- Что, выпялился? - кричала она очередному радетелю за народное благо. - Что, надрал народ, и радуешься? Морда-то, как блин, так и лоснится! Куда миллионы попрятал, гад! Где зарплата? Где пенсия?
Тётя Поля была, конечно, права.
Я ещё помнил о том, как мы жили с матерью от получки до получки. Но вот как донести этот крик души до вышестоящих чиновников… Вот в чём вопрос…
Может, действительно - воровать? Только так и можно побороться за свой справедливый кусок в делёжке общественного пирога?
Вор у вора дубинку украл…
Но когда тётя Поля сотрясала стены коммунальной кухни своими криками, хотелось ответить ей чем-то подобным. Послать её, извините, подальше.
Кричать в кухне и ругать телевизор было проще всего. Я даже иногда задумывался о том, что творится в душе у такого, постоянно кричащего, и постоянно ругающего всех человека. Б-р-р-р…
Даже справедливость ругани уходила на второй план.
Крики тёти Поли медленно затухали, ударяясь, как в подушку, в тихого и безвольного (казалось бы) дядю Петю.
Но если дяде Пете случалось выпить… Упаси Бог встать на его пути в такое время!
- Зашибу! - вопил Петя! - Сгною!
- Тише, тише, - пыталась унять его тётя Поля, - тише ты…
- Я на вас управу найду! - продолжались крики, перемежаясь матерной руганью, - Я в карцер вас упеку! Колька, сучонок! Тебя первого! Первого!
Крики дяди Пети продолжались, обычно, не долго. Пар быстро уходил в гудок.
Послушав, какими словами ругается во хмелю дядя Петя, я однаждя спросил у его супружницы, в чём причина такого специфического набора слов.
- Так он же всю жизнь… всю жизнь…
- Что "всю жизнь"?
- Зэков охранял.
- А…
- Чуть крыша не съехала, от такой работы, - вздохнула тётя Поля. - Они ж сволочи…
Я сочувственно покачал головой.
"Сколько там осталось, крыши этой, - подумал я - Чему там съезжать…"
- А кто такой Колька? - поинтересовался я.
- Колька? Так это сын наш. Сидит, уже третий год. - За наркоторговлю и содержание притона.
Тётя Поля посмотрела на меня, и вздохнула ещё раз:
- Наркоман он… Вторая ходка уже. Выйдет ли живым-то…
Глава 27
Новый, 2000 год, мы встречали вместе с Леной на смене в клубе. Я "заработал" в новогоднюю ночь больше четырёхсот долларов.
Разряженная публика, крики, смех, брызги шампанского…
Размалёванные рожи в масках, карнавальные костюмы… Смотреть трезвым на всю эту вакханалию было тяжеловато. "Стрёмно"…
Особенно, на фоне разговоров про смену тысячелетия, "милениум", конец света, и всё такое прочее.
Я смотрел сначала на резвящуюся и вопящую публику. Потом на ту же публику, уже с трудом стоящую на ногах, дерущуюся и блюющую. (Саша и Лёха потрудились в эту ночь на славу).
Смотрел я на людей, и думал о том, что, может быть, конец света был бы в самый раз, чтобы прекратить все эти конвульсии одним махом, и больше уже не мучиться.
После смены мы сами порядком надрались в своём узком кругу, и больше в мою голову таких радикальных мыслей не приходило.
А потом мы с Леной на такси отправились ко мне. К Лене приехали родственники матери, в количестве трёх человек, поэтому пришлось ехать ко мне в коммуналку..
Мы расстелили постель, свалились в неё и выпили на двоих ещё одну бутылку шампанского. Закусили икрой и фруктами, и пожелали себе долгих лет жизни, здоровья и счастья.
Было часа три, когда мы, наконец, решили выспаться после трудной смены.
Не тут-то было! Это же был Новый год!
Дядя Петя почему-то не протрезвел до этого времени. Может быть, причиной тому являлись телевизионные крики о том, что приближается конец света. Потому что вместе с концом света, как можно было догадаться, приближался и последний Божий суд.
А на суде уже окончательно должно было определится, кому гулять по райскому саду, а кому жариться на сковородке.
Видимо, дядя Петя не был уверен в том, что именно он будет гулять по небесным садам. От этого крики его были сильнее, чем обычно.
- Суки! Сгною всех!
Причитания тёти Поли не помогали.
- Петя… Петя, уймись…
- Отстань от меня, сука! Это твой ублюдок на кичи штаны протирает!
- А ты где был? - возвысила голос тётя Поля. - Ты где был, когда он из твоего кармана деньги воровал?
- Я был на службе! Я Государству служил! Не то, что ты, сука, в своём магазине давала всем, направо и налево!
- А ты что, свечку держал?
- Да я тебя… Б…
Милые мои соседи поздравляли друг друга с Новым годом. Что милениум, что делириум…
Мы с Ленкой не молгли спать. Пришлось нам подняться. Мы уже начали одеваться, чтоб поехать куда-нибудь… Мы могли себе позволить снять на пару дней номер в какой-нибудь, не самой плохой гостинице, и провести свои выходные, как белые люди.
Но мы не успели уйти.
