Ему также нравилась затычка, и он постоянно воровал ее и прятал. В конце концов я стал пользоваться самодельной, пока не нашел настоящую в гостиной на полу, где Боб играл с ней.
Так что затащить Боба в ванну было легко, поэтому я мог смыть загадочную субстанцию с его хвоста.
Мне не нужно было держать его, и я обеими руками стал намыливать ему хвост специальным шампунем. Выражение его морды при этом было смешным: он гримасничал и ухмылялся. Наконец я стал вытирать его полотенцем. Бобу это понравилось, и он замурчал.
Позже на этой неделе я зашел в Синий Крест в Айслингтоне и попросил провести быстрый осмотр, так, на всякий случай. Мне сказали, что волноваться не о чем.
- Легче сказать, чем сделать, - ответил я медсестре. - Этот кот постоянно заставляет меня волноваться.
Я вдруг осознал, что говорю как родитель.
За все эти годы, что мы провели вместе, Боб стал домашним, но не до конца. В глубине души он все равно оставался бродячим котом. Я интуитивно чувствовал, что большую часть своей молодости Боб провел на улицах Лондона. Он родился и вырос здесь, и он никогда не скрывал этого. Я часто улыбался и говорил: "Ты можешь взять кота с улицы, но ты никогда не заберешь улицу у кота".
У Боба было несколько излюбленных мест. У станции "Энджел" он обожал гулять по небольшому парку на Айслингтон Грин, где можно было свободно рыться в кустах, вынюхивать и делать свои дела. Там было несколько заросших уголков, скрытых от посторонних глаз. Хотя не то чтобы ему это было необходимо…
Также ему нравился парк у церкви Сент-Джайлс прямо на Тоттенхэм-Корт-Роуд. Часто, когда мы шли от автобусной остановки на Тоттенхэм-Корт-Роуд к Нил-стрит и Ковент-Гарден, он ерзал у меня на плече.
"Я хочу остановиться у Сент-Джайлса, - как будто говорил он. - Я хочу там все проверить".
Кладбище Сент-Джайлса - тихий оазис посреди городской суеты. Там можно присесть на лавочку и понаблюдать за прохожими. Боб предпочитал справлять нужду у ограды, откуда было видно всю улицу. Он равнодушно наблюдал за потоком лондонцев и спокойно делал свои дела.
Когда я работал на Нил-стрит, туалет Боба был перед офисным зданием на Энделл-стрит. Перед ним высилось несколько этажей конференц-залов и кабинетов, так что, опять же, место не было самым уединенным в Лондоне. Но Бобу там нравилось, ему всегда удавалось спрятаться в кустах и сделать свои дела тихо.
Как и все коты, Боб всегда был очень аккуратен. Он рыл себе подходящую по размеру ямку, садился в нее, делал все, что нужно, а потом присыпал землей, чтобы скрыть улики. Затем он выравнивал землю, и никаких следов не оставалось. Интересно, почему коты так поступают? Я где-то читал, что это связано с пометкой территории.
Сад у площади Сохо был еще одним остановочным пунктом, когда мы работали в тех местах. С собаками сюда было нельзя, поэтому я мог расслабиться и снять с Боба поводок. Он очень любил птиц, а на площади Сохо их было очень много. Он мог сидеть и рассматривать их с широко раскрытыми глазами, издавая при этом странные тихие звуки: "Раа, раа, раа!"
Они звучали очень мило, хотя, возможно, были угрожающими. Ученые считают, что кошки имитируют процесс принятия пищи, когда видят потенциальную жертву. Иными словами, они тренируются жевать, прежде чем схватить добычу.
Бобу нравится гоняться за мышами, крысами и другими животными, когда я отпускаю его в парке. Однажды я читал комикс на площади Сохо, и вдруг ко мне подбежал Боб. Из его рта торчала мышиная голова.
- Боб, тебя же стошнит от этого, - сказал я.
Вряд ли он собирался есть эту голову. Он просто отшвырнул ее и принялся с ней играть. Почти все прохожие бросали на Боба восторженные взгляды. Но некоторые смотрели с ужасом.
Я никогда не был одним из тех, кто воспринимает своего питомца как маленького ангела. Никогда. Как истинный представитель своего вида, Боб - хищник. Если бы мы жили в другой части света, я бы волновался больше. В США, Австралии и Новой Зеландии пытались запретить выпускать кошек на улицу с наступлением темноты под предлогом того, что домашние кошки наносят слишком много вреда птицам, чье существование оказалось под угрозой. В Лондоне такой проблемы не было. Боб был волен делать все, что являлось для него естественным, до тех пор, пока он не причинял вреда самому себе.
Помимо всего прочего, это прекрасное развлечение - для него и для меня.
Например, однажды мы снова присматривали за собакой Титча, Принцессой. Я решил отвести Боба и Принцессу в маленький парк неподалеку от дома.
Я сидел на скамейке с Бобом. Сегодня на нем был ошейник с длинным поводком, который я сделал для него. Вдруг Боб заметил серую белку.
