Музей
Большего одиночества, чем в музее, и придумать невозможно. Народу полно, а все равно - тишина. Самая настоящая благоговейная тишина. Картины - безмолвные, как ты сам. Ходи неторопливо, вспоминай, занимайся самоанализом - сколько душе угодно. И заодно к прекрасному приобщайся. Становись рядом с великими. Посмотришь, например, на "Черный квадрат" Малевича и прошепчешь про себя с холодком в сердце, подобно Пушкину: "И я бы мог…"
Зеркало
На открытой полке старого буфета в беспорядке разбросаны мелкие деньги, письма, ножницы, носовые платки… Вот в углу и электробритва. Я беру ее и, стараясь не смотреть на себя в зеркало, почти на ощупь бреюсь.
Я не люблю смотреться в зеркало. Если у меня все идет хорошо - сияю, словно масляный блин. Терпеть не могу свою откормленную самодовольную рожу… Если что-то не ладится - лицо мое делается желто-серым, узким, тоскливым. Тоже - приятного мало. Просто противно!
А свое настоящее лицо - я когда-нибудь увижу?
И что хуже всего: я боюсь, что однажды утром встану, а мне скажут: "Да вы посмотрите на себя в зеркало - на вас ведь лица нет!"
Майор Ковалев, как известно, только нос потерял… А я - лицо?.. Нет, нет, лучше на ощупь побреюсь.
Бритва
А вот еще проблема - бритье.
Если бриться станком - запросто можно порезаться. Если опасной бритвой - можно и порезаться, и соблазну поддаться: зарезаться. Если электрической - вдруг током долбанет? Опять же: приятного мало.
Нет, лучше совсем не буду бриться.
Вот и хожу с бородою…
Сказка
Жили-были… впрочем, почему в прошедшем времени?.. живут-бывут и до сих пор - мужчина и женщина. Познакомились они случайно, по телефону, и ну, что тут поделаешь?! - полюбили друг друга с первого же слова. Так полюбили, что дня не могли прожить, чтобы не позвонить…
И вот - спустя девять месяцев, как и полагается, родилось у них дитя. Разве странно? Но разве телефонный провод не похож на пуповину?..
Ну, пожалуй, тут и сказка вся.
Спи, усни, малыш…
И снова телефон
"Меня преследуют две-три случайных фразы…" - написал Мандельштам.
Подобное случается, наверное, с каждым.
…Меня преследует один и тот же сон.
Я должен позвонить по телефону - дозвониться мне надо обязательно! Во сне я даже не знаю: кому и зачем. Знаю: обязательно надо! Я набираю номер - занято. Набираю чуть позже - снова занято. Потом - никто не подходит. Еще позже - опять занято. Занято, занято, занято! Так - до бесконечности. Всю ночь. Я нервничаю, раздражаюсь. Ведь мне нужно дозвониться, позарез нужно!
Просыпаюсь с тяжелой головой, хмурый, сердитый на весь белый свет.
Мне надо позвонить. Я сажусь к телефону, набираю номер - занято. Потом - снова занято. Потом - никто не подходит. Потом - опять занято…
О, бесконечный телефонный сон двадцатого столетья…
Тема и вариации
- Эй, мальчик! - кричит мне бородатый мужчина. - Да, это я тебе. Именно тебе. Иди-ка сюда.
В парке, недалеко от моего дома, снимают какое-то кино. Я, двенадцатилетний подросток, - один из толпы зевак. И меня, меня выделили из этой толпы!
Подхожу к бородатому мужчине. Тот продолжает командовать (говорит со мной так, словно я - марионетка):
- Встань вот здесь, среди вороха разноцветных листьев. Хорошо. Ты мне подходишь. И одежда на тебе подходящая: старая, поношенная. В этой одежде снимать и будем. Мне нужно блеклое пятно. Играть ничего не надо. Стой спокойно на этом ворохе листьев. Не верти головой. Лучше опусти ее. Печально. Вот так. Рта не открывай. Ты будешь пятном, просто пятном. Тебе понятно?
Мне все понятно. Я поворачиваюсь к нему спиной и, оскорбленный, ухожу.
Кто же не мечтает быть киноактером?! Вот вышел фильм - и к тебе тотчас пришла слава, тебя все узнают, все тебя любят, автографы просят! Быть актером!..
Но я никогда не соглашусь быть пятном!
- Эй, мальчик! Иди сюда!
Я радуюсь: меня пригласили в круг избранных.
- Так. Встань вот здесь. Мне нужно блеклое пятно. Ну-ка, сделай унылый вид! Чего ты улыбаешься?! Изобрази печаль. Ну! Печаль, а не радость. Какой ты бестолковый, однако. Сделай печальное лицо, сколько раз тебе повторять?! Все-таки осень. Так сказать, умиранье природы. А ты улыбаешься во весь рот. Ну-ка, повернись боком. Вполоборота. Нет, ну до чего же ты бестолков, Господи! У меня нет времени возиться с тобой. Простых вещей и то сделать не можешь! Свободен.
Я ухожу, едва ли не плача. Меня не взяли в актеры! А я так хотел! Так надеялся!
Никто не увидит меня на экране. И родители не будут мной гордиться! И в школе не лопнут от зависти…
Неужели я действительно - бездарь? А этот дядька бородатый, до чего он неприятный! Просто противный! Только и знает, что злиться да кричать. Прогнал меня на глазах у всех… опозорил…
Для чего мне жить?!
