а Пушкин зрелый категорически не умел писать не для печати, писал для печати, незамедлительной и чтоб обязательно в Петербурге, строгий свет смягчил свои предубежденья, или простил мне заблужденья давно минувших темных лет, не умел писать, если предположить не мог, что через три недели книжка не выйдет из типографии, и явился героем романа простодушный, и не очень мне интересный, Петруша Гринев, господи, там Савельич, мосье Бопре да рябая Палашка, майор Иван Зурин с его маленькой неприятностью написаны в тридцать раз живее и энергичнее, а в черном злодее Швабрине от прежнего Шванвича всего и осталось что учитель мой, Василий Кирилыч Тредьяковский, вот батюшка сего пугачевского офицера и изукрасил Орлова шрамом, шрам делал его похожим на разбойника… фигура удивительная, даже для того времени, вызывавшая всеобщее изумление, известен ещё в юности силой и необычайной ловкостью, до глубокой старости любил биться на кулачках, и побивал лучших на Москва-реке бойцов, знаменитых Кирибеевичей и Калашниковых, ударом палаша разваливал живого быка, руками ломал подковы, на спор останавливал, ухватив рукою за колесо, проезжающую карету, запряженную четверкой лошадей, чудовищной его силе обязана жизнью Екатерина, в Царском, во время катанья с русских гор, он успел схватить и удержал рухнувшую уже с деревянной горы каретку, в которой мчалась Екатерина, в этом гиганте соединились ум, удивительная проницательность, безумная храбрость, неслыханная уверенность в себе, дерзость, отсутствие всяких проявлений совести, презрение к чужому мнению и природная доброта сильного человека, имея множество врагов, он великолепно, великодушно уверен был, что врагов у него нет, удержу не зная ни в великолепии, ни в расточительности, каждою неделю давал в Петербурге пиры, куда без приглашения явиться мог любой дворянин Империи, и каждого встречали как желанного гостя, вне зависимости от того, был ли он знаком или незнаком хозяину, пиры гремели, пиры знамениты были, гостей там потчевали персиками и ананасами из петербургских, своих оранжерей, стерлядями и судаками из своих прудов, телятиной белой, как снег, ему нужды не было враждовать ни с кем, ни в ком не искал он участия, ни в пору нищей юности, ни в пору богатства и славы, и никого не боялся, ни моральные, ни физические, ни политические препятствия для него не существовали, и он даже не мог взять в толк, почему они существуют для других, Дашкова называла его одним из величайших негодяев на земле, Екатерина уважала его, и боялась, единственного, в России, в мире, боялась! именно он разбудил её в Петергофе на рассвете двадцать восьмого июня: пора вставать! - …что случилось? - Пассек арестован; в восемнадцатом веке все перемены в российской истории начинались для многих людей неожиданным пробуждением; уж не помню, в Елизаветинский переворот, или в один из пред-Елизаветинских переворотов, фельдмаршал граф Ласси разбужен был средь ночи, и армейские офицеры грубо его спросили, к какой партии он принадлежит, и Ласси, то ли по великой хитрости, то ли по великой простоте, отвечал спросонья: к ныне правящей, и чрез то остался фельдмаршалом и не уехал в Сибирь; Алексей Орлов разбудил Екатерину в Петергофе и сказал ей, что всё готово, хотя, говоря по чести, готово было далеко не всё, и Орлов сам не знал, удастся ли ему и Екатерине дожить до вечера, Алексей Орлов склонил Измайловскую гвардию к участию в перевороте, Алексей Орлов читал всему народу на лугу пред Казанской церковью манифест нового правительства, Алексею Орлову доверила Екатерина увезти в Ропшу и стеречь там императора: покуда приготовляют для него приличные комнаты в Шлиссельбурге, те самые комнаты в Шлиссельбургской крепости, которые император предназначил для неё; король Фридрих говорил Сегюру:…Катрин, молодая и свободная, полагала, как юная женщина безо всякого опыта, что все кончено; Орловы, более искушённые и прозорливые, убили императора; императрица вocnpuнялa это с отчаянием, которое мне не представляется. исcкpeннuм; но с удовольствием пожала плоды сего убийства; не совсем, не совсем всё так; вряд ли будет известна истина; вот важнейшее отличие нашей истории от истории европейской: слишком многое в нашей истории сокрыто навсегда; предуговорена ли была кончина государя Петра Федоровича? предрешена намёком? улыбкой, недомолвкою?.. может быть; записка Алексея Орлова о происшедшем, дурак наш драться вздумал, записка пьяная и безграмотная, как любят определять ее историки, есть чистейшее лицедейство; шутовство; скоморошничество, ваньку валяет, читайте его письма из Архипелага, Ливорно, Венеции: французский аристократический безупречный слог; или возьмите его переписку с Руссо; как бы то ни было, Алексей Орлов государя убил: и заслужил тем вечную приязнь и молчаливую благодарность Екатерины, которой, при живом и заключенном императоре Петре, править Россией