– Общество, как и любой его срез, делится в некотором процентном соотношении на "хороших" и "плохих". Хорошие, это те, которые хотят жить правильно, по неким нравственным законам. Они хотят знать о том, что всё будет хорошо, что всё будет спокойно, что можно спокойно продолжать свой род. Плохие, это те, которые не хотят жить спокойно, это те, кому неймётся, и они всячески пытаются отравить жизнь хорошим. Вот, вроде бы, всё хорошо в этой модели, да? Но она убога. Она существует лишь для того, чтобы не плодить плохих. Она неправильна. Изначально предопределяется, что плохие – это те, которым не сидится спокойно по жизни. Но это не так. Не может человек быть плохим просто так. Если он не болен, конечно. Чего ты улыбаешься?
Я пожал плечами. Ответить было нечего, понятно, что бомж гнал какую-то чушь. Пурга конкретная. Бомж же, словно прочитав мои мысли, возразил:
– Сам ты пурга!
Прочитав удивление на моём лице, он успокоил меня:
– Нет, я не умею читать мысли, потом всё поймёшь. Как только я закончу рассказывать, ты всё поймёшь. И кто я, и кто ты, и что с тобой происходит. А пока тебе надо понять, что плохие – это те, которые считают себя умнее остальных. Не важно, что они ошибаются и что почти все они тупы, неразвиты и невзрачны, главное, что они ощущают в себе уверенность в том, что они могут обмануть весь мир. Такая уверенность разрешает им совершать глупости. Обычно эти глупости несут паразитический характер, но иногда они могут превратиться в катастрофу. Но это лишь когда люди массово теряют контроль над собой.
Я закричал на бомжа:
– Что за пургу ты, тупой урод, здесь несёшь?
Бомж заулыбался:
– Я такой же тупой, как и ты. Или такой же умный. Я вообще такой же, как и ты.
Меня стало тошнить:
– Ты – это я?
Бомж нагло, почти наигранно заржал:
– Нет! Я это не ты, это было бы слишком просто. Я это то, что проецируется на плохую сторону из накопленного тобой знания о мире. Я – это всё то, что ты считаешь неприемлемым. Но вот, что парадоксально, тебе нравится этот образ. Ты неосознанно стремишься к нему. Иначе бы ты встретил во сне не меня.
Теперь засмеялся я:
– Это сон? Какая банальщина. Я много раз ловил себя во сне на мысли о том, что это сон. Ни разу не удавалось продолжить сновидение, осознавая, что ты в нём.
– Тебе и сейчас не удастся.
Меня вырвало.
Я вдруг стал слышать. Пропало ощущение, что не работают органы чувств. Это обрадовало на секунду, но тут же стало гадко. Меня рвало чем-то зелёным, голова раскалывалась, было очень холодно. Мой организм буквально в голос мне кричал, что со мной творится что-то ужасное. Понять было сложно, что. В ушах гудело, свистело и наваливалось. В глазах был унитаз, переполненный говном и зелёной блевотиной. Кожа ощерилась на холод. Во рту был привкус того, что было в глазах, а совокупность всего перечисленного била мне в нос тугим ароматом.
Меня рвало. Так самозабвенно меня никогда ещё не рвало. Меня рвало, и я радовался, что организм сопротивляется, выбрасывая из себя яд. Также я радовался тому, что всё это сон. И ещё радостнее было от того, что в разум пришла ясность.
Надо же, приснился бомж.
Что он мне там втирал? Практически ничего не помню. А почему я блюю? Вообще, где я? И с какого момента сон?
Я поднялся с колен и посмотрелся в зеркало. Оттуда на меня смотрел бомж из сна. Опухшее, заросшее, грязное лицо. Нет, даже не лицо, морда. Сальные, длинные волосы. На вид можно подумать, что нестрижены месяца три-четыре. Судя по бороде и синей коже, столько же не брит. И столько же пью.
Боже, какая вонь в толчке. Я что, вообще не смываю? Да что происходит? Как унять головную боль? Очень болит. Состояние неописуемо. Очень и очень плохо. Что я пил? Я вышел из туалета, чтобы оглядеться и понять, где я. Знакомая квартира, но не могу понять, что за место. Голые стены, пол забросан бычками, бутылками, всяким хламом. В углу – засраный матрас. Перед ним на табурете – импровизированный стол. На столе – литровая банка с какой-то жидкостью внутри и недоеденная буханка хлеба. И вонь. Да что же это за квартира? Где я?
Захотелось пить. Я взял банку с табурета, понюхал и снова стал блевать. Теперь уже на матрас. Это что, я вот это говно пил? По запаху явно угадывался вкус того, чем я блевал. Дихлофосс, что ли? Что за химия? Кто бы мне рассказал о том, что происходило за последние, хм, а сколько дней? Три? Десять? Несколько месяцев?
