– В конце концов, это частное мнение читателя, которое может не совпадать с позицией редакции. Если не выгорит, мы ничего не теряем. Напишем, что это одна из теорий, которая имеет право на существование. Все увидят, что в нашей газете есть разноголосица мнений и взглядов. В любом случае очков наберешь, – подвел итог Татищев. Он всегда так строил свои разговоры с начальниками, чтобы последнее слово всегда оставалось за ним. Ему казалось, что так хоть как-то сохраняет чувство собственного достоинства.
"Паранойевская правда" внимательно прочитывалась сотрудниками администрации мэра и местными пенсионерами. Может быть, ее кто-нибудь и еще читал, но эти читали точно. Если для пенсионеров, это было скучное, но бесплатное чтение, то для мэрских сотрудников, как правило, закодированный сигнал от шефа. Их не вводили в заблуждение названия рубрик "Давайте помечтаем", "Поддержим паранойевского предпринимателя", "Что мы думаем о мэре". Они искали в тексте сигнал, пытаясь расшифровать, кому он адресован. Как правильно, а, главное, вовремя среагировать. Поэтому, когда письмо появилось в газете, в рубрике "Читатель ставит проблему", расшифровать его чиновникам не составило большого труда: мэр готовит что-то грандиозное, и адресовано всей администрации. Это было понимание на собачьем уровне: понимать-то понимали, а сказать не могли. Оставалось ждать только команды хозяина. Но в кругу домочадцев чиновники могли себе позволить некоторые вольности в предположениях о том, что же все-таки готовит мэр. Наиболее смелые даже заключали со своими любовницами пари. И даже пытались строить свои предположения. Но большинство сходилось в том, что мэр уже скопил деньжат, чтобы прикупить себе место в партийном списке на будущих выборах в Государственную Думу. Скептики же утверждали, что без отмашки своего хозяина мэру никакие деньги не помогут. В чем-то они, конечно, были правы.
Штука вся в том, что и у Меньшикова был хозяин, который пока никак не отреагировал на публикацию. Что он отреагирует, Александр Данилович не сомневался. Только, как и когда? Вечерами Меньшиков читал комментарии к письму в Интернете. Открытие городского сайта мэр считал сильным своим ходом. Никто не упрекнет его, что в городе нет свободы слова. Вот, пожалуйста, пишите, что хотите. Никто не запрещает. Выпускайте пар. И пар выпускали. Причем и противники, и группа поддержки мэра в выражениях не стеснялись, и уходили настолько далеко от темы, что Александр Данилович, читая комментарии, каждый раз удивлялся: "Господи, с кем приходится иметь дело". Дискуссия по письму не была исключением.
Государственник . Интересная гипотеза. Если я правильно понимаю, ее подтверждение повысит авторитет не только нашего Паранойева, но и всего государства. Эта теория позволит нам предотвратить развращение и гибель народа.
Рыбак. Государственник, я так и не смог постичь глубины Вашей мысли, равно же как и отсыла к гипотезе. Но вот патетику про" развращение и гибель народа" оценил. Прогиб, как говорится, засчитан.
Гость. Лучше пусть объяснят почему мы за лиФФФт платим с кв. м. квартиры?
Мы, что? На лиФФФте оказывается в квадратных метрах ездим? У кого какая квартира, то и лиФФФт соответствующий?
И почему жители с первых этажей опять платят за лифт?
Кто из депутатов это инициировал? И кто из них голосовал – "ЗА"?
Огласите весь список пожаЛЛЛ… ста.
Меньшиков выключил компьютер. Эта, потерявшая под конец смысл дискуссия, позволила ему уже более четко видеть, что делать дальше. Надо только дождаться реакции губернатора.
Губернатор позвонил на следующий день.
– Приветствую тебя, Александр Данилович.
– Здравствуйте, Николай Александрович, – ответил Меньшиков, демонстрируя всеми оттенками своего красивого голоса, беспредельное уважение к говорящему.
– Что там у тебя в местной прессе делается.
– Как, что делается? – правдоподобно удивился мэр. – Отражает проблемы города, читатели активно пишут, – забросил пробный шар Меньшиков. Шар точно попал в лузу.
– Читал, читал письмо про Ноев ковчег. Интересная теория. Сам-то что думаешь Данилыч? – губернатор перешел на фамильярный тон, что всегда было признаком благорасположения к собеседнику.
– Что я думаю, Николай Александрович? Изучаем пока проблему, идет плодотворная дискуссия, – осторожно ответил Меньшиков.
– Ты, Данилыч, не темни. "Изучаем проблему". Знаю я тебя, задумал уже что-нибудь. Ты у нас мастер глобальных проектов.
– А, что есть интерес?
– Еще какой. Мне вчера из администрации звонили.
