Мне особенно запомнился один случай. Мы возвращались от Аленки Ивановой, моей закадычной подруги. Насколько я помню, пирушка закончилась как обычно – скандалом. Слава Богу, скандал на этот раз произошел не в нашем семействе: к Аленке в гости пришла сводная сестра Анжелика с мужем Сергеем. Сергей, так же как и Илья, оказался беспокойным пьяницей: перепив, он, вместо того, чтобы спокойно лечь спать, двинул жене в зубы. За Анжелику вступился Аленкин муж Никита – сильный деревенский парень, который обычно отличался поистине олимпийским спокойствием. Он скрутил ревнивца и оттащил его за шиворот домой. Илья в это время заперся в ванной и делал вид, что режет вены. Я периодически стучала в дверь, а Аленка, сидя в кресле, курила и укоризненно качала головой.
– Да не стучи ты… Ему ведь это и нужно, чтобы все обращали на него внимание. Он делает это специально. Перестань стучать, и он сам выйдет оттуда.
Илья в самом деле скоро вышел. По-идиотски улыбаясь, он продемонстрировал свою руку, на ней лезвием было вырезано мое имя: Лиана. Я пожала плечами. Что с него взять?
Время было за полночь, чтобы добраться из микрорайонов до города, пришлось тормознуть тачку, новенькую иномарку. В тачке сидели двое парней нашего возраста. Они с пониманием переглянулись, и один из них весело подмигнул мне.
– С гулянки?
– Ну да… – ответила я.
– Завидую! – хохотнул второй, двусмысленно посмотрев на нас.
Я поежилась. Илья широко улыбался, демонстрируя дружелюбие. Мы доехали, он душевно распрощался с парнями, щедро заплатил, а когда иномарка отъехала, вдруг премерзко хихикнул.
– Я им сиденье порезал! – заявил он мне, доставая из кармана и демонстрируя выкидной ножик.
Как большинство психопатов, он постоянно таскал с собой оружие: баллончики с газом, газовые пистолеты, ножи, кастеты… Драться он не умел, и, наверное, применить это оружие в случае экстремальной ситуации не смог бы. Но все же упорно таскал все с собой.
Мне стало противно. В принципе, парни не сделали нам ничего плохого, разве что один из них довольно игриво посмотрел на меня. Отчего-то я была уверена, что Илья порезал сидение не из-за этого. Он сделал это из зависти, из-за того, что у этих ребят была машина, а у него – не было. Еще мне стало нехорошо от одной мысли о том, что город маленький, и мы запросто можем встретить этих парней еще раз.
….Наступил момент, когда я перестала спрашивать Илью о том, где он проводил ночи. Думала ли я о других женщинах? Пожалуй, нет. Это можно приписать как моей фантастической наивности, так и тому, что мне это было, во-первых, безразлично, а во-вторых, я была настолько уверена не то чтобы в никчемности Ильи, а в том, что он, такой меркантильный, эгоистичный и непредсказуемый, неинтересен ни одной нормальной женщине, что, конечно, не соответствовало истине.
Женщины любят деньги, а Илья все деньги, которые зарабатывал, тратил именно на женщин. По-видимому, большинство из них не были требовательными: бутылка шампанского, конфеты, колготки, – и они были готовы на все. Впрочем, я забегаю вперед.
Итак, Илья остался без напарника, но он врал, уверяя, что напарник в этом сам виноват, нечего было пить на смене. Дело было совсем по-другому, но я узнала об этом лишь несколько месяцев спустя. Собственно говоря, мне выбирать не приходилось. В свои двадцать три года я дошла до того порога нищеты, когда еще немного – и мне не в чем будет выйти на улицу. Весь мой гардероб составляли бархатные брючки, черный вязаный джемпер с рисунком на груди да осенние ботинки с опушкой из крашеного кролика. Деваться мне было некуда.
– Конечно, Илья, я пойду.
– Вот и славно. Только оденься потеплее и возьми чего-нибудь поесть.
Ларек фирмы "Актей" стоял на трамвайной остановке возле строящегося микрорайона. Это был эдакий металлический сейф, ящик, сваренный из толстого железа и обшитый изнутри листами ДВП. Внутри кое-как разместились крохотная полочка под витрину, такой же крохотный прилавок, лежанка, на которой невозможно было вытянуться в полный рост, и ящики с товаром. Двоим в ларьке было тесно. Смена начиналась в восемь вечера и заканчивалась через двенадцать часов утром. Илья объяснял мне существующие порядки.
– В общем, так: коммерческого директора зовут Игорь Бенедиктов. Между собой мы зовем его Беней, но не вздумай называть его так в глаза. Для тебя он Игорь Анатольевич или просто Игорь. Водка приходит к нам по две двести, мы ее ставим по две шестьсот, ликер, вино накручиваем рублей по двести, сигареты по сотне. Утром половину "левака" отдаем Игорю. Не отдашь "левак" – уволит.
– А откуда он знает, сколько "левака" должно быть? – вполне резонно спросила я.