За дверью послышались совсем уж дикие крики, мат, удар с металлическим звоном, затем - звук падения тела. Мы выскочили в коридор.
В коридоре стояла, держа пустую сковороду, тётя Поля. Петя валялся ничком и слегка подрагивал всем телом.
- А-а-а… - вопила Поля, - Петя… Петюша мой… Ай, что же ты наделал… что же ты наделал… Что ж это я натворила… Убила, убила тебя…
Петя не подавал признаков жизни. Я склонился над ним. Холодок пробежал у меня по спине. Был человек, и нет человека…
Как хрупка человеческая жизнь… любая случайность… любая сковородка может прервать её… Господи!
Однако, нашего человека не так-то просто добить, пусть даже и сковородой. Петя застонал, закряхтел, выматерился и открыл глаза. Слава Богу!
- Слава Богу! - тётя Поля с размаху плюхнулась на колени. - Живой! Живой, Слава Богу…
- А ты, сука, чего хотела? - прохрипел любящий супруг.
Мы с Леной помогли Поле поднять Петю и занести-завести его в их квартиру, на диван. Петя ещё матерился, но тихонько, уже без злобы. Поля приложила ему на темя холодную примочку.
В квартире соседей было довольно чисто. В буфете стояли хрустальные рюмки, на комоде - фарфоровые фигурки. Комод был застелен белой салфеточкой в дырочку.
Я посмотрел на эту салфеточку, и мне захотелось плакать.
Может быть, тому виной был выпитый алкоголь… не знаю… но мне вдруг стало так жаль этого Петю и эту Полю, и их непутёвого сына, и тех зэков, которых охранял Петя, и всех его коллег по охране всех зэков всего мира…
Мне было жаль и себя самого, и Лену, и мать… и отца…
"Господи… - подумал я, - что же это? Почему всё так… так…неправильно…".
- Спасибо, ребята, - поблагодарила нас тётя Поля. - теперь уже всё нормально. Всё, раз на диван улёгся - значит, уже успокоился…
Угу… всё нормально. И тут - тоже всё нормально, всё окей…
Мы никуда с Леной не поехали. Через полчаса в нашей коммунальной квартире спали все: и Петя, и Поля, и Лена, и я.
А милениум, вопреки ожиданиям, не принёс ничего нового. Следующая смена в "Зелёной птице" ничем не отличалась от предыдущей. Конца света так и не наступило. Всё осталось на своих местах. Всё было нормально.
Глава 28
Ответ от отца я получил после Нового года.
"Здравствуй, сынок! Здравствуй, Василий! Как я благодарен тебе за письмо!
Сынок, мне трудно писать. Здесь, на зоне, всё видится иначе. Я смотрю на свою жизнь под иным углом зрения, понимаешь?
Как мне это ни больно, я вижу, что наделал много ошибок. Ты ведь у меня уже взрослый, и сможешь меня понять. А не сможешь - что ж, я сам виноват.
Я прошу у вас прощения. У тебя, и у твоей матери. Я слишком увлёкся.
Ты знаешь, что я не хотел прозябать и жить на нищенскую зарплату. Сначала меня занимал сам процесс свободного достижения своей цели. А когда стало получаться, мне понравилось пользоваться результатами.
В зависимости от этих результатов я и оценивал себя. Я был горд собой. Поверь, было чем гордиться! Ведь я начал с нуля и много достиг.
Мне до сих пор не до конца ясно, как и почему я попал сюда. Может быть, помогли конкуренты. Я ведь лишился почти половины того, что имел.
Сейчас я думаю, что мне нельзя было забывать о вас… Всё в этом мире взаимосвязано, только мы не понимаем, как. Если бы понимали - происходящее не было бы для нас неожиданностью.
Прости меня. Пока я достигал, ты рос без меня. Я любил твою мать. Но… Пойми, я любил и Наташу. Многое я сделал для неё, и с ней. Я люблю Вику. Так люблю… до боли.
Прости меня. Когда я выйду, мы пойдём с тобой в кафе, и попьём пивка. Мы поговорим с тобой обо всём. Я мечтаю об этом…
Я хочу хоть немного загладить свою вину перед тобой и перед твоей матерью. Чтобы вы перестали считать копейки, чтобы ты смог поступить в институт и спокойно учиться. Я напишу Наташе, чтобы она переоформила документы. Я хочу, чтобы одно из оставшихся у меня кафе принадлежало тебе.
Ещё раз прости меня. Передай матери, что я прошу прощения у неё. Как она? Не вышла замуж?
Остаюсь твоим отцом. Теперь я буду ждать встречи с тобой. Пришли мне свою фотографию, а то я помню тебя только ребёнком. Прости ещё раз.
Отец".
Письмо отца лежало передо мной. Я его перекладывал с места на место, складывал, раскрывал снова. Читал вдоль, поперёк и наискосок…
Эх, отец… Знал бы ты, как мне не хватало тебя… И никакое кафе…
Хотя, конечно, кафе - это было бы неплохо.
И тут я начал фантазировать. В своих мечтах я уже был хозяином кафе. Я подъезжал к своей собственности на крутой тачке. Менеджеры склонялись передо мной и несли мне выручку…