Меньшиков представил, как губернатор показывает пальцем вверх.
– Интересовались, что да как. Сказали, что очень в тему. Стоит над этим проектом поработать. На национальную идею тянет. Хорошая, говорят, колыбель государственности может получиться. Юбилей на 1 сентября планируешь?
– Так точно.
– Замечательно. День знаний, то да сё. Перед молодым поколением обозначена перспектива, которой конца не видно, потому что тянется из глубины веков. У них века, а у тебя только девять месяцев, как у бабы, которую только что оттрахали, чтобы раскрутить тему. Раскрутишь?
Губернатор любил ставить задачи пред подчиненными образно, чтобы не было недомолвок и недопонимания.
– Сделаю. Только вот финансы.
– Что финансы. Готовь предложения по празднованию. Чем сможем, поможем. Свои резервы изыщи, но только аккуратно, чтобы без жалоб, как в прошлый раз.
– Все сделаем, как полагается.
– И, вот, что еще. Неплохо бы под это письмецо научную теорию какую-нибудь. Типа того, что все это подтверждается научными исследованиями. Пусть ученые выскажутся. Сам найдешь такого? Или подсобить?
– Сами найдем. Не беспокойтесь, Николай Александрович.
– Хорошо. Еще бы неплохо, какое-нибудь вещественное доказательство представить. Что-нибудь из остатков ковчега. Должны же в земле быть его остатки.
– Если остались, найдем. Не сомневайтесь, Николай Александрович.
– Только смотри, Данилыч, не подкачай. Если, что не так, я тебя в порошок сотру. Понял?
– Понял, Николай Александрович. Что мы враги себе?
Губернаторское "в порошок сотру" было не более, чем выражением наподобие "так сказать" или "мочить в сортире". На самом деле губернатор было просто милейший человек, а экзальтированные дамочки из движения "Феминистки за единую Россию" даже называли его "обаяшкой". Просто по табелю о рангах Меньшикову положено было бояться губернатора, что он исправно и делал. Субординация в делах государственных дело святое. Ведь, что может произойти, если губернаторы не будут бояться президента, мэры губернатора, а чиновники мэра? Анархия может случиться, и порушится вся вертикаль власти. Конечно, идеальная вертикаль власти – страх до бесконечности. Но вертикаль – это не идеал, а палка о двух концах, поэтому паранойевские чиновники боялись своего мэра, как хорошо выдрессированные собаки.
Паранойевский чиновничий аппарат был устроен так же, как и везде. Исчезни он, никто бы из жителей и не заметил его исчезновения, но сами чиновники от работы изрядно уставали, и даже случались переутомления от дел праведных. В других городах чиновники сами придумывали себе дела, чтобы переутомиться и сказать: "Всего себя отдаю делу служения Отечеству". В Паранойеве же о них заботился мэр, придумывая не просто дела, а работу на перспективу.
Вот и сейчас они бодрым и деловитым шагом спешили в кабинет к мэру на совещание, которое он срочно созвал после разговора с губернатором. Ни у кого из них не было и тени сомнения о тематике совещания. Надвигалось что-то грандиозное.
Мэр строго, но по – отечески оглядел своих подчиненных. Он уже избавился от привычки пересчитывать присутствующих. Об исполнительности и точности паранойевских чиновников можно слагать легенды. Считалось дурным тоном отсутствовать на совещании у мэра даже по причине болезни. Пример героического поведения подал в свое время Василий Алексеевич Голицын, руководитель администрации мэра, сидящий всегда по правую руку от Меньшикова.
Три года назад он был еще всего лишь начальником управления статистики. Должность, конечно, хорошая, с машиной, но не очень хлебная, а хотелось Василию Алексеевичу обеспечить не только свою старость, но и светлое будущее детей, и внуков. А какой может быть прибыток со статистики? Хотя прямо скажем, командир цифрам был он отменный. При нем в Паранойеве выросла зарплата и снизилась смертность, а продолжительность жизни достигла японских высот. Набираться передового опыта приезжали не только из других районов, но и областей. Демонстрируя на всевозможных совещаниях и семинарах красивые и цветные "кривые" роста, всегда добавлял комментарий, но безо всякого подобострастия: "Такие цифры стали возможны только с приходом к руководству городом Александра Даниловича, который буквально насытил паранойевский воздух своим жизнелюбием". Меньшикову голицынские графические и словесные "кривые" нравились, но повышать по службе его не спешил. Да и все хорошие должности были заняты хорошими людьми, которые рисовали графики и кривые не хуже Голицына. А начальник управления экологии и спасения утопающих к своим графикам обязательно присовокуплял стишок с обязательной рифмой к слову "мэр". Тут нужен был нестандартный ход, который смог бы и покорить, и удивить мэра одновременно.