Принцесса тоже ее заметила, и вскоре они оба уже неслись вслед за ней. Белка, естественно, тут же забралась на ближайшее дерево, но Боба и Принцессу это не остановило.
Я наблюдал, как они сообща пытаются придумать, как бы выманить белку с дерева. Принцесса то и дело лаяла, пытаясь напугать зверька. Каждый раз, когда белка показывалась из кроны или делала какое-нибудь движение, Боб и Принцесса меняли позицию. Боб прикрывал одну сторону дерева, в то время как Принцесса охраняла другую.
Они продолжали в том же духе еще минут двадцать, а потом наконец сдались.
Наверное, многие прохожие сочли меня психом, потому что я сидел и хихикал, поглощенный этим забавным зрелищем.
Глава XXII. Главный враг народа
Приближалось лето, и днем уже припекало. Мы с Бобом сидели в тени у станции "Энджел". Я достал миску и наполнил ее водой для Боба, как вдруг увидел двух мужчин, приближающихся к нам.
- Здравствуйте, сэр. Мы офицеры полиции и члены отряда общественной безопасности Айслингтона. Не могли бы назвать свое имя? - спросил старший.
- Э-э, Джеймс Боуэн, а что?
- Мистер Боуэн, боюсь, на вас подали заявление о нападении. Мы вынуждены просить вас пройти с нами в полицейский участок и ответить на несколько вопросов, - сказал молодой. - Это займет всего несколько минут.
Странно, но я отреагировал спокойно. Если бы такое случилось раньше, я бы запаниковал. С тех пор как я встретил Боба, я стал более уравновешенным и научился контролировать себя. К тому же я не сделал ничего плохого; я всего лишь помогал им в расследовании.
Мой ум лихорадочно работал, пока мы шли в полицейский участок - пытался понять, кто мог подать это заявление. У меня уже были некоторые догадки.
Согласно одной из них - самой очевидной - кто-то пытался сорвать мне работу. К сожалению, подобное уже случалось. Иногда кто-нибудь из продавцов "Big Issue" делал это для того, чтобы избавиться от конкурента и самому занять его место. Угол у станции "Энджел" стал доходным благодаря мне, и я знал нескольких людей, которые бы с удовольствием там устроились. Это было неприятно, но такова жизнь.
А возможно, кто-то хотел испортить мою книгу. Сейчас почти все в компании "Big Issue" знали о ней. Несколько газет откликнулись на мою историю, и некоторые продавцы высказались по этому поводу - позитивно и негативно. Кое-кто из них считал, что мне надо запретить продавать журнал. Глупо с моей стороны, но мне казалось, что я делаю что-то хорошее для "Big Issue", однако я вдруг превратился в главного врага народа.
К тому моменту, как мы дошли до полицейского участка, офицеры уже успели подружиться с Бобом. Казалось, он им действительно понравился.
- Хорошо, давайте сначала устроим Боба, прежде чем отведем вас в комнату для допроса.
Вскоре к нам присоединилась светловолосая женщина в форме. Ей было около тридцати. Боб, кажется, ей понравился, и он вскоре уже терся мордой о ее руки и мурчал.
- Вы не возражаете, если я возьму его на руки? - спросила она.
- Попробуйте, - ответил я, понимая, что Боб уже поладил с ней.
Как я и думал, он позволил женщине взять себя на руки.
- Почему бы тебе не пойти со мной, Боб, и мы посмотрим, сможем ли мы найти для тебя что-нибудь перекусить? - произнесла она.
Я смотрел, как женщина уносит Боба из приемного отделения туда, где располагались кабинеты, заставленные столами, ксероксами и факсами. Боб был взбудоражен всеми этими красными огоньками и гудящими машинами, ему нравилось. Поэтому я отвернулся и пошел вслед за офицерами.
- Не волнуйтесь, с Джиллиан он в безопасности, - произнес молодой офицер, когда мы миновали несколько дверей на пути к комнате для допроса. Я знал, что он говорит правду.
Я зашел внутрь в сопровождении офицера. Он усадил меня и задал несколько вопросов.
- Вы были вчера в Айслингтоне недалеко от этого места?
- Я бы хотел вам помочь, но я правда не знаю, о чем вы говорите, - ответил я.
Минут через десять мы закончили.
- Хорошо, мистер Боуэн, вам придется побыть здесь еще некоторое время, пока мы со всем разберемся.
Мне хотелось побыстрее увидеть своего товарища и вернуться с ним на рабочее место. Когда дежурный принес мне чашку чая, я спросил про Боба.
- С ним все в порядке, он с Джиллиан внизу, - ответил он. - Славный приятель.
Наконец вернулись офицеры.
- Боюсь, мы зря потратили свое время и ваше, - сказали они. - Человек, который заявил на вас по телефону, отказался прийти и подтвердить обвинение. Поэтому никакого дела на вас нет, и обвинений тоже.
Я почувствовал облегчение и злость одновременно. Но не было никакого смысла жаловаться, тем более что все были такими вежливыми. Моей главной заботой был Боб. Что они с ним делали все это время?