– Как убили! – взвизгнул Коровкин. – А мне теперь, куда? Я уже от места в доме отказался. Влип ты, однако, – заметил Шмелев.
– Да, убили. Вот, посмотри, – капитан уже привычно скинул одеяло с убитой. – Узнаешь?
– Да, узнаю. Наталья Сергеевна это.
– Так ты ее даже по отчеству знаешь. Тогда и фамилию должен знать, – обрадовался Неваляев. Хоть один просвет в следствии намечался.
– Точно, раз отчество знает, то и фамилию…, – подтвердил Шмелев
– Конечно, знаю. Я к ней очень уважительно относился. Наташенька, как же я без тебя теперь. Дорогая моя, ты безвременно усопшая, – продолжал сокрушаться Коровкин.
– Фамилию назови, нетерпеливо напомнил капитан.
– Фамилию? – Коровкин широко развел руками. Он уже успокоился, когда понял, что ему ничего не грозит. – Нет, фамилию я не помню. К чему она мне? Хотя вроде, как на "а" кончается. Для меня главное, что, – начал он разглагольствовать, – не фамилия, а любовь и уважение.
– И этот туда же, – у милиционера уже не было сил, чтобы разозлиться. – Зачем мне фамилия? Что за люди? Живут, не знают с кем. Кстати, а сам ты где ночь провел?
– Алиби, что ли спрашиваете? – уточнил Коровкин. – Глупость какая-то. Зачем мне ее убивать? Поила, кормила. Она мне живая была мне нужна. От мертвой Натальи Сергеевны мне только одни неприятности. Вот без жилья остался. А мне работать надо… Семью кормить.
– Ну, ты мужик даешь! – от удивления Шмелев даже присвистнул. – То на Наташке жениться собирался, то семью ему кормить надо. Ты уж определись.
– Меня твои трудности не интересует, – Неваляеву явно не нравился Коровкин, – Отвечай только на вопрос. Где ночь провел?
– Алка, мое алиби, – осклабился Коровкин. – Ты уж Алла извини, что так получается. Не удалось мне тайну сохранить. Выношу, так сказать, наш роман на всеобщее обозрение. Всю ночь у нее провел. Алк, подтверди.
Капитан с удивлением уставился на продавщицу.
– Как же так? Только что такие речи говорили. А сами…
– Я тебе же говорил капитан, что это за баба, – сказал Шмелев.
– Что сами? Наталья все равно его выгнала. Он мужик в постели справный. Культурный к тому же. Вон, как цветисто говорит. Не пропадать же добру, – нисколько не смущаясь, ответила Алла. – Алиби у него железное. Он, когда проснулся, наверное, подумал, что я на пересменок ушла. Вот и приперся.
– Ну, дела, – только и выдохнул капитан.
– А ты еще спрашиваешь, капитан, почему я охрану из магазина убрал, – подал вновь голос хозяин. – Какая охрана с этой аморальной..
– Это я аморальная? – взвилась по новой продавщица. – Сам чуть ли не полдеревни перетрахал, а мне "аморальная".
– Хватит, – остановил Неваляев, – Без меня будете разбираться, кто кого перетрахал. Скажи мне, – обратился он к Коровкину, – раз ты жениться собирался, значит, ты убитую хорошо знал.
– Конечно, хорошо. Она и была мне жена, только не расписанная.
– Отлично. Тогда скажи мне, почему ты не знал фамилии убитой?
– Фамилия, фамилия, – недовольно повторил Коровкин. – Я же сказал, что тни к чему мне была ее фамилия..
– А как же ты, гад, жениться собирался, без фамилии?
– Женился, тогда б и узнал. А так, зачем мне ее фамилия? Я, что аферист, какой. Это аферисты первым делом фамилию, где живешь? А мне главное человек, уважение.
– Человек, говоришь? – голос капитана стал угрожающе вкрадчив. – А в КПЗ не хочешь? Там тоже люди.
– За что? У меня же Алкино алиби.
– Найду за что. Собрался на бабе жениться, а фамилии не знает. Кому скажи, на смех поднимут. А из-за тебя, гада, протокол составить не могу толком. Будешь у меня сидеть, пока фамилию не вспомнишь!
– Ты, чего капитан. Остынь, он же не при чем, – забеспокоилась Алла. – Ты, что так на невинного человека наезжаешь? Да, я к твоему начальнику…
– Оставь его капитан. Он тут, действительно не при чем, – поддержал Аллу Шмелев, – Кто этой будет по хозяйству помогать, – тем не менее, он не мог не подколоть ее.
Вновь тренькает дверной колокольчик, сразу потянуло холодом. В магазин входят сержант, Скоков и хозяйка дома, в котором убитая снимала комнату. Хозяйке, Евдокии Семеновне, было явно за шестьдесят, но выглядела достаточно бодро.
– Вот, товарищ капитан доставил хозяйку. Комнату осмотрел. Никаких документов не нашел. Только чемодан с вещами, да Евангелие, – доложил Сироткин.
– Наташка, верующая была. Пост соблюдала. Все, как полагается, – встряла в разговор Алла.
– Евдокия Семеновна, – перебил Аллу Неваляев, – нам надо сейчас сделать опознание убитой. Сироткин, подведи ее к трупу, – приказал он сержанту. Старушка встала так, чтобы не видеть труп.