– Он живет в доме напротив, так что спуститься вниз и посмотреть, какие ты ставишь цены, ему не сложно. Обмануть его тоже не удастся: сколько ты за ночь продашь водки и сигарет, он посмотрит по журналу.
– И сколько за ночь выходит?
– Хорошо выходит, не беспокойся. И ему перепадает, и нам, и "Актею".
….Днем в ларьке работали девушки. Нашу сменщицу звали Ирина. Вместе со своим мужем Славой она работала в ларьке уже третий месяц. Слава работал с напарником в ночь, она – в день. За это время пара умудрилась весьма прилично обставить квартиру, одеться, теперь копили на машину.
Принять смену оказалось делом несложным: пересчитать товар, занести данные в журнал, расписаться в нем, и все, готово. Пока я пересчитывала пачки сигарет и жвачку, Илья где-то бегал. Ирина подвела итог выручки, засунула ее в блок из-под сигарет, написала сумму и, заклеив блок скотчем, стала ждать Игоря. Илья скоро появился с набитой чем-то сумкой, положил ее на лежанку, прикрыл курткой.
– Не перестарайся, – заметив его ухищрения, сказала Ирина. – Беня чикаться не будет, вылетите.
– Не боись, – Илья самоуверенно ухмыльнулся. – Все под контролем.
Беня приехал на машине подтоварки. Он оказался непримечательным невысоким усатым мужичком лет тридцати пяти в синей "аляске". Хмуро кивнул Илье, улыбнулся Ирине, принял у нее выручку и мотнул головой в сторону "УАЗа".
– Принимайте товар.
– О, водку привезли! – Илья повеселел. – Будем с деньгами!
Ирина ушла. С неулыбчивым, похожим на уголовника водителем, который изо всех сил старался выразить презрение к Илье, мы быстро перетаскали ящики в ларек, расписались в накладной и, дождавшись, когда Беня отойдет от ларька, принялись расставлять на витрине бутылки и лепить на них ценники.
Я до сих пор не могу понять, почему водки в те времена катастрофически не хватало: то ли производили ее мало, то ли всю скупали спекулянты. Это был бизнес. Можно было спокойно заработать на квартиру, продавая водку с машины: мужики с загнутыми буквой "зю" пальцами стояли на трассе буквально через каждые сто метров.
Одно время пытался приобщиться к этому бизнесу и Илья. Закупив несколько ящиков водки во время очередного "завоза", он вместе со мной по вечерам выходил "на охоту". Мы прогуливались по вечерним улицам Ангарска и, завидев очередного помирающего от жажды, подходили к нему, и продавали бутылку, а то и две. Почему мы ходили вместе, я до сих пор не пойму, но, думаю, Илья просто боялся идти один.
Летом схема была еще более проста: он садился на велосипед и объезжал ближайшие кварталы. Водка уходила моментально. Точно так же улетали и деньги. Теперь, в ларьке, когда Илья стал практически властелином умов на несколько кварталов вокруг, он чувствовал себя в своей тарелке, он был царь и бог. Впрочем, все на свете имеет свою цену, и ему в этом предстояло еще убедиться.
Как оказалось, электричество в ларек было проведено от уличного освещения, поэтому обогреватель начинал работать и свет появлялся только ночью, когда фонари загорались. Стоял сентябрь, днем в ларьке было холодно и темно. Как работали дневные продавцы, можно было лишь гадать, потому что света, проникающего через маленькое оконце, было явно недостаточно.
– Водка есть? – хрипло спросил кто-то в окошко, как только Илья поставил бутылки на витрину.
– Есть, привезли, – ответил Илья.
– Мужики! – заревели снаружи, и я вздрогнула от этого крика. – Мужики, греби сюда! Тут водку дают!
Возле ларька образовалась очередь. Хватали сигареты и водку. Улучив момент, Илья достал из сумки несколько блоков сигарет, распечатал.
– Про эти Беня не узнает, эти наши будут, – сказал он, счастливо улыбаясь.
Водка таяла, как снег под ярким весенним солнышком. К воплям и крикам пьяных я быстро привыкла. Пересчитывать деньги и высчитывать сдачу мне было не впервой. Ночью, когда поток покупателей иссяк, мы по очереди отдыхали на лежанке. Илья умудрился даже поспать, а я просто пару часов полежала, прислушиваясь к звукам ночной улицы. К утру свет отключили, и основательно замерзнув, часов в семь мы подсчитали выручку, товар и стали ждать Бенедиктова. Наш барыш превзошел все мои ожидания – восемьдесят тысяч рублей. Даже при условии, что мы должны были отдать сорок тысяч Бенедиктову, оставалось по двадцать штук на нос. И это за ночь!
За месяц до этого я работала почтальоном. Мне обещали платить пятнадцать тысяч рублей, и это были деньги! Проработала я чуть больше трех недель, потом начались дожди, и я заболела. После этого на работу уже не вышла. Мне заплатили три тысячи. Три. А тут – двадцать! В этот момент мне показалось, что жить можно даже в Ангарске. По дороге домой мы зашли в магазин и в первый раз за долгое время я купила колбасы, сыру и банку свиного паштета!