По улице бредут сквозь мрак, стылый холод и сугробы, под заунывное Аськино подвывание. Мамочка строго молчит, ее губы плотно сжаты, всем видом выражает она недовольство непослушной дочерью. От этого Аська еще больше себя жалеет и ревет в полный голос. В разинутый рот летит холодная ледяная пыль. Но вот тьма наконец обрывается желтым и теплым проемом двери детского сада. Они вваливаются внутрь вместе с клубами морозного пара и вдыхают знакомый и плотный (ни с чем не спутаешь) запах детсадовской еды. В маленькой прихожей тесно. Большие шары - взрослые - ворочаются в этой тесноте, извлекая из одежек маленькие шарики - своих детей. Снимаются шапки и варежки, разматываются платки, потом - долой галоши, валенки, множественные свитеры, жилеточки какие-то, вязаные или стеганые. В результате маленькие шары превращаются в худосочных и бледных "питерских" деток с вечными темными кругами под глазами. Одежки перекочевывают в шкафчики - узкие-преузкие, и у каждого на дверце изображение овоща или фрукта. У Аськи - пупырчатый зеленый огурец, похожий на жабу (а хотела вишенку, так ведь не дали!). Большие шары - взрослые - прощальными добродушными взорами провожают своих отпрысков, которых воспитательница уже подгоняет - завтракать. На завтрак - ненавистная каша, которую Аська размазывает ложкой. А впереди - целый день невыносимой скуки, день, спланированный кем-то по идеально однообразному распорядку: еда, гуляние, еда, сон, гуляние. И так будет, независимо от дня недели, времени года, так будет всегда, пока есть детский сад, и время будет тянуться, словно резиновое, а Аська будет ждать, ждать, пока вечером не вернется за ней ее элегантная мамочка, чтобы вести домой ужинать.
Свинка
Аська болеет. После Африки у нее это часто. "Перемена климата!" - разводит руками добрая участковая докторша. Аськин организм совершенно не хочет выносить дождливую осень, слякотную весну, а уж холоднючую зиму - и подавно. Хворать по нескольку раз в год уже привычно, скучно и больно. Аська полусидит в подушках, уши и щеки замотаны бинтами, под ними - вонючий камфорный компресс. Когда бинт разматывают, чтобы поменять, Аська боится смотреть в зеркало: лицо раздуто, словно шар, около ушей настоящие бугры! Бабушка говорит - "железки" болят. Аська терпит мучительные уколы за уши, но болезнь возвращается снова и снова. Страшнее всего - думать, что навсегда останешься такой уродиной. У Аськи жар, все вокруг плывет, уши заложены и ноют беспрерывно, нос забит и в глазах саднит. Добрая бабушка пытается развлечь больную: читает вслух, до хрипоты, а потеряв голос, включает проигрыватель с обожаемыми "Бременскими музыкантами". Аська любит рисовать, и бабушка приносит бумагу и карандаши, в надежде отвлечь разнесчастную внучку. На градуснике, вынутом из горячей детской подмышки, - тридцать восемь с половиной. Аська начинает рисовать. Вначале Микки Мауса и его жену Минни - любимых "мультяшных" героев. Потом мамочку и бабушку. Тоже любимых. Потом себя в цветах на лужайке. Отца не рисует. Он не любимый. Рисует цветочки отдельно (как мама). Роскошную лилию. Легкомысленную ромашку ("любит-не-любит"). Разлюбезные бабушкины ландыши. Сирень (даже запах вспоминается весенний). Родители, вернувшиеся с работы, тихонько заглядывают в комнату: ребенок занят, даже не замечает пришедших, а значит - можно спокойно поужинать! Аська рисует розу. Ярко-розовую, богатую, пышную. И сама долго любуется картинкой: кажется, получилось! Болезнь забыта на время, Аську захлестывает вдохновенье. "О роза ты роза…" - выводит она неловкой рукой. Писать по-печатному бабушка Аську уже научила. Правда, иногда путаются направления букв, но, в общем, слова складываются верно. "О роза ты роза, прекрасная роза!" Аська страшно довольна: она написала настоящие стихи! Охрипшим от болезни голосом она радостно орет: "Мама!!! Мааам!" На крик прибегают испуганные взрослые - не случилось ли чего с ребенком?! Увидев, что все хорошо, бабушка уходит в кухню, посуду мыть. Мамочка и Он остаются и присаживаются на кровать.
- Ну, как дела? - улыбается мамуля. Он тоже улыбается, не знает, что для Аськи его вовсе не существует.
- Я стихи написала, - говорит Аська и показывает картинку с одой розе. - Вот!
