* * *
Тертый, конечно, отошел от дел (как было объявлено при освобождении) и решил пожить на покое в родимом Междуреченске. Вернуться, так сказать, в гнездо, откуда выпорхнул энное количество лет назад. Поселился временно у дяди Васи, на "обогретом месте", а пока что подыскивал себе квартиру. Точнее, Тертый сидел у дяди Васи, играл с ним в карты на интерес (его смешило глядеть, как в ужасе обмирал дядя Вася, в очередной раз проигрывая), пил чаи, почти ничего не ел, кроме баранок, и ждал. Поисками подходящей квартиры, лучше с хорошей хозяйкой, занимался Дрын. Вечером Дрын являлся с докладом. Тертый внимательно слушал, усмехался чему-то про себя.
Известие о том, что какие-то гастролеры взяли у буровиков кассу, заставило Тертого подпрыгнуть.
- Сколько? - только и сумел он вымолвить.
- Я там не был, деньги не пересчитывал, но на базаре говорят - свыше пятидесяти кусков, - сообщил Дрын. - Зарплату ж привезли. Вот они всю зарплату-то, на все управление, и хапнули.
- Как взяли? - быстро спросил Тертый и обмакнул баранку в блюдце с налитым чаем.
- Вошли с пистолетами и взяли.
- Сколько?
- Двое их было.
Тертый долго молчал, жевал губами. В его собственном городе! Приехали и взяли пятьдесят кусков у него, у Тертого, под самым носом! И его же, Тертого, теперь трясти начнут.
- Вот что, Дрын, - медленно изрек Тертый, - надо бы этих гастролеров найти раньше, чем менты. Привел бы ты их сюда, а? Я бы потолковал с ними по душам. Порасспрашивай там, на рынке, что да как. Может, кто их в лицо видел, может, видели, куда они пошли или где залегли… А, Дрын? Я тебя прошу.
Когда Тертый говорил вот таким сладким голосом, как бы умоляя, "прошу", лучше сразу срываться с места и бежать очень-очень быстро, теряя на ходу и шапку и ботинки. Потому что тихое "прошу" Тертого пострашнее любых приказов.
* * *
Гастролеры были московские - Спивак и Донадзе. В Междуреченске они задерживаться не собирались. Думали, провернуть дело с кассой и уйти, но неожиданно угодили в переплет.
- Кто ж знал, что Тертого уже выпустили, - оправдывался Спивак.
Донадзе, роковой красавец с темным, "порочным" взором, злился молча. Они должны были знать. Не потрудились выяснить обстоятельства. Теперь наследили на чужой территории. Но это бы ладно!.. Сегодня, закупаясь на рынке, Спивак собственными ушами слышал разговоры. Толковали о страшных деньгах, которые были якобы захвачены в бухгалтерии управления. Не то пятьдесят, не то все сто тысяч рублей!.. И Тертому уж наверняка донесли.
- Он же от дел отошел, - оправдывался Спивак. - Он ведь сам говорил, что завяжет. Хочет, мол, спокойной старости.
Донадзе сгреб его за шиворот.
- Спокойная старость? - прошипел он. - За сто тысяч? Когда речь о таких деньгах, спокойная старость немного откладывается!..
Спивак и сам это знал. Теперь за ними будут охотиться и менты, и блатные. Менты хоть знают, какова была похищенная сумма. А блатные шкуру спустят, требуя выдать миллионы…
ИЗ ДНЕВНИКА ЖУРНАЛИСТА ДЕНИСА РОГОВА
Прошло много лет с тех пор, как я бывал здесь в последний раз. Точнее - в первый раз. В первый! И уж точно не в последний.
Тогда наш замдекана спросил еще, не боюсь ли я, что Север не отпустит. Я удивился. Что значит "не отпустит"? Разве он начальник или жена, чтобы "не отпускать"? Север ли, Сибирь ли - это всего лишь территория. Наша советская земля. И я, свободный человек, могу приехать, могу уехать по собственной воле.
Но… отчасти он был, конечно, прав. Гляжу на Степана Самарина и понимаю: есть доля правды в этих опасениях. Степана Север не отпустил. В прямом смысле слова. Вроде бы литературно одаренный человек, интеллигентный, москвич - но обрел свое место в Сибири. Учится и работает. Работает как одержимый!
Степан женился на местной девушке. Зовут Оксана. Она красивая, молчаливая и как будто Степана побаивается. В его присутствии всегда следит за ним глазами, слова лишнего не скажет. Мне кажется, такие девушки вырастают, если в семье отец алкоголик и дает волю кулакам, но я могу ведь и ошибаться. В любом случае, Степан, кажется, совершенно доволен своей судьбой.
Оксана работает в той же экспедиции, что и ее муж, поварихой. С утра готовит на весь отряд, потом отдыхает, а когда все вернутся и пообедают - моет посуду и чистит котел. Скучная, но необходимая работа.