Я подошёл к окну и глянул во двор. В памяти возникли воспоминания детства, угадались постройки. Странно, это же двор, где я вырос. Это моя ярославская квартира. Меня же тут не было лет десять, наверное. Или больше? Я что, в Ярославле? Я же только что был в Москве. Что произошло? И сколько прошло дней после того, как это что-то произошло? Где все люди?
Снова очень сильно заболела голова. Такое ощущение, как будто кто-то очень сильный, намного сильнее тебя, забивает в голову огромный лом. Лом входит медленно, потому что он очень толстый, но, тем немее, входит, потому что этот кто-то методично забивает его тебе в голову. Внимание переключается на эту пульсирующую боль. Очень-очень больно. Боль сотрясает тебя всего, вместе с головой. Но потом осознаёшь, что уже не больно, а просто понимаешь, что тебе больно. Боль не чувствуешь, просто ощущаешь, что тебя трясёт с каждым новым импульсом в голову. Но это ощущение длится недолго, потому что ты теряешь сознание.
Снов уже нет. Приходишь в себя сразу, понимая, что только что тебе было плохо, и ты блевал. Сколько прошло времени? На улице уже темно, значит с того момента, как я отключился, прошло часов пять -шесть. А может, конечно, и больше. Часов -то нет, какая разница? Да и вообще, какая разница, сколько времени, если я не знаю, какой сегодня день, месяц и даже время года. Зима? Или весна? потому что осень я помню. Осень была. Осенью еще всё было хорошо, я был счастлив. Как это странно – понимать, что ты когда-то был счастлив. Как это – "счастлив"? Это когда тепло, уютно, комфортно, ты реализуешься и рядом – любимый человек. Любимый человек? Как это? Что означает словосочетание "любимый человек"? Как же болит голова. Может, у меня сотрясение мозга? Про себя засмеялся: "У тебя сотрясение жизни, чувак!"
Это что, юмор? Какая-то самоирония, что ли? Как всё необычно. Вернёмся к осени. Как трудно всё вспоминается. Ладно, я буду реалистом и буду смотреть горькой правде в глаза. Предположим, предположим, что я в беспамятстве провёл последние несколько месяцев. Т. е. я теперь понимаю, что это было за беспамятство. Это не беспамятство, это алкоголизм. Вернее продолжительный запой, который начался осенью. А так бывает? Почему я не умер? Не отравился? Почему я ничего не помню?
Если я жив, если я в доме, который покинул десть лет назад, если я мало что помню, и если я живой, то значит бывает. Постепенно в голове выстраивается последовательность воспоминаний. Меня уволили. Она уехала к маме. Я стал искать новую работу. Произошла трагедия, и государство перестало контролировать ситуацию. Начался хаос.
Боже, какой я идиот. Моё воспалённое сознание нарисовало мне самую идиотскую картину, которую только можно нарисовать. Какой хаос? Какая трагедия? Этого же ничего не было. Это мне всё привиделось в пьяном бреду. Это я себе нарисовал картины, в которые поверил.
Я даже не могу вспомнить её лица. И имя. Я помню, что она была красивая и тёплая. Я её любил. И, может, все еще люблю.
Странно, но способность логически мыслить, выстраивать умозаключения, доставляет хоть и маленькую, но радость. Но, на сколько я понял, именно эта способность и сочинила мне всю эту призрачную картину. Так, стоп! а почему я так уверен, что ничего из этого не произошло? Я не уверен, я просто знаю. Ничего, память вернётся. Но почему я не помню её имени?
Надо восстановить в памяти хотя бы то, что есть. А потом уже разберёмся, что выдумано, а что нет. Меня уволили? Не помню. Как провал. Вроде да…. Или я сам уволился? Помню, как я шёл с работы и думал, что не смогу ей рассказать. Рассказал или нет? Вроде, рассказал… Потом – ограбление. Потом она уехала. Потом – всё хуже и хуже. Что из этих воспоминаний – правда?
Уволили!
Я точно помню, что меня уволили. Значит, всё это правда? Значит всё, что я помню, это правда? Тогда почему я здесь? Наверное, я съехал с квартиры, потом пожил у друга, потом вернулся в Ярославль. И тут забухал. Давно я пью, интересно?
Пришлось снова заниматься неприятными и страшными вещами – прислушиваться к собственным ощущениям. Я, правда, мало понимал, к чему я там прислушивался, болело всё. По ощущениям понять было невозможно, что там у меня в организме ещё работает. Почки? Печень? Может, я умираю? Я пошёл в ванную и стал разглядывать в зеркало своё лицо. В это трудно поверить, но выглядел я лет на пятьдесят. Опухшее до такой степени лицо, что не видно глаз. Тёмно -синяя кожа. Мешки под глазами размером с яйцо. По всем симптомам я должен быть уже мёртв.
Я вспомнил себя во сне, и меня передёрнуло. Сколько нужно пить, чтобы допиться до такого состояния? Месяца три, не меньше. Сейчас зима? На улице грязь кругом, снега вроде нет. Наверное, весна. Так что же было на самом деле?