Я видел, как один человек стремится к одной цели, а другой – к другой. Я видел людей, зачарованных самыми разнородными предметами, людей, находящихся во власти мелких и одновременно необъяснимых замыслов и грез. Анализируя каждый случай в отдельности с целью понять причины невероятного количества попусту растраченной энергии, я понял бессмысленность и всех поступков, и любого усилия. Существует ли хотя бы одна жизнь, не пропитанная жизненными заблуждениями? Существует ли хотя бы одна ясная и прозрачная жизнь без унизительных корней, без выдуманных оснований, без порожденных желаниями мифов? Где оно, действие, свободное от всякой полезности: где найти ненавидящее раскаленность солнце, или ангела в лишенной веры вселенной, или праздного червя в брошенном на произвол бессмертия мире?
Я понимал теперь, почему монахи-отшельники и пещерные созерцатели проявляют так мало энтузиазма, когда им предлагают вернуться в мир. Что в нем делать? Мастурбировать на скачанный из торрента порнофильм, запрещенный в Австралии из-за маленьких молочных желез актрисы? Жевать попкорн, наблюдая за битвами сортирных гладиаторов блогосферы? Стоять в угарной пробке на ярко-красном "Порше"?
Что же касается влюбленных, то они были бы отвратительны, если бы их посреди их ужимок не коснулось предчувствие смерти. Страх перед окончательной истиной притупился; он превратился в назойливый рефрен, и люди о нем уже не думают, так как они выучили наизусть вещи, которые, просто мельком увиденные, должны были бы увлечь их в бездну или к спасению. Обнаружение ничтожности Времени породило святых и поэтов, а еще – отчаяние немногих влюбленных в анафему одиночек.
Люди говорят: "все проходит", но скольким из них понятен масштаб этой устрашающей банальности? Чтобы все понять, одному индийскому принцу оказалось достаточным увидеть одного увечного, одного старика и одного мертвеца; мы тоже их видим, но ничего не понимаем, ибо в нашей жизни ничего не меняется. Мы не можем отказаться отчего бы то ни было; между тем очевидность суетности нам вполне доступна. Суета – лучший лекарь. Можно засуетить любое чувство, мысль, жизнь; недаром любовь – это всегда остановка, выпадание в другое измерение. Больные надеждой, мы все чего-то ждем, а ведь жизнь есть не что иное, как ожидание, превратившееся в гипостаз. Мы ждем всего – даже Ничто, – лишь бы не остаться навеки во взвешенном состоянии, лишь бы избежать удела равнодушного божества или трупа. Вот так сердце, сделавшее для себя аксиомой Непоправимое, еще надеется получить от него какие-то подарки.
Объятие полезно для здоровья. Оно укрепляет иммунную систему, излечивает депрессию, снижает стресс и улучшает сон. Оно омолаживает, придает силы и не имеет никаких нежелательных побочных эффектов. Объятие – поистине чудодейственное средство от любых болезней. Объятие совершенно естественно для человека. Оно органично, обладает природной сладостью, не включает в себя искусственных компонентов, не загрязняет воздух, не портит окружающую среду и оказывает стопроцентное благотворное воздействие. Объятие – идеальный подарок. Великолепно подходит для любого случая, его приятно как давать, так и принимать. Оно показывает вашу заботу, не требует дополнительной обертки и, разумеется, полностью себя окупает. Объятие практически лишено недостатков. Не требует смены батареек, не подвержено инфляции, не портит фигуру, не связано с ежемесячными взносами, защищено от грабителей и не облагается налогом. Объятие – недостаточно использованный ресурс, обладающий волшебной силой.
Они вруньи, кашлюньи, лакомки, ротозейки, потому что истина оскотинивает и снедает их. Так мы и сидели, морально и физически шпионя друг за другом, когда в квартиру позвонили и в комнату сразу же, без паузы, ввалились четыре женщины, намазанные, рыжие, дебелые – сплошное мясо, драгоценности и фамильярность.
В кондитерских магазинах женщины поедают пирожные, не отходя от прилавка. Почему-то мужчины так не делают. А эти – забегут в магазин, точно в уборную, и тут же, в толчее, у всех на виду лопают! Сластены. От маленьких до старух. Смотреть, как они едят – неудобно, что-то бесстыдное угадывается в их позах, жестах, в их кусании, жадном как любовные поцелуи. Полакомится, оботрется и пойдет дальше, своей дорогой…
Я индивид с мошонкой. Слова эти он повторил три раза, говоря же в третий раз, потряс сквозь штаны детородным органом. А человек – это всего лишь жалкий мудак… половой гигант! да ему до мухи-то далеко! да, до мухи ему ещё ой как далеко! чего стоят все эти потуги на продолжение Рода? какого Рода?.. долгие приготовления! маленькие подарочки! отсасывания! клятвы! жеманство! все банальности и вопиющие непристойности жизни; вминаясь в их живот, лизнем здесь, пососем там, а что потом?.. восемь дней лежим на боку! правда! Сперматозоид созревает в яичках мужчины около 72 часов, миллионы их смешиваются с простатическим соком и готовы в бой. Вы не согласны насчёт мухи? мухи, которая каждую минуту выстреливает сто раз? вот это половой Гигант! настоящий Гигант!