Я прилетел в Междуреченск и начал, по журналистскому обыкновению, со знакомых. Зашел в управление "поздороваться", но застал только Дорошина. Дорошин выглядел встревоженным и рассеянным, предложил мне для начала поехать к геологам и пожить там у них.
- Напишете репортажик из жизни этих незаметных тружеников, - сказал он, выпроваживая меня непринужденно, но довольно настойчиво (думал, я не замечу?). - Мы ведь ничего, как правило, о жизни геологов не знаем. Работают где-то в комариной глуши - а чем занимаются, чем дышат?
- Нефтью, - предположил я.
Но Дорошин не "повелся", буквально вытолкал меня наружу:
- О геологах мы вспоминаем только тогда, когда они что-то уже нашли. А вот сам процесс - это в печати освещается крайне редко. Почитать, однако же, было бы поучительно. Не запросто, не даром отдает земля людям свои тайны. Поваритесь пока в том котле, а потом возвращайтесь к нам. Я пока подготовлю для вас встречи с интересными людьми, подберу характерные точки. Чтобы не вслепую тыкались, а поехали туда, где действительно кипит жизнь.
Почему-то Дорошина я совершенно не заподозрил в том, что он собирается "подготовить" материал таким образом, чтобы я мог написать исключительно положительный отзыв. Хотя многие так делают Ладно, поживем - увидим. Я собрался и выехал с попуткой к геологам.
Самарин узнал меня не сразу, но обрадовался. Расспрашивал о работе, о том, не женился ли я. "Надо обязательно жениться, сразу себя мужчиной чувствуешь, главой семьи", - приговаривал он. Мне показалось, кстати, что он немножко домостроевец. Глава семьи - это хорошо, но Оксану он все-таки угнетает, может быть неосознанно.
Когда я остался с ней наедине, то начал расспрашивать о Степане. Она только улыбалась и нахваливала мужа. И такой он добрый, и внимательный, и заботливый.
- А вы что же, Оксана? - спросил я. - Так до конца жизни и останетесь в поварихах?
Она опустила голову, долго смотрела на свои руки. Хорошие у нее руки, только распухли от работы. И ногти черные, обломанные. Она ведь и дрова колет, когда больше некому.
- Знаете, Денис, - ответила она наконец, словно бы собравшись с духом, - я ведь собиралась учиться на метеоролога. Даже документы подала в Омский институт. И приняли меня… Но потом события так завертелись, что от учебы пришлось временно отказаться. Семейные обстоятельства, понимаете?
- Не совсем, - осторожно сказал я. Я понимал, что она вот-вот раскроется передо мной, и боялся, что спугну. Честно говоря, любопытство - моя вторая натура. А может быть, и первая. Моя мать утверждает, что я и на свет-то появился исключительно из любопытства.
- У меня есть единственный родственник, единственный близкий мне человек - дядя Вася. - объяснила Оксана. - Он попал… в большую беду. И мне пришлось вернуться к нему. Но потом Степан и еще один… один хороший человек, простой рабочий человек, бурильщик, - они помогли нам с этой бедой справиться. И я вышла замуж за Степу.
Она это так произнесла, словно дала понять, что вышла за него из благодарности или из чувства долга. Просто роман какой-то, Оноре де Бальзак или еще кто похуже!..
- Степан меня очень любит, - продолжала Оксана. - И очень оберегает от разных… превратностей. Поэтому боится от себя отпускать.
- То есть не позволяет вам поехать в Омск учиться? - довольно резко заключил я. - Не ожидал, что Степка окажется таким тираном!
Она испугалась.
- Не надо так говорить! Степан действительно очень хороший и действительно за меня боится. Но я просто думаю, что он напрасно боится. Все теперь будет хорошо. Только ему нужно время, чтобы привыкнуть.
Наш разговор был прерван появлением человека на мотоцикле. Человек этот был в рабочей одежде, на голове у него был не мотоциклетный шлем, а обычная каска бурильщика. Лицо у него мрачное и изрядно небритое.
При виде его Оксана радостно встрепенулась, а я почувствовал, что присутствую при очередной интересной местной истории.
"Всадник" покинул своего "горячего скакуна" и с вещмешком через плечо направился к Оксане. Увидев меня, остановился, протянул руку. Он был очень мрачный, неулыбчивый, но рукопожатие у него было хорошее, открытое и крепкое. Я в который раз убеждаюсь в том, что по рукопожатию можно судить о человеке…
- Болото, - коротко бросил он.
- Это Василий Болото, помбур, - представила его Оксана.
- Денис Рогов, журналист из Москвы, - сказал я.
Он оглядел меня с легкой насмешкой в прищуренных глазах.
- Ух ты из самой Москвы! А что тут интересного, хотел бы я знать? Неужто поближе ничего не нашлось, что в нашу глушь забрались?
- Я пишу репортажи о жизни геологов, бурильщиков, о жизни тех, кто ищет, находит и добывает нефть, - сказал я.
- Ну-ну, - немного снисходительно молвил Болото. - Почитаем.
И повернулся к Оксане.
- Гляди, я тебе книжки привез.