***
День Распятого Врага проходил с большой помпой и практически всенародным одобрением. Жители российских городов были воистину безумно рады новому выходному дню, а москвичи безмерно счастливы увидеть кровавое шоу на Красной площади, а еще и с любимыми звездушками в роли участников!
Бронзовый крест с распятым Иисусом везла гигантская машина с огромной деревянной сценой. Посередине сцены был вмурован крест, на котором в полубессознательном состоянии висел Сын Божий, вновь испытывая невероятные мучения. Пол сцены вокруг креста был залит кровью Христа, но это не смущало Аллу Пугачеву, поющую рядом с крестом свой нетленный хит "Держи меня соломинка, держи", и иронически поглядывающую на полуоткрытые гениталии Иисуса.
Проезжая мимо храма Христа Спасителя, где бойкие священники уже открыли торговлю презервативами "Спаси и сохрани", машина и беснующаяся вокруг нее толпа неожиданно остановилась – какой-то злоумышленник подложил на пути гибели Иисуса взорвавшиеся при наезде на них шарики с порохом, тем самым проколов шины и отстрочив приезд машины к Красной площади. Пока моментально подбежавшие сотрудники администрации мэрии меняли шины, сквозь толпу яростно продирался Лев Матвеев, сжимающий в вспотевшей руке купленный по случаю "стечкин". Но машина вместе с деревянной сценой была в тесной кольце милиционеров, в числе которых неожиданно оказался вездесущий Иван Иудович Искариотов.
– Эй, налоговик! – радостно заорал он. – За подельником пришел? А это что у тебя в ручонке?
– Ничего, – струхнул Матвеев, моментально положив "стечкина" в оттопыренный карман чьего-то пальто.
– Да нет же, я видел, – настаивал Искариотов.
– Ты ничего не видел – ненавидящим голосом процедил Матвеев и протянул зрячей Фемиде тысячную купюру.
– Конечно, не видел, – моментально ослепла Фемида в лице Искариотова. – И тебя я чтоб тоже не видел!
Апостол Христа молча кивнул и отступил в толпу.
Наконец, машина со сценой, на которой Пугачеву успешно сменили Петросян и Винокур, читающие уморительный диалог еврейского сексуального маньяка с Березовским, специально написанный ко Дню Распятого Врага Лионом Измайловым, успешно въехала на Красную площадь.
Народ радостно бесновался, громадная толпа полностью заполонила Красную площадь и все близлежащие окрестности. Петросяна и Винокура сменили "Блестящие", эротически извивающиеся вокруг креста и использующие его в качестве шеста для стриптиза. Аня Семенович пошла дальше всех – она сексуально лизнула крест и плотоядно проглотила струящуюся Христову кровь.
Иисус почувствовал, что силы полностью его покинули, и обреченно закрыл глаза, готовясь к вознесению и отцовскому разносу. "А ведь папа был прав", – стучала в мозгу приносящая адскую боль мысль. – "Они абсолютно безнадежны".
– Зверье! – неожиданно раздалось над ухом. – Вот ведь парадокс – ненавижу собственное творение!
Христос открыл залитые кровью глаза и увидел высокого человека с хитрыми раскосыми глазами и ухоженной бородкой, заботливо подносящего ему бутылку с водой "Перье" и ослабляющего слишком плотно вбитый в ладонь гвоздь.
– Дьявол, – хрипло прошептал он. – Ты тоже решил сплясать на потеху толпы над моим трупом?
– Я всего лишь архидемон, – мягко сказал Асмодей Адамович. – И вам, уважаемый сын Иеговы, подобный ранг тоже бы не помешал. Гарантирую вам свою протекцию и поклонение моих инкубов – до такой страшной и пошлой церемонии они никогда не опустятся. А ваши обвинения, что я хочу потешить, а не подчинить эту толпу, нелепы – они меня не видят. Они и так привыкли к выборочной слепоте, поэтому этот фокус практически не потребовал энергетических затрат. Так как вы отнесетесь к моему предложению пополнить наши ряды? Не забывайте, я сам сын Адама и Евы, практически ваш племянник, мыслящее существо, выбрал путь Князя инкубата, а не бесполезного и никому не нужного миссионера!
– Я подумаю, – хрипло произнес Христос. – Поговорим после!
– Обязательно! – любезно поклонился Асмодей.
– А ведь в России, – с трудом прохрипел Иисус. – Родился Пушкин, мой любимый ученик и собеседник...
– И только в этой стране его могли убить, – парировал Асмодей. – Между прочим, он был мудрее вас, и написал –
Рукою чистой и безвинной
В порабощенные бразды
Бросал живительное семя –
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды...
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич...
Иисус хотел что-то ответить, но захлебнулся кровью, хлынувшей из горла и умолк.
– Теперь ты понял? – услышал Асмодей глуховатый бас Иеговы.
– Да, папа, – раздался мягкий тенор неудавшегося проповедника.
