- Были. Только ты забываешь, что и хорошие, казалось бы, кавказцы, помогают плохим при случае. Это они внешне нам ничего плохого не делают, но они повязаны друг с другом. А мы все порознь.
Опять долго молчали. Павел снова заговорил первым:
- А тебе не страшно? Ведь все, что вы делаете незаконно. И рано или поздно вы все, вместе с Иноземцевой, можете оказаться за решеткой.
Горин издевательски хохотнул:
- А где ты видишь закон? У милиции? Так нашу местную милицию я с великой радостью поставил бы к стенке и сам их, из автомата. Еще в ночь переворота хотел, да Анна Николаевна не позволила. Ты вот говоришь, "за решеткой окажемся". А знаешь ли ты, что соседние районы по нашим стопам пошли? Что молчишь? Крыть нечем? А я тебе скажу, мы Анну Николаевну во главе района хотим поставить. Законно! И хотим, чтобы разные там Коломенцевы за решеткой оказались. А правительство с народом воевать не будет, ты ведь и сам это знаешь.
Павел примиряюще положил ему руку на плечо:
- Не злись! Я ведь просто понять хочу, в чем тут дело? Потому и спрашиваю.
Горин внимательно посмотрел ему в глаза и уже более миролюбиво ответил:
- А ты с ребятами поговори. А еще лучше, с Ниной Васильевной, домоправительницей Анны Николаевны. Иноземцеву лучше не трогай, ей и так тяжело вспоминать. Ты сам это понять должен.
Оба снова закурили. Холод забрался Павлу под рубашку и он зябко поежился. Юрий заметил:
- Чего без куртки?
- Куртка в машине осталась, а ее будить не хотел.
- Сейчас что–нибудь придумаем.
Горин решительно подошел к крайней избе и постучал в наличник. Сразу же выглянуло старушечье лицо. Юрий попросил:
- Баб Мань! Дай что–нибудь накинуться человеку. Замерз он. Я верну потом.
Не говоря ни слова, лицо исчезло и почти сразу же на крылечке появилась сухонькая старушка с фуфайкой в руках:
- Не знаю, ладна ли будет. Он вон какой большой!
Взглянула, прищурясь, на побледневшее лицо Светлова:
- На плечи–то накинь, накинь! Вы бы давно постучались, ведь я все равно не сплю. Пойдемте–ка, я вас горяченьким чайком напою.
Горин поблагодарил:
- Спасибо, баб Мань, но я на посту. А он пусть идет. Павел, сходи погрейся.
Светлов кивнул и следом за старушкой вошел в дом. Баба Маня сразу же скрылась в кухне, а Павел прошел в чистенькую горницу. Сел у окна, чувствуя как тепло обволакивает тело. Старушка появилась с чашками и сковородкой в руках:
- Поешь вот. У меня тут картошка пожарена. Вчерашняя правда, но хорошая. На масле жарила.
Павел поблагодарил:
- Спасибо большое. А вы одна живете?
Баба Маня присела на стул возле другого конца стола, сложила сухонькие руки на коленях и ответила улыбаясь:
- Старик мой помер давно, а я вот все живу. Сын с дочерью в городе живут своими семьями. Меня все зовут к себе. Да не хочу я ехать–то. Всю жизнь здесь прожила. А ты чей будешь? Я в городе–то многих знаю.
Павел улыбнулся:
- Я из областного центра приехал, да вот попал тут.
Старушка покивала головой:
- Сейчас в городе полегче жить стало. Дай Бог здоровья Иноземцевой Анне Николаевне!
От этих слов оперативник едва не свалился со стула. Поперхнулся картошкой и долго мучительно кашлял. А прокашлявшись, спросил:
- Но ведь в районе у вас стреляют!?!
Баба Маня пожала плечами:
- Так и что из этого, что стреляют? В войну тоже стреляли. Вот у меня три внучки в городе есть. Так месяц назад, ни одна из них, не рискнула бы вечером пойти в кино или на танцы. Взрослые девки, самое время с парнями гулять, а они дома сидели. После девяти вечера путные девки на улицу ни ногой! Машины по городу ездили, а в них эти самые, черные. Затаскивали девок припозднившихся, да за город увозили. Мне, старухе, стыдно сказать, что они с ними делали. И случаев таких не один был. И в милицию сообщения были, хоть и не каждая девка с таким позором туда шла. Да только толку не было, ни одного из этих аспидов не посадили. Тут Ленка моя, дочь, пару дней назад приезжала. Говорит, что внучки теперь и на танцы ходят, и в кино. Не боятся! Вот я и молюсь теперь, чтоб Иноземцева подольше в районе командовала, да порядок навела.
Баба Маня ушла на кухню, а Павел замер за столом. Прямота и простодушие старой женщины поразили его. Приглушенный разговор за окном отвлек Светлова от размышлений и он выглянул на улицу. Посреди дороги разговаривали Иноземцева и Горин. Оперативник встал, заглянул на кухню к бабе Мане:
- Спасибо вам большое! Извините за беспокойство. Пойду я.
- А чай–то?