Мамочка хвалит картинку, и Он тоже благосклонно кивает.
- Ну, прочти нам стихи, - умильно разнежившись, говорят родители.
Аська сиплым и гнусавым от насморка голосом читает: "О роза ты роза, прекрасная роза!"
Далее следует пауза. Взрослые, немного выждав, недоуменно вопрошают: "Это все?"
- Да! - гордо заявляет Аська.
Взрослые переглядываются. Говорят: "Ну-ка прочти еще раз". Аська начинает снова: "О роза ты роза, пре…" И тут взрослые не выдерживают и разражаются дружным смехом. Слова "прекрасная роза" тонут в громогласном гоготе. Родители кричат: "А еще раз!" - и буквально заходятся. Аська, не веря своим ушам и замирающему сердцу, упорно повторяет вновь: "О роза ты роза, прекрасная роза!" Взрослые уже лежат и только поскуливают от неукротимого смеха.
- Стихи? - спрашивают они, изнемогая.
- Стихи, - шепчет Аська, и слезы уже стоят где-то в горле и в уголках глаз, в тех самых жилках со смешным названием "слезнячок" (Аська, будучи помладше, думала - от слова "слизняк", потому что мокрые и блестящие, как улитка без домика).
- А еще прочитай, - предательски подставляют подножку взрослые.
И Аська, понимая, что делает что-то против себя, но чувствуя, что уже необходимо, назло заводит снова: "О роза ты роза, прекрасная роза!" Она твердит это с тупым упорством, захлебываясь во всхлипах и мучаясь стыдом. Родители, отхохотавшись, произносят слова извинения, целуют ее в мокрые щеки и уходят пить чай. Аська остается наконец одна - лицо горит, руки дрожат, она ничего не видит из-за слез, но все равно, прижав к себе рисунок, упорно повторяет обиженным шепотом: "О роза ты роза, прекрасная роза!"
Дворец
Оказалось - и взаправду, самый настоящий дворец, как на картинке. Такой у Аськи в книжке про Спящую красавицу. Мадам Прето не обманула. Пока взрослые обмениваются приветствиями и репликами о погоде и здоровье, Аська разглядывает причудливые башенки под остроконечными крышами, узорчатые стены, многочисленные лестницы и террасы с вазонами и статуями. Сад тоже прекрасен: аккуратно подстриженные деревья, идеальные белые дорожки и разноцветные благоухающие клумбы. И фонари - везде яркие, красивые фонари и цветные фонарики гирляндами! К мадам Прето подходит высокий, великолепно одетый, темнокожий кареглазый господин. Целует ей ручки, дружески обнимается с Франсуа.
- А это наша очаровательная русская мадемуазель! - жизнерадостно восклицает мадам.
Ей нравится представлять так Аську приятелям. Сейчас модно интересоваться Россией и русскими, и темнокожий господин с улыбкой изучает Аську. Потом церемонно целует и ей руку и царственным жестом приглашает всю компанию в дом. Он хозяин дворца. А еще он араб и принц, и у него три жены и шесть детей. Все это сообщает Аське мадам Прето интригующим полушепотом.
Аську терзают противоречия: она никогда не видела настоящего принца, но арабов она боится ужасно! Взрослые говорят - они развязали религиозную войну! Что такое "религиозная", Аська не знает, но что такое война… Во-первых, наслышана от бабушки - какая она страшная, настоящая война. А во-вторых, никогда не забудет она, как в прошлом году, ночью, ворвалась к ним соседка, англичанка - леди Алисия. Англичане всегда так сдержанны, тактичны и спокойны, а тут - безупречная Алисия, после полуночи, без звонка, глаза безумные, и в них - ужас. Она быстро-быстро что-то начала говорить мамочке (папа тогда был в командировке), и обе они забегали по дому. Аська от шума проснулась и вылезла из своей комнаты. Успела услышать только слова "священная война", увидела встрепанную Алисию, потерянную мамочку, которая поспешно хватала какие-то вещи и запихивала их в дорожную сумку. Мама натянула на Аську первую попавшуюся под руку одежку, и втроем они выбежали из дома. У ворот поджидал открытый внедорожник леди Алисии. Ночь была бархатно-темна, как все южные ночи. Но обычную покойную тишину нарушали резкие гортанные голоса, кричавшие на непонятном языке, - в пустыне звук разносится далеко-далеко. Алисия гнала во весь опор, свет фар косо прорезывал мглу, выхватывая песчаные навалы.
- Отсидимся в пустыне! - прокричала Алисия сквозь ветер. - Они могут начать жечь дома!