– Как-то не прикольно, – наконец, выдавил из себя он.
– Как бы по типу, – заботливо подсказала Наама.
– Че за шняга? – Марков ощупал себя. – Я какой-то типа не такой...
– Ты как раз именно такой. Типа, – довольно произнесла Наама.
– Герман? – вдруг прощебетала какая-то юная блядиночка, отлепившись от стайки подруг. – Это как бы ты?
– Это реально я! – с радостью закричал Герман. – Блин, от всего избавился! Живу как беспонтовый лузер, завтра на работу нормальную устроюсь... Нет, блин, мне же бабки по типу за лошадок отвалят. Слышь, Анжелка, а у тебя папандер все еще при должности?
– А кто ваш папа, Анжелика? – умильно спросила Наама юную особу, с обожанием, глядящую на Германа.
– Мой как бы папа... Его из правительства за воровство уволили, и он стал крупным банкиром, – прощебетала девушка. – А вы, простите, Герману кто?
– А вы, милочка? – весело спросила Наама.
– А я его герлфренд, – с достоинством произнесла девушка. – Я в Париже стажировалась два месяца, вчера только приехала, а к Герману только завтра собиралась, а он как бы тут, вот прикольно, я по типу в шоке!
– Вау, – с грустью сказала Наама. – Как бы блин...
Она разочаровано посмотрела на Маркова, повернулась, и пошла прочь.
– Стой! – Герман догнал ее – Ты, блин, будто бы мне не изменяла!
– Дело не в этом, – ледяным тоном произнесла Наама. – Отцепись, убожество!
– Я по типу убожество? Да я крутые бабки сделаю, на чувихе этой женюсь, буду конкретный уважаемый перец! – заорал Герман.
Наама пробуравила его холодным взглядом, речь Маркова стала еще быстрее и бессвязнее.
– Кульно рульно шняга по приколу срублю бабло на халяву женюсь ухвачусь карьера жрать с телками прикалываться вау по типу тачка хауз интеграция конвергенция лизинг толлинг протекция креатив дизайн власть рейтинг как все как бы любят тусоваться с народом блин бабки круто не лузер клевый чел топ-менеджмент, – бормотал Марков. Глаза его были абсолютно бессмысленны, из уголка рта капала слюна.
– Абсолютное убожество, – произнесла Огонькова. – Лучше бы тебя убили.
Она отвернулась от Германа, щелкнула пальцами и моментально исчезла.
– Круто, – пробормотал Герман.
– А это кто? – с подозрением спросила подошедшая Анжела.
– Да так, телка одна, Бабеля и Булгакова мне, по типу, впаривала – нехотя сказал Герман.
– Лузерша – презрительно протянула Анжела. – Мы, конкретные, таких лохов, которые классику читают, как бы не уважаем. Прикинь, а по Булгакову этому сериал сняли, там Ковальчук сиськи показывает!
– Прикольно, – заржал Герман.
– Ты какой-то не такой, – осмотрела Маркова Анжела. – Прикольный стал, продвинутый...
– Я нормальный, – отрезал Герман. – Как все. Слышь, я ща в банк съезжу, квартиру заложу, и на тотализаторе срублю бабла!
– Ты че, крейзи, – презрительно ухмыльнулась Анжела. – Здесь же все повязано!
– Ща я их как бы повяжу, – отмахнулся Герман. – Стой здесь, блядь!
– Ну стою я, блядь, стою, – недоуменно фыркнула Анжела.
***
Герман Марков вернулся домой в третьем часу ночи, пьяный, с разбитым лицом и вдрызг разбитой машиной. Громадный кредит в банке, взятый под залог квартиры, был проигран полностью. Анжела, презрительно обложив его легким матерком, уехала в клуб на роскошной "ауди", подаренной ее любящим отцом к окончанию школы.
С непониманием и недоумением он стал рассматривать свою огромную библиотеку и коллекцию элитарных фильмов. Раскрыв одну из книг под загадочным названием "Стоянка человека" он что-то долго и яростно пытался познать, но его попытки были безуспешны. Наконец, выпив стакан абсента, оставшийся от прежнего алкогольного ассортимента азартного интеллектуала, он с ужасающей ясностью и кристальной четкостью, доступной лишь абсолютно пьяному человеку осознал, что он проиграл нечто гораздо более важное, чем двухкомнатная квартира в Москве. Но что именно, понять он так и не смог, и забылся в тревожном сне.
Наама Огонькова благополучно вернула титул архидемоницы. Против ее ожидания, обработка VIP-клиента за спиной генерального директора была воспринята Асмодеем Адамовичем спокойно и иронично. После получения титула на торжественном собрании совета директоров ООО "Избавление" Асмодей произнес крайне загадочную фразу: "Россия недостойна меня. Но вы, дорогие Офис и Наама, вполне ее достойны".
Наама не стала рассуждать о смысле этой фразы. Сидя на своем рабочем месте, она вдруг уронила солоноватую слезу на бланки контрактов по покупкам душ. Потом решительно раскрыла бумажник, и вставила на место фотографии архидемона Маммона, самого могущественного существа, с которым она когда-либо имела интимную связь, фотографию россиянина Германа Маркова, грязного, нищего, пьющего бомжа, певшего в этот момент около Центрального Московского Ипподрома чуть видоизмененную частушку Аркадия Северного –
Раз гляжу я между – дамочка вразрез.
