- Джеймс, это больше не твое место, - сказала она.
- Мое. Я только что заплатил за него двадцать фунтов этому парню.
- Так не пойдет, Джеймс, и ты прекрасно это знаешь, - произнесла она.
Я не мог понять, почему они так со мной поступают. Неужели я так плохо себя вел? Неужели меня так сильно не любили в среде работников журнала? Наверное, так и было. Они все плохо ко мне относились.
- Можно мне назад мои двадцать фунтов? - спросил я у парня.
- Нет. Я еще ничего не заработал, - ответил он.
Я знал, что он не покупал журналы, а значит, не потратил мои двадцать фунтов. Я плюнул на все и стал играть здесь же, в двадцати футах. Я не имел на это права, но мне было плевать.
Вновь появилась Холли, на этот раз с полицейским и еще одним соцработником, Джоном, который плелся в хвосте.
- Боюсь, мне придется попросить вас уйти, сэр. В противном случае я буду вынужден сделать вам предупреждение, - сказал полицейский.
- Тебе придется сделать еще один перерыв, Джеймс, - добавила Холли.
Это было последней каплей. Я решил оборвать все связи с "Big Issue". Я этого не хотел. Мне нравилось продавать журналы. Но меня терзало чувство глубокой несправедливости.
Возможно, я потерял самообладание и отреагировал слишком бурно, когда узнал, что мое место занял кто-то другой. Я просто чувствовал себя преданным, тем более после того, как мы с Бобом стали неофициальными представителями журнала. Обо мне писали в "Islington Tribune", в "Camden Journal", даже в "Independent", и в каждой из статей упоминался "Big Issue". Это был один из видов рекламы. Мы воплотили идею благотворительности: они помогали нам, чтобы помочь самим себе. По крайней мере, я так думал.
И я снова задался вопросом: неужели наша с Бобом деятельность обернулась против нас? Но я знал, что нужно делать.
Я не поехал в Воксхолл, чтобы подписать бумаги на полугодичный отпуск. Я продал свой последний экземпляр журнала. Мне было тошнило от всего случившегося, и это пробудило во мне худшие качества.
С этого момента я решил сосредоточиться на Бобе, книге и тех вещах, которые помогут мне стать лучше.
Глава XXIV. Тот, кто спас меня
После трагедии, разыгравшейся у станции "Энджел", я чувствовал себя какое-то время потерянным. В глубине души я знал, что поступил правильно, но иногда все же переживал, что допустил ошибку.
У меня ушла неделя или около того, чтобы справиться с этим.
- Ты не можешь вечно мучиться из-за этого, - говорил я себе. - Ты должен двигаться дальше. Должен сосредоточиться на хорошем, особенно на книге.
После того как мы с Гарри закончили рукопись, я в течение нескольких недель ждал звонка: "Извини, мы сделали ужасную ошибку". Но этого не случилось.
- Мы опубликуем ее следующей весной, в марте, - сказали мне.
Итак, у меня появилась цель. Между тем мне нужны были деньги, поэтому я снова стал играть в Ковент-Гарден.
У меня были смешанные чувства по этому поводу. После нескольких лет работы на "Big Issue" мне казалось, что я сделал шаг назад. У меня ухудшился голос. Выкрикивая тысячи раз за день: "Big Issue!", "Big Issue!", я нанес голосовым связкам намного больше вреда, чем если бы пел песни в туннеле. К гитаре тоже надо было привыкнуть заново. На моих пальцах не было мозолей.
Но были и положительные стороны, и я старался сосредоточиться на них. Самым важным было то, что я сделал шаг к независимости. "Big Issue", несомненно, сыграл важную роль в моей жизни: он помог мне обрести какую-никакую стабильность. Без него мне, возможно, никогда бы не предложили написать книгу. Но мне было тяжело подчиняться его правилам. Я не умел строить отношения с начальством. У меня никогда это не получалось.
Итак, мне нравилось быть самим по себе. Я снова стал свободным.
И конечно, еще одним положительным моментом было то, что теперь нас с Бобом знали. Благодаря статьям в газетах и Интернету мы стали кем-то вроде местных знаменитостей.
С самого первого дня моих выступлений я увидел, что теперь меня приходит послушать намного больше народу, чем раньше. Иногда нас окружали небольшие группки туристов и покупателей; они фотографировали нас и, опускаясь на колени, гладили Боба. Я поражался, как много людей, которых я с трудом мог представить улыбающимися, указывали на Боба и говорили: "Ааа, Боб". А ему это, кажется, льстило.
Одной из самых любимых песен была "Неприступная стена" группы "Оазис". Я исполнял ее тысячи раз, но сейчас, когда я играл знакомые аккорды, ее слова еще глубже проникали мне в сердце. Особенно вот эти: "Быть может, ты тот, кто спасет меня". Я посмотрел вниз на Боба и осознал, что это могло быть написано в честь него. Да и не было здесь никакого "возможно". Он действительно спас меня.