Рано или поздно – все шло к этому. Увы. Покойный евнух Харлампий говаривал: страдать будут не самые длинные и толстые, но самые умные и извилистые из вас. Прав оказался старичок… Да, я умен. Это признал даже Коротышка-3. Я жилист и извилист. Я подвижен и динамичен. Я танцую сочную самбу и скользкую ламбаду, я верчусь дервишем сексуальной пустыни, я кручу хулахуп всеми пятью вагинальными кольцами. Я упруг. Если на пятивершковое тело мое натянуть тетиву, стрела вылетит в окно королевской спальни, просвистит над розарием и упадет в зеленый лабиринт дворцового сада. И наши дылды проводят ее завистливыми взглядами своих улиточных глазок. Если меня оттянуть и отпустить, я могу вышибить последние мозги у очередного любовника королевы. Например, у нынешнего.
Просто… есть пределы. Предел. Может, я просто устал. Не физически, не физически… Депрессия? Возможно. Душевная смута? Пожалуй. Сложность характера? Да уж! Как опасно долго засидеться в любимчиках. Еще опасней прочитать много книг. Я – личность. Этим все сказано. Есть вещи в себе, которые себе же трудно объяснить.
Девицы в вороных колготках, чем бредит юный свинопас. Короткая приятельница. Белогрудая и бело-шейная. Бесцеремонные смуглые руки, ловкого поведения. Мадемуазель-стриказель, бараньи ножки, же ву при! Мадам-Продам, недотрога бульварная, отставная невинность. С бархатным телом на стальных пружинках.
Осознав происшедшее, ощущаешь себя как бы жертвой случайной связи – связи эгоистических обстоятельств, времен. Ты словно облеплен весь паутиной, запутался в неких липких сплетениях, в некой пряже. Проклятые парки. Смотрите, как я спеленут, окуклен. Немедленно распустите. Мне оскорбительно. Где же ваше хваленое благородство? И муха ли я? Вы слышите? Видимо, нет. Во всяком случае – ноль вниманья. Неслыханно. В общем, типичное удовольствие ниже среднего. Так вы шутили когда-то в юности. То есть не вы, а они, иные. А тебе, осознавшему происшедшее во всей его неприглядности, было не до веселья. Наоборот, обретаясь в силках присущего априори наречия, ты впал в хроническое угрюмство. И если порой улыбался, то лишь из вежливости; да и то сардонически. Впрочем, жизнь обставляла.
"Если ты упал и ударился, тебе больно или ты получил моральный удар, или когда ты чувствуешь, что тобой овладевает ярость, сделай очень глубокий вздох, два или три раза, а еще обязательно сходи пописай", – советовал нам учитель по гимнастике, когда мы были еще подростками. Это был старый вояка. Я всегда следовал его совету, я не рискну поклясться честью, что это действовало, в любом случае я уверен, что если бы я ему не следовал, все было бы намного хуже. Так что я дышу, как предписано, затем я решаю сходить опорожнить мой мочевой пузырь в раковину в ванной. Это не из-за того, что в моей квартире нет отдельного туалета, крошечного, но исправно выполняющего свои функции, просто именно в раковину мне удобнее всего выпускать мою струйку. Агата этого вовсе не одобряла. Агата в этом вопросе рассуждает как женщина. О, что она за женщина! Она находит совершенно естественным, что, если не учитывать справление другой жизненно необходимой нужды, при которой оба пола почти присаживаются на корточки, унитаз был разработан скорее, как удобное сидение для дам, чем надлежащий приемный сосуд для мужской струйки. Мужчина писает стоя, это его привилегия и гордость, а так как унитаз гораздо ниже и если не проделывать эту операцию с предельным вниманием – почти невозможным в случае крайней нужды – брызги неизбежны и с этим ничего не поделаешь. И если вы не хотите прославиться как грязная свинья, приходится подтирать, недовольно ворча, случайные капли на стенах, на полу, с помощью квадратиков туалетной бумаги, расползающихся в руках. Короче, идеальным и дружественным сосудом для мужской струйки является раковина, находящаяся как раз на нужной высоте, вы выкладываете свой драгоценный багаж на приветливый фаянс с приятными контурами, это удобно, это счастье, облегчившийся самец может снова застегнуться, просветленный, раскованный, переполненный сокровищами доброжелательности ко всему людскому роду. Так что раковина в ванной.
К тому же надо принять во внимание, что в больнице всегда жарко и у сестер под халатом обычно почти ничего нет, разве что лифчик и трусики, четко различимые под полупрозрачной тканью. И это, несомненно, создает некую эротическую ауру, легкую, но устойчивую, тем более что они к тебе прикасаются, что ты сам почти голый, и так далее.