу карточку, а до кучи наобещала завтрак в постель, обед в сортир и ужин за шиворот. Вообще, воспоминания о том, что я, Катечкина, несла в момент меховой покупки, бросают меня в дрожь и жар попеременно. Потому что с 1 января я как минимум должна была бы метаморфироваться в жену Самоделкина, с микроволновой печкой вместо брюха и кнопкой "вырубить на хрен" на лбу.
Короче, когда супруг ушел в заплыв, я была совсем, совсем неподготовленная.
Конечно, в самом начале я рассчитывала, что дело существенно осложнится покупкой спортивной формы. Во всяком случае, если бы мне на халяву карточка перепала, то я бы три недели изыскивала что-нибудь спортивное, так чтобы при одном взгляде на оное мысли о спорте напрочь пропадали и Чикатилы кончали, до ширинки не дотрагиваясь. Хрена! Целлофановый пакет, плавки, старые шлепки и "не волнует, я все равно плаваю лучше всех" на закуску. Хотела было ему сувенирный кирпич подарить, но в пакет не влезал.
Короче, тетки, мужикам и вправду проще. Бр-р-р.
В итоге, по приходе, вместо мужа обыкновенного одна штука, у меня вышел муж идейно-голодный три штуки.
– Где мой борщ? – стукнул он кулаком по столу.
От неожиданности я вздрогнула и почему-то посмотрела на подоконник. На подоконнике стояла пепельница полная и бычков и совсем на борщ не похожая.
– Ну, там что-то от Нового года же осталось, – интеллигентно вздохнула я и потупилась.
– Борщ! – еще громче гаркнул муж.
Так я пошла готовить борщ.
Но на хохляцкой радости дело не закончилось.
Увлекшийся папенькиными начинаниями Фасолец немедленно потребовал трехкратной прогулки. А вместо творожка с абрикосами баночного – творожка самоприготовленного со слезой и яблоками.
Короче, выслуживаюсь.
Скорее бы заканчивались эти праздники, что ли…
О страшилках
Среди множества моих недостатков есть один вопиюще дамский казус, а именно: я трус, каких свет не видывал.
Нет, конечно же всего подряд я не боюсь. Например, вид оторванных тараканьих конечностей или кругосветное путешествие кухонной мыши пикантных обмороков не вызовут, стопудово. Более того, в своей лояльности к дамским любимцам я давным-давно достигла высшего пилотажа. Так, лет пять назад, когда к нам в бассейн спикировал жирненький метровый уж, я была единственным невизжащим членом семейства, способным изъять животину из водоема и отнести за калитку. Что самое забавное, как только я выудила змейку за хвост, мама с бабушкой взяли такую тональность, что уж издох, так и не обретя свободы и даже не успев обосраться напоследок.
Нуда это все лирика.
Потому что больше всего на свете я боюсь темноты, высоты и глубины.
Страх темноты я заполучила в детстве. Убейте не помню, кто из родственников ознакомил меня с гоголевской "Майской ночью", но результат не замедлил себя явить. Пока другие дети насматривали сны, Катечкина караулила утопленниц и считала чертей за шторами. С пробковой двустволкой в правой руке, светильником в левой и шерстяным пледом для маскировки я была непобедима и за будущее не беспокоилась.
Эта своеобразная "война с потусторонним" продолжалась около месяца – до тех пор, пока проклятый светильник не закоротило и плед не загорелся.
Как говорят, я боролась за жизнь до последнего: прискакавший на запах гари папа огреб сразу из двух стволов, чем был немало озадачен…
Меня конечно же залили, разоружили и выдрали, опосля чего началась "борьба за смелость". Развернувшаяся кампания широтой репертуара не блистала. Показательные выключения света, совместные походы по темным комнатам и бесконечные тематические беседы "Бука-вегетарианец" не прибавили мне храбрости ни на йоту. Вконец отчаявшийся папенька решил поступить со мной радикально и применил запрещенный прием с выворачиванием лампочки в спальне. Но и это не подействовало. Не ко времени собравшаяся в сортир маменька была крайне удивлена, увидев спящего на толчке ребенка, и от эмоций едва не облегчилась на пороге. Посему лампочку ввернули назад, мне подарили новый ночник, а папеньке фингал за радикальность.
Ну да и это лирика; в конце концов, ребенок, боящийся темноты, – довольно естественное явление.
К пятнадцати годам мой страх полностью очистился от плевел, и я наконец-то поняла, чего именно боюсь. Вурдалаки, упыри и прочие космические недоделки меня не пугали, ибо супротив моего грибка в ванной ни один монстр не прокатит. "Дяденьки с топором" я тоже никогда не страшилась, так как по статистике дяденек все равно меньше, чем блондинок. Что уж говорить о всяческих погорельцах типа Кендимена и Фредди?
Короче говоря, если пропустить долгие литературные описания, то лучше всего о страхе сказала Света Югина, моя давняя школьная подруга. Привожу как есть.
"Ты знаешь, Кать, я очень боюсь оставаться одна. Особенно ночью. Никогда в жизни не подойду к окну. Почему? Ну вот ты представляешь – ты отдергиваешь штору, а она там висит и смотрит на тебя. И глаза у нее пустые и холодные… А одежда на ветру колышется. А потом она кладет свою ладонь на стекло и уже внутри… И душит тебя, душит, а ты как во сне – дернуться не можешь, а тряпье ее пылью пахнет…"
Бр-р-р…
Даже печатать противно.
Ну а теперь, собсна, история.
Мадам в тряпье преследовала меня достаточно давно, но к двадцати трем порядком поизносилась и начала исчезать. На свет появился Фасолец, и запах какашек с хавкой раз в три часа существенно потеснил иные миры. В темные комнаты входилось легко, а выходилось стремительно. Ничего нового не скажу, но лучшее лекарство от любой дури – это все-таки усталость. К полным трем месяцам с Тимофеем Дмитриевичем я не боялась ничего вообще и даже мечтала о том, чтобы меня кто-нибудь удавил.
Примерно в это же время мы начали приспосабливать свой быт к чадушке – часть мебели была убрана, кое-что выкинуто, а кое-что пришлось приобрести. В число прочих покупок затесался дешевый DVD-плеер для спальни: так как царственное тело почивало в кроватке, синему полагалось смотреть там же, без отрыва от производства.
В тот день мне несказанно свезло – Фасолец неожиданно быстро заснул, и я, досмотрев фильм до середины (есесьна, на новом плеере в спальне), отправилась покурить в подъезд. Добив сигарету до конца, я вернулась домой и направилась было на кухню, чтобы поставить чайник. Как раз когда я захлопывала за собой дверь, в комнате захныкали. Отлаяв себя за неаккуратность (двери закрывать можно и потише), я отправилась в спальню.