Еще хорошо было то, что на Ковент-Гарден никогда не приходилось скучать. Это место жило своей жизнью и обладало собственным ритмом. Час пик здесь наступал вечером, около семи часов, когда люди возвращались с работы домой. И еще больше было тех, кто шел в бары, рестораны, театры и оперу.
Здесь часто можно было увидеть молодых людей, спешащих в ночной клуб. Девушки были в мини-юбках и в туфлях на высоком каблуке, а парни - в кожаных куртках и с гелем в волосах. Самыми нарядными были любители оперы. Мужчины носили черные костюмы, а женщины - длинные вечерние платья и множество украшений. Здесь было много разных людей. Вернувшись к жизни уличного музыканта, я насмотрелся их достаточно.
Однажды днем, на второй неделе лета, я заметил незнакомца на тротуаре недалеко от нас. Это было необычно - видеть, как кто-то еще пытается заработать здесь несколько пенсов. Я не имел ничего против таких людей, до тех пор, пока они не вмешивались в нашу жизнь.
Этот парень был смуглым и прилично одет - в костюм. Достав потертого вида корзину, он поставил ее на землю. Я догадался, что он был каким-то уличным артистом, но понятия не имел, чего ждать.
Я наблюдал за ним какое-то время, надеясь, что он развеет скуку очередного дня. И я не был разочарован. Он сунул руку в корзину, достал оттуда бледно-желтую змею и обмотал ее вокруг шеи. Я не разбирался в змеях, но это, кажется, был питон-альбинос. Он был толстым и около трех футов в длину. Затем парень стал играть с ним, выпрашивая деньги у прохожих.
- Смотри, Боб, у нас тут заклинатель змей, - улыбнулся я, глядя на это странное существо, обмотавшееся вокруг шеи парня.
Боб конечно же не понимал, что происходит. Он находился футах в тридцати и поэтому не мог видеть ясно. Уйдя в тень, он улегся в любимой позе и задремал.
Минут через сорок или около того парень подошел к нам поздороваться. Змея все еще обвивала его шею, точно массивное колье.
- Ну, ребята, как дела сегодня? - спросил он с сильным акцентом, выдававшим в нем португальца или бразильца.
Боб, дремавший под полуденным солнцем, приподнял голову и посмотрел на неожиданного гостя. Я мог с уверенностью сказать, что сейчас его ум напряженно работал - кот пытался понять, что это за странное существо и можно ли считать его другом. Ему не потребовалось много времени, чтобы принять решение.
Как только Боб поднял голову выше, чтобы получше рассмотреть пришельца, змея выпустила длинный раздвоенный язык и угрожающе зашипела. Все было прямо как в "Книге джунглей".
Перепугавшись, Боб издал вопль и прыгнул на меня, требуя, чтобы я посадил его на плечо. Я был уверен, что если бы на нем не было ошейника, то он бы дал деру.
- Прости, чувак, я не хотел напугать твоего кота, - сказал парень и, поняв, что наделал, снял змею со своих плеч. - Я сейчас уйду отсюда. Хочу посмотреть, как пойдут дела в другом месте, дальше по дороге.
Весь оставшийся день Боб был на нервах. Он так боялся наткнуться на еще одну змею, что без конца нападал на ремни на моем рюкзаке. Он много раз сидел на этом рюкзаке, и никогда не возникало никаких проблем. Однако теперь все, что походило на питона, воспринималось им как угроза. Он продолжал терзать ремни зубами, словно проверяя, живые они или нет.
Бобу понадобилось несколько дней, чтобы забыть о змее. Видимо, она действительно сбила его с толку. Много лет он был единственным существом, обходившим эти улицы, сидя на плече у человека. Думаю, он был поражен, увидев еще одно существо, тем более настолько странное.
Конечно, все это было частью причудливого мира Ковент-Гарден.
Однако далеко не все на улице проявляли столько же понимания. Здесь витал дух соперничества и агрессии, и было много людей, которые стремились вырваться вперед.
Мы с Бобом весело коротали день на Нил-стрит, когда появился парень с усилителем и микрофоном. Он был одет как скейтбордист: на нем были бейсболка и спортивные штаны "Найк". У него не было никакого инструмента, только микрофон.
Я не обратил на него внимания и продолжил играть.
Однако я не мог долго игнорировать его. В течение нескольких минут я слушал оглушительный, постоянно повторяющийся шум. Парень ходил вокруг, прижав к губам микрофон и издавая ритмичные звуки. Мне нравятся многие жанры, но не этот. Для меня это был просто шум.
Боб немедленно выразил свое мнение по поводу этой "музыки". Он окинул улицу презрительным взглядом, затем встал, прижался ко мне головой, дав мне понять, что нам лучше сменить место.
Я собрал свои вещи, передвинулся на семьдесят ярдов вниз по улице и снова стал играть. Я все еще слышал того парня, но, по крайней мере, я мог услышать и себя.