- Потом как–нибудь. Ватник я вам оставляю. У меня в машине куртка лежит. Мне не хотелось будить спящего человека. Спасибо еще раз.
Светлов вышел на улицу. Иноземцева поздоровалась:
- Доброе утро, Павел Юрьевич! Я даже не слышала, как вы встали. Какие планы на сегодня? В город поедете поговорить с Коломенцевым или со мной в соседний район прокатитесь?
- С вами.
- Тогда предупреждаю - не вмешиваться. Люди сами будут вершить суд. Это их право. Вы только наблюдатель, согласны?
Павел задумался, быть сторонним наблюдателем не хотелось, но выбора не было. Он прекрасно понимал, что в случае отрицательного ответа Иноземцева отправит его под охраной в город и согласился:
- Хорошо. Но обещайте не допустить кровопролития.
Женщина резко ответила:
- Я ничего вам не обещаю.
Сразу же отвернулась от Светлова к Горину:
- Собирай ребят и выводи пленников.
Через десять минут хмурых кавказцев со связанными за спиной руками, погрузили в крытый грузовик. Светлов заметил, что их всего одиннадцать и подошел к Иноземцевой:
- Пленников ведь было четырнадцать? Где еще трое?
- Их я отправила ночью в город. С ними решим потом.
И, показывая, что разговор окончен, крикнула:
- По машинам!
Села в свой "Джип". Павел вскочил с другой стороны и захлопнул дверцу. Сзади уже находился Горин. Колонна из трех машин выехала из деревни и направилась в соседний район…
Только к Новому году Анну выписали из больницы. От работы в библиотеке она отказалась и теперь занималась хозяйством. Много шила и часто ездила в город. Мужа и сына она любила по–прежнему, но часто с печальной улыбкой глядела на их возню на полу. Весной Анна съездила в Подмосковье, в одно из садоводческих хозяйств. Привезла саженцы новых сортов яблонь, груш, слив, вишен, ягодных кустарников и множество семян овощей и цветов. Саженцы, вместе с мужем, рассадила по всему участку. Некоторые саженцы и семена продала. Жизнь понемногу вошла в привычную колею. В конце весны Иноземцевы поставили в доме телефон, чтобы можно было без проблем звонить родителям Анны.
А потом началась перестройка. Демократы, коммунисты, правые, левые - все это для Анны было "Филькиной грамотой". Политикой она не интересовалась. Но узнав, что теперь можно арендовать и даже выкупить землю у колхоза, поговорила с Андреем и отправилась к председателю. Издерганный нехваткой денег, горючего, запчастей и жалобами колхозников, Серов махнул рукой и подписал договор, сказав:
- Кто–то должен кормить Россию. Дай Бог, чтобы у вас получилось!
Так у Анны и Андрея оказалось в аренде заброшенное поле в два гектара на берегу реки. Андрей выкупил у колхоза старый трактор с плугом, окучником, бороной, дисками и телегой.
В конце сентября продисковал поле, затем увез на него несколько телег навоза. Вдвоем с Анной раскидали навоз по всей площади и Андрей старательно вспахал поле под зиму.
К этому времени у них на участке возле дома стояли три больших отапливаемых теплицы. Одну из них Анна заняла под рассаду и все поле они засадили в конце весны капустой. Для этого пришлось нанимать людей. Колхоз почти развалился и желающих заработать было много. Наняли и двух сторожей с собаками. В комиссии по частному предпринимательству зарегистрировали свое хозяйство и стали первыми в районе фермерами. Лето оказалось дождливым и капуста уродилась отменной. Сдавать ее за бесценок государству Анна не захотела и наняв грузовую машину, отправилась торговать в областной центр. Заезжала в микрорайоны и торговала прямо из кузова. На третий день к ней подошли трое крепких ребят. Один спросил:
- Откуда капуста?
Анна спокойно ответила:
- С района. Выращена без химии.
Парень ухмыльнулся:
- А мы не покупатели! Ты на нашей территории торгуешь, а за это надо платить.
- За что это я должна платить? За аренду колхозу я уже заплатила. У меня и документы есть.
Один из парней резко оборвал ее:
- Ну вот что, тетка, или платишь или…
Анна разозлилась:
- Что или?
Парень хмыкнул:
- Там увидишь…
Анна подтянула к себе топор:
- Шли бы вы, ребята, по–добру по–здорову. Пока я милицию не вызвала!
Первый весело расхохотался и обернулся к приятелям:
- Видал? Она еще и в милицию верит! Да не поможет тебе милиция. Все везде нами схвачено.
- Кем это, вами?
Парень удивленно уставился на нее:
- Да ты откуда приехала?
- Не твое дело!
- А газеты читаешь?
- Нет. Времени не хватает.
Ребята переглянулись:
- Что будем делать?
- Пошли, у Алика спросим.
Парни ушли, а к Анне подошел шофер:
- Поехали отсюда!
Женщина поглядела на него:
- Зачем? Торговля хорошо идет. К вечеру все продадим.
- Да ты что! Это же рэкетиры были. Сейчас нагрянут человек десять, могут все отобрать и нам навламывать. Я уже слышал о подобном. Поехали от греха.
Но Иноземцева "уперлась":