- Эй, мальчик! Иди сюда! Встань вот здесь. Так. Опусти голову, изобрази печаль. Всемирную скорбь. Отлично! Ты сделал все правильно. Ты не обиделся, что был просто блеклым пятном? Нет? Рад за тебя… Постой, не уходи. У меня есть в фильме эпизод. Для тебя. Будем снимать еще. И запиши мне свой телефон. Ты очень фотогеничен и понятлив. И талантлив. Это уж само собой разумеется. Из тебя выйдет толк, парниша. Верь мне, я уже давно живу и много чего повидал. Я обязательно приглашу тебя в свой следующий фильм. Жди и верь.
Ухожу, едва ли не лопаясь от счастья.
Я охотно поверил этому симпатичному бородачу…
И действительно, месяца через два в моей квартире раздался телефонный звонок.
Случайность обернулась судьбой.
- Эй, мальчик!..
Гость
Я был дома один. Сидел за столом у окна: делал уроки. Завтра контрольная по математике - надо было подготовиться… Но готовиться не хотелось. И я глядел больше в окно, чем в тетрадь и в учебник.
А за окном - небо! Облака! Солнце! Ветер! Свобода!
По улице шли люди - кто торопливо, кто степенно. Прошла девочка. Красивая!.. Но я не успел додумать: почему и насколько красивая? - зазвонил телефон.
Она!.. Счастливый я человек!
- Алло!
- Алло. Это ты, Толя? - Взрослый мужской голос.
- Да, - ответил я разочарованно.
- Здравствуй. Это с тобой дядя Леша говорит.
- Здравствуйте. Я вас узнал…
Наступило короткое молчание. Потом дядя Леша неопределенно и нерешительно спросил:
- А папы-мамы нет?
- Нет. Они еще на работе.
- Толя, а можно я к вам зайду сейчас? Я здесь неподалеку… Посижу, подожду родителей… Не помешаю?
- Да нет, что вы! Какой разговор?! Заходите.
Этой математикой проклятущей все равно заниматься не хотелось. Не о школе я думал.
Минут через пятнадцать дядя Леша (младший брат отца) пришел. Принес вафельный торт. Но был он какой-то встрепанный, озабоченный, растерянный… или потерянный, что ли… Походил по комнате, заглянул в мою тетрадь:
- Уроки учишь?
- Угу. Математика. Завтра контрольная. А в голове у меня - полнейшая каша. Я с математикой что-то всегда в контрах…
- Хочешь помогу? Если смогу, конечно… - Подержал в руках учебник. Полистал его. Вздохнул. Покачал головой. - Хм-м… Однако и задачки вам задают! В восьмом-то классе! - Положил учебник на стол. - Извини сердечно, помочь не смогу. Не осилить мне твоей высшей математики… Пользы от меня, как от козла молока. Увы.
Потерянно и виновато снова стал вышагивать по комнате. Я чувствовал его присутствие спиной; и до его прихода не мог никак сосредоточиться, а тут… Повернулся к дяде Леше вполоборота. Он стоял у книжного шкафа. Вытаскивал то одну книгу, то другую, быстро пролистывал, закрывал, ставил на место. Всё не мог выбрать. Что-то бормотал себе под нос, почти неслышно. Я, во всяком случае, и не старался разобрать, чего он там шепчет и зачем. Наконец взял "Другое небо" Кортасара. Рассказы. Я еще не читал: отец только что купил. Красная такая, тонкая… может быть, дядя Леша и выбрал потому, что тонкая?
- Не буду тебе мешать, Толя. Пойду почитаю на кухне. Чайник поставлю. Чай ведь пить будем, верно? - спросил почти утвердительно. - Или кофе? Кофе у вас есть?
- Есть. На полке над столом. Там и пачки с чаем. Найдете сами? - Я тоже спросил почти утвердительно.
- Я покурю на кухне. Можно?
- Можно, - милостиво разрешил я. - Отец как раз на кухне и курит. Там и пепельница должна на столе стоять. Да вы же сами знаете. Чего это я вам объясняю?!
- А ты не куришь? - спросил дядя Леша. Спросил, по-моему, машинально, без какого-либо подвоха и задней мысли. Не похоже было, что собирался читать мне лекцию о вреде табака.
- Нет, - почти честно ответил я. Спохватился, что не выказал гостеприимства. - А вы, наверное, есть хотите? Там, на плите, на сковородке - котлеты с картошкой жареной. Вы разогрейте себе, не стесняйтесь. И в холодильнике…
- Нет, спасибо, Толя. Есть я не хочу… Я так посижу. Покурю, почитаю. Родителей подожду, ладно? - снова спросил он. Но спрашивал он так, словно обращался совсем не ко мне.
- Может, отцу на работу позвонить?
- Зачем?
- Ну, мол, вот вы пришли…
- Нет, нет, не беспокойся. И отца беспокоить не надо… Ну, не буду тебе мешать. Готовься… А я, когда чайник закипит, - позову…
Дядя Леша вышел.
Он - на кухне. Я - в комнате.
Сидел за столом и упорно смотрел в окно. Тяжелая низкая туча закрыла солнце. Надолго. Люди по улице шли какие-то скучные. И девушек красивых видно не было.