было бы много труднее; через тридцать пять лет император Павел велел выкопать останки государя Петра Федоровича, короновать! император покойный не был коронован, не успел; и похоронить вместе с Екатериной; довольно непродуманная и чреватая многими бедами демонстрация; графу Алексею Орлову он поручил в той церемонии нести корону Петра; в наказание; и лишь этого довольно, чтобы Орлов навечно возненавидел Павла; его слова: удушить урода; если Орлов не принял участия в новейшем цареубийстве, то лишь потому, что был в Париже. А за сорок почти лет до кончины государя Павла Петровича, коротая время с арестованным государем Петром Третьим, Алексей Орлов играл с ним в карты; государь проигрался в пух; Орлов великодушно подарил ему несколько червонцев; и игру успешно продолжили. Из поручиков в графы и генерал-поручики; генерал-поручик граф Алексей Орлов был избран первым, от города Санкт-Петербурга, депутатом в Комиссию по сочинению нового Уложения, городские избиратели вручили ему наказ: заботиться об устройстве больниц, чистке городских рек, сбережении лесов вокруг Города, лугов для выпаса городских коров, об искоренении воровства в торговле: почитайте, и избирательные протоколы, и самый наказ; ну да Комиссия прекратилась; войн не затевалось; и хуже ничего не придумать было для графа Орлова; для него, который Румянцева упрекал в недеятельности; и от бездействия заболел! лечил его знаменитый Ерофеич; вот тоже имя, почти не известное, но оставшееся в русской речи навечно: в названии целебного травничка, Ерофеич, родом из Иркутска, в юности зашел с караваном в Китай, и задержался на много лет, учился лекарскому искусству, а возвратясь в Россию, забрит был в рекруты, затем из рядовых определен в фельдшеры, завезен кем-то из начальства в Петербург, и тут где-то встретился Бецкому, пожалуй, любой другой талант может сгинуть в безвестности, но врачебный никогда, Бецкий определил Ерофеича к Академии Наук, Бецкий привез его к Орлову; как вылечил Ерофеич графа Орлова, так и прославился; из всех краев России ехали и пешком шли к Ерофеичу за помощью, в менее просвещенный век его бы просто сожгли на костре, потому как он иногда за полчаса вылечивал и на ноги ставил тех, кого доктора, в Европе учёные, объявляли уже умершими; евангельские истории; непонятное ощущение испытываешь, когда читаешь про этого Христа в Санкт-Петербурге; за излечение ничего не брал; доволен был тем, что дадут; плешивенький, маленький; жил на Васильевском острову во второй линии; ходил в зеленом офицерском мундире: за лечение Орлова императрица жаловала Ерофеичу чин титулярного советника; чудесное предназначенье: Орлову нечего было делать в России; скучно ему: в Империи, где не воюют, не устраивают переворотов; вот уж измучен казнию покоя; и для поправки здоровья отправился с братом Федором за границу; жил в Венеции, очень любил Венецию; Венеция - ангел Петербурга, говорила моя бабушка;…план экспедиции в Средиземное море, писала к Вольтеру Екатерина, несправедливо мне приписывают, ей не было нужды присваивать честь и славу сё друзей и подданных; Алексей Орлов к Екатерине, из Венеции:…здесь нашел много людей одноверных, которые желают быть под нашей командой и служить в теперешнем случае против Турции; говорили: достаточно явиться у берегов Морей десяти русским кораблям, чтобы все греки бросились на турок; уже более двух столетий Греция пребывала под турецким игом; надежда единственная: на Россию; историческое, как говорили, тяготение к России, впоследствии государь Павел Петрович принял под протекторат России значительную часть греческих островов, что и уничтожено было Тильзитским миром. Графу Орлову в Венецию доносили, что Черногория уже поднимается; уже двадцать семь островов прислали к Орлову уверения в желании присоединиться к России; уверяли, что по первому зову под ружье встанут сорок тысяч человек; и Орлов написал императрице знаменитое Мнение об Экспедиции в Средиземное море: проект поднять против турок греков Балканского полуострова, островов Архипелага, черногорцев, рагузинцев и прочих христиан, подданных Оттоманской империи; в Петербурге: посылка эскадры решена; поскакали агенты в Морею, в Черногорию; Орлов, из Венеции, руководил подготовкой восстания; тревожными известиями торопил Петербург. Императрица сулила здраво: завоевать кораблями порт и крепость, высадить десант, и с Богом! захватить порт и крепость, которые будут опорой русского флота и армии во всей войне в Средиземноморье, командиром эскадры Екатерина назначила Спиридова, главнокомандующим экспедицией назначен граф Орлов, Екатерина торопила Спиридова выступлением, конечной целью кампании намечен Константинополь, и первая эскадра вышла из Кронштадта. Волей Орлова российский флот впервые в истории своей вышел в океанский ветер. Плаванье было ужасным. Корабли ветхие и гнилые. Матросы заболевали и умирали.