Я имел надежду, а теперь я без!
Мальчики, на девочек
Не бросайте глаз.
Все, чем вы бренчали
Вытрясут из вас.
Ах, какая драма,
Роковая дама,
Ты всю жизнь испортила мою.
И теперь я бедный,
Пожилой и бледный
Здесь на Беговой для вас пою...
Крах ООО "Избавление"
Геннадий Христофорович Раритетов блаженно потянулся на уютном кожаном диване и лениво взглянул в окно, за которым живописно зеленел лес, пели птицы и ярко светило ласковое солнце.
"Из захаровских фильмов что-то пересмотреть, или Довлатова освежить в памяти?", – зевнув, подумал он. – "Да ладно, погода-то какая дивная! Схожу на теннисный корт или в бассейне освежусь. Нет, сегодня расслаблюсь, вчерашняя пробежка, и тренажерный зал меня утомили. Решено – покреплюсь немного, а потом с пивком и телочками поплещусь в бассейне". Он нажал кнопку на селекторе и проговорил на немецком языке с подмосковным акцентом:
– Генрих, будьте добры, доставьте мне парочку фаршированных перепелов, дюжину устриц, струдель и пять бутылок светлого "Лихера". И передайте шеф-повару, что сегодня я бы хотел перепелов, фаршированных не трюфелями, а фуа-грой, если возможно.
– За ваши деньги возможно все, заключенный № 6661313, – донесся из селектора ледяной голос охранника Генриха.
– Кстати, я заказывал по каталогу вашей библиотеки пьесы Леонида Зорина на русском языке, а также DVD "Узник замка Иф" из вашего каталога русских фильмов, – расслаблено протянул Раритетов. – Они уже прибыли?
– Доставляются самолетом, господин заключенный, – еще холоднее отрезал Генрих, получавший две с половиной тысячи евро в месяц, и считающий эти деньги крайне низкой зарплатой.
– Данке шон, мудила, – вальяжно произнес Геннадий и поудобнее устроился на диване в ожидании роскошного ужина.
А ведь всего три года назад Геннадий Раритетов был якобы скромным (хотя скромностью явно не отличался), простым (хотя личность его была многогранна и сложна) мелким (хотя при росте метр восемьдесят он весил девяносто пять килограммов) клерком в совместном российско-германском предприятии "Нефтешок". Талантливый, нестандартно мыслящий, гордый и самоуверенный, он был принципиально не замечаем начальством, нелюбим и бойкотирован коллегами. Когда он произносил "аксиома", "отнюдь" или "наистандартнейший", коллег трясло от ненависти к больно умному сослуживцу, но они умело скрывали свою ярость за равнодушно-презрительными ухмылками в его адрес. Сам же Раритетов в отношении своих коллег мог выразиться лишь строчкой известного советского поэта-диссидента "И мату в горле тесно", и считал их отношение к себе вполне естественным, так как глупо требовать любви от тех, кого презираешь. Неоднократно попробовав найти иное место в жизни, Геннадий потерпел ряд неудач – места распределялись не по таланту, опыту и знаниям, а по протекции, интригам, тупому нахрапу и умению найти общий язык с современным социумом, что означало выкинуть ум, неординарность и чувство собственного достоинства на помойку корпоративной культуры. К тому же везде сидели абсолютно идентичные клоны его коллег, которым какая-то мистическая сила писала одинаковые тексты. Поэтому Геннадий Христофорович, достигнув возраста распятого Христа, оставался менеджером очень среднего звена, бездетным холостяком и негласным изгоем, что его, в общем-то, устраивало, хотя и хотелось большего. Но, наконец, в день своего тридцатитрехлетия он твердо решил – либо абсолютная свобода, либо медленная смерть. Страна, в которой он родился, общество, в котором он имеет несчастье жить, и компания, в которой он проработал более десяти лет, пинают его тупыми стальными башмаками, а он все никак не может дать полновесной сдачи! Выход был один – попрание законов этого общества, законов, согласно которым он должен прозябать в безвестности, уступив свое законное место стандартным бездарям.
Как человек крайне целеустремленный, Геннадий разработал и осуществил гениальный план. Не стесняясь в выборе средств, он собрал убийственный компромат на некоторых членов правления "Нефтешока" и вынудил их раскрыть несколько номеров зарубежных счетов компании. С помощью Михаила Ивановича Болотова и Елены Дмитриевны Тягиной, сладкой парочки финансовых махинаторов, а также десятка подставных лиц и нанятой втемную команды программистов он перевел два миллиона евро на фиктивный счет в одном из банков Германии и радостно полетел по фальшивому паспорту в Берлин, пожинать плоды своего преступления. Однако его, как и многих талантливых аферистов от Чичикова до Остапа Бендера, подвели партнеры, в очередной раз решившие присвоить результаты чужой интеллектуальной деятельности. Геннадий, войдя в банк, обнаружил счет выпотрошенным и закрытым, а себя – полностью обчищенным, да еще и арестованным за финансовые махинации.