– Узнаете, Евдокия Семеновна, убитую?
– Узнаю, сынок, конечно, узнаю. Наталья это, жиличка моя. И какой же изверг так над ней надругался?
– Ищем, Евдокия Семеновна, ищем. Вот и на вашу помощь надеемся.
– Да, какая же от меня помощь? Я ж ничего не видела.
– Для начала назовите нам фамилию убитой. Откуда она? – спросил капитан безо всякой надежды, так как уже знал ответ.
– Да откуда ж я ее фамилию могу знать? Она ж только ночевать приходила. Или же домой к сыночку ездила. Очень она о нем беспокоилась. А уж заботилась как. И фрукты купит, и сладостей разных наберет, и игрушку обязательно ему везет. Таких заботливых матерей поискать еще надо. Не то, что наши свиристелки местные. Упокой, Господь, ее душу, – Евдокия Семеновна перекрестилась..
– Как же так получается, Евдокия Семеновна, – строго начал капитан, – берете жиличку себе в дом, а документы не проверяете? Вы же знаете, какая сейчас обстановка, а вы без регистрации, без документов пускаете в дом незнакомого человека. Закон нарушаете, Евдокия Семеновна.
– А ты меня не стращай. Поздно уже стращать. Хороший человек и без документов будет хорошим. А Наталья и была такой. За жилье всегда исправно и во время платила. Было время свободное, по хозяйству мне помогала. Имя ее знала, мне и достаточно. А документы пусть твоя милиция проверяет. Она мне рассказывала, что твоим архаровцам по двести рублей в месяц платила, чтобы за регистрацию не цеплялись.
– Это бездоказательно, – возмутился капитан, – за клевету на органы правопорядка можно и привлечь.
– На счет правопорядка не знаю, а орган у вас точно есть, – Евдокия Семеновна оказалась остра на язык. – Ты лучше расскажи, товарищ милиционер, что ты у Натальи по ночам делал? Наверное, документы проверял, ту самую регистрацию искал – старуха неожиданно озорно подмигнула присутствующим.
В магазине стало абсолютно тихо. Назревала сенсация местного масштаба.
– Евдокия Семеновна, измышлениями занимаетесь. Не был я никогда у Натальи. Да, знакомы, но не настолько…
– Я еще только вошла, сразу тебя признала. Только к Наталье ты в гражданской одежде приезжал.
– Врет она все, товарищи. Все закончили, – попытался прекратить неприятный разговор капитан.
– Нет, не врет, – вмешалась в разговор Алла. – Мне Наташка рассказывала, что мент к ней наведывается. Имени, конечно, не называла, но все сходится. Так что не отпирайтесь, товарищ капитан. А ты, бабуль, глазастая, – похвалила она Евдокию Семеновну.
– Ну, было, дальше что? Это моя личная жизнь, я хоть жениться не обещал, – на редкость легко сдался Неваляев. – И к убийству это никакого отношения не имеет.
– Еще, как имеет, – взяла инициативу в свои руки Алла. – Ты нас всех пытаешь, как фамилия, да откуда? Вон, как Костика напугал. Синюшно – бледный весь стал. А сам-то знаешь, как ее фамилия? Неужто в постель полез, а паспорт не спросил?
– Не знаю, – капитан не знал, куда деться от позора. – Мы встречались-то всего раза три…
– Пять, – поправила его Евдокия Семеновна.
– Пусть будет пять… Я же с ней не как милиционер встречался, а как мужчина. Зачем мне ее фамилия?
– А как же на счет бдительности, товарищ капитан? Как же ты с незнакомой женщиной, не узнав фамилии, в постель ложился. А вдруг она террористка, какая, – вовсю куражилась Алла над капитаном. – Лапшу тут на уши вешал о бдительности, о законе. А сам-то…
– Меня все засадить хотел, – подал голос Коровкин. – Я Наталью не осуждаю. Это ее личный выбор. Хотя мне душевно обидно.
– Ты бы лучше бы помолчал, – оборвал его Шмелев. – Ну, капитан, ты даешь! Это, что же получается: использование служебного положения.
– Да, я…
От окончательного позора Неваляева спасло появление в магазине двух мужчин. Один из них решительно направился к капитану:
– Из морга мы. Здесь труп?
– Здесь, – выдохнул с облегчением Неваляев.
– Оформляйте документы, да будем забирать. Нам еще за двумя "жмуриками" ехать.
– Сейчас оформлю, – ответил капитан. – Труп, как неопознанный пойдет.
– Алкаш, что ли какой?
– Нет, продавщица.
– И что никто не опознал?
– Опознать-то опознали. Фамилии не знаем. Паспорт не нашли.
– Вы, народ, даете, хотя нам все равно. Пусть будет неопознанный.
– Это как, неопознанный? – всполошилась Евдокия Семеновна. – Это что ж, как бомжа ее неизвестно где схоронят?
– Да, бабуль, именно так, как бомжа, – подтвердил один из санитаров.
– Сынок, – обратилась она к капитану, – сделай что-нибудь. У нее же сын где-то остался, а он не будет знать, где могила матери. Я заберу ее, да рядышком со своим мужем схороню. Она ж не бездомная, какая.
– Подучается, что бездомная, – как-то печально заметила Алла, и никому не нужная. Каждый попользовался ею, как мог, а теперь, знать не знаем.