Тем временем на сцену, взявшись за руки, вошли Филипп Киркоров и Борис Моисеев и заявили о своей неожиданно нахлынувшей взаимной любви, которую они намерены узаконить венчанием в храме Христа Спасителя. В честь этой любви они решили спеть романтический дуэт на фоне умершего врага России. Не успел Борис Моисеев взять первую ноту, как рядом с Асмодеем материализовалась Бенсозия Пламенеева, старший менеджер по кадрам ООО "Избавление" и, по совместительству, одна из многочисленных жен Князя инкубата.
– Асмодей, Офис пьянствует с мэром, а у нас VIP-клиент, – озабоченно объявила она. – Некто Лев Матвеев, четвертая категория души и третья группа интеллекта.
– Третье предательство, – удовлетворенно сказал генеральный директор ООО "Избавление" – Как я и планировал...
И Асмодей с Бенсозией беззвучно растворились в воздухе, невидимые для беснующегося стада, ликовавшего по поводу романа Киркорова и Моисеева, но упорно не замечающего окровавленного бронзового креста, с которого фантастическим образом исчезло тело потенциального Спасителя их душ.
Победитель Системы
Несмотря на лето, существующее в этом году лишь в календаре и в разгоряченном воображении метеорологов, свист ледяного ветра заглушал даже возбужденные крики посетителей Центрального Московского Ипподрома. Чтобы играть на тотализаторе в такую омерзительную погоду, посетителям нужно было быть действительно азартными людьми, не менее азартными, чем организаторы бегов, рискующие из-за ураганного ветра не достигнуть уже утвержденного результата скачек. Тем не менее, ипподром был заполнен до предела, а матерные вопли, комментирующие динамику бега грациозных скакунов и мастерство наездников, были слышны даже за пределами храма азарта.
Среди бушующего пламени возбужденных криков и бешеной мимики величественным айсбергом стоял высокий мужчина в светлом плаще. Его абсолютно неподвижная фигура и бесстрастное выражение лица в разгар последнего заезда на ипподроме были также неуместны, как томик рождественских сказок в руках у профессионального киллера. Ближе к концу заезда он разочарованно прищелкнул языком и печально, но спокойно сказал:
– И почему они сегодня решили придержать именно Полония? Ни ума, ни сердца, ни логики!
– Именно из этой посылки вам нужно было исходить, когда вы делали ставку, – насмешливо сказала стоящая неподалеку эффектная красавица-брюнетка лет тридцати.
– Отсутствие логики нельзя просчитать, – назидательно сказал мужчина. – К моему счастью, логика у них отсутствует не полностью, иначе бы они не держали этот извоз.
– А вы их знаете? – язвительно переспросила женщина.
– Девушка, я интеллигентный человек и разборчив в знакомствах, – недовольно проворчал мужчина. – Чего и вам желаю.
Заезд кончился, и мужчина отправился к кассе.
– Выигрышный тройной одинар, – сказал он, протягивая карточку.
– Имеете систему? – спросила та самая женщина, неожиданным образом оказавшаяся сзади.
– Скорее она меня, – хмуро сказал мужчина. – Могу продать секрет выигрыша по таксе, такса – пятьсот долларов.
– Вы думаете, раз сюда пришла, значит, идиотка? – с достоинством оскорбилась женщина.
– А я других здесь не видел, – с интересом посмотрел на нее мужчина, оценив красоту неожиданной собеседницы. – Неужели вы станете приятным исключением?
– Вы считаете, что я дам вам возможность оценить меня? – неожиданно высокомерно посмотрела на него дама. – У вас не хватит ни денег, ни интеллекта даже на пять минут разговора со мной... Пять совпадений в пяти заездах – с достоинством подала она кассиру карточку.
– Обезоружен, покорен, околдован, – галантно поклонился мужчина.
– Не фиглярничайте, к "держателям этого извоза", как вы и Бабель изволили выразиться, я также не имею ни малейшего отношения.
– Вам важно мое мнение, я тронут, – тепло улыбнулся мужчина.
– Ну ладно, поиграем в якобы интересную беседу, – вздохнула дама.
– Герман Марков, – представился мужчина и поцеловал небрежно протянутую руку.
– Наама Огонькова, – прохладно сказала дама и выжидающе уставилась на Германа.
– Японский ресторан, новорусский театр, шумный клуб, маленькое уютное кафе, романтическая прогулка под луной в моем автомобиле? – улыбнулся Герман.
– Предпоследнее, – снизошла Наама.
– Придется совместить с последним. До кафе еще нужно доехать, а я за рулем, – гордо сказал Марков.
– Не вы один, – заявила Наама. – Так что давайте, мартини отдельно, а мухи отдельно.
– Независимы, состоятельны, уверены, пресыщены, – констатировал Марков. – и на кой ляд вам ехать в кафе с сомнительным типом? Сразу предупреждаю – беден, талантлив, горд, связями в обеспеченных кругах брезгую...
– Любопытно, – отрубила Огонькова. – Кстати, предупреждаю – умна, сексуально не озабочена, вовсю имею влиятельного покровителя, альфонсов презираю